Сотрудники милиции всех стран…

За привычной формулировкой о профессиональной деформации полицейских предполагается и некоторое своеобразие мировосприятия с учетом профессионального опыта. Иллюстрацией этому может служить эпизод одного из фильмов, когда прибывший авиарейсом зарубежный полицейский чин безошибочно угадывает в группе встречающих коллегу и на вопрос последнего, как ему это удалось, лаконично ответствует: «Полицейские мира на одно лицо!».

Лицо «всемирного полицейского» действительно имеет много общих, легко идентифицируемых черт, черточек, признаков: прежде всего оценивающий взгляд, позволяющий в мгновение определить не только социальную принадлежность человека, но и его нравственно-этические основы для определения в системе «свой-чужой». Выражение лица, манера поведения, интонации речи выдают в полицейском уверенность власти, носителя силы власти.

Присутствует здесь далеко не ординарная, отнюдь не имитируемая стойкая уверенность в себе, а часто — и готовность ответить силой на любое проявление агрессивности окружающих. У профессионального полицейского, особенно оперативного работника, имеющего богатейший, обширнейший опыт общения с людьми всех мыслимых характеров, есть что «считывать», и есть от чего ощущать при этом нечто такое, чего не дано многим иным прочим категориям людей.

Ни один опытный полицейский в мире, если он не при исполнении служебных обязанностей, без формы и оружия, не ринется очертя голову на вооруженных налетчиков, грабящих инкассаторскую машину, а постарается запомнить обличие преступников, марку, модель и расцветку их машины, заметить какие-то личные особенности каждого из них. Постарается обеспечить «свидетельскую базу» как можно скорее сообщить обо всем этом дознавателям. По особому ведут себя полицейские и в любых публичных скандалах, памятуя о том, что оценку их поведения будут давать в прокуратуре, суде по показаниям свидетелей и участников конфликта, часть из которых вполне может их злонамеренно оговорить.

Грамотный полицейский будет предельно осторожен и не станет ввязываться, несмотря ни на какие рекомендации, просьбы коллег, войну собственников, политиков, финансистов, пока детально не уяснит себе, кто на чьей стороне участвует в свалке, за что, какими противоправными средствами те добиваются своих целей.

Какой социальный тип служащего преобладает в рядах полиции конкретного государства в сильнейшей степени зависит от того, из каких основных качеств состоит большинство членов того или иного общества, каковы нравственные стандарты практики межчеловеческих отношений в данном социуме. В обществах, где люди предпочитают разбираться между собой по преимуществу внесудебными, внеправовыми способами и средствами, и полицейские предпочитают следовать этой традиции. В такую полицию без серьезных связей в структурах власти, без впечатляющих денег обращаться бывает не только бесполезно, но и опасно.

Опасности службы!

Полицейские всегда одинаково осознают серьезнейшую опасность выскопродуктивной работы, приводящей к впечатляющим результатам. Прежде всего подкуп осведомителей в полицейской среде — «крыс». полицейские во всем мире самым серьезным образом относятся к опасности предательства и стараются предельно конспирировать в своей родной профессиональной среде: при недосмотрах, неосторожности ценой потери может стать не только карьера, но и собственная жизнь.

Роднит полицейских мира, делает похожими по повадкам друг на друга примерно одинаковые наборы разновидностей неудач, несчастий, источников опасностей. Так же в любой стране полицейский, привлеченный к уголовной ответственности, как правило, не может рассчитывать ни на какое снисхождение, сочувствие, поддержку ни в прокуратуре, ни в судах, ни в СМИ, ни у каких-либо групп населения, ни у власти: при исполнении служебных обязанностей он был в разной степени враждебен каждой из перечисленных категорий «граждан».

За редким исключением почти повсеместно судьба семьи, детей погибших полицейских незавидна: после отменно организованных похорон с проникновенными выступлениями полковников, иногда даже и генералов, практически никто, кроме одного-­двух старых, верных друзей, не принимает участия в облегчении тягот жизни семьи, обучения и трудоустройства детей. Полицейские и милиционеры, в том числе и те, кто чаще других ходит под пулями, хорошо знают, что единственной платой за боевую службу будет только памятный салют из боевого оружия и обилие цветов в момент похорон.

Точно так же более других социальных групп полицейские в мире страдают от семейных неурядиц (члены семьи естественно тоже терпят не меньше невзгод), чаще разводятся: традиционные задержки на работе, командировки, коллективное регулярное снятие стрессов после операций в виде алкогольных возлияний, случайные половые связи на службе и подобное другое способны разнести вдребезги подчас даже очень крепкую и дружную семью. Ситуация усугубляется не слишком высокими доходами от его подвигов.

Общим для большинства полицейских в любой стране является и то, что обилие стрессовых ситуаций и релаксаций после них, аритмия всего уклада служебной жизнедеятельности имеют неизбежным следствием то, что на пенсии бывшие право охранители живут недолго, часто и тяжело болеют из-за появляющихся всевозможных психо-соматических расстройств.

Общеизвестное «мусор» произошло от сокращенного названия места службы – Московское управление сыскного отделения России. На лацкане пиджака детективы носили отличительный знак сыскной полиции, а московские пинкертоны еще и неофициальный знак – изображение легавой собаки, берущей след. Отсюда пошло и еще одно известное название, данное сыщикам, – «легавые».

Чувство обиды…

В изрядной мере роднит полицейских непреходящее чувство обиды практически на всех окружающих: кому какую услугу с каким угодно риском для жизни ни окажи ­воспринимают как обязанность по должности. И ожидают, что так будут поступать все полицейские и всегда. А так как ничего подобного нигде не происходит — в прессе, электронных СМИ звучит вечное недовольное брюзжание на халатное исполнение служителями порядка своих обязанностей, их якобы извечное нерадение о людях.

Оперативные сотрудники правоохранительных структур повсеместно во всем мире не испытывают оптимизма и от одной из сторон практики внутриведомственных отношений, суть которой состоит в том, что для спасения карьеры начальника нетрепетно и решительно жертвуют судьбой, службой подчиненного, сколь бы при этом мала ни была его реальная вина. Примиряет здесь только то, что так происходит практически во всех строго иерархированных формальных структурах любого государства.

Есть еще одно объединяющее полицейских мира качество, свойственное, пожалуй, только этой касте. Сотрудники правоохранительных органов не видят друг в друге соперников, конкурентов, противников. Им меньше других есть, что скрывать друг от друга. Здесь охотно помогают, учатся, заимствуют друг у друга удачные приемы работы по любую сторону границы. Потому как главные оппоненты, объекты заботы стражей правопорядка повсеместно на девять-десятых — всегда только собственные граждане, разбавленные несколько мигрантами, «гастролерами». И ни прибавить, ни убавить проблем, работы никакие зарубежные полицейские местным не могут, никакие Интерполы людей не пришлют. Это все отлично понимают, осознают и это только объединяет. Разве что немного завидуют тем «коллегам», где власти больше платят за службу, лучше экипируют, обустраивают, предоставляют более значимые социальные льготы, компенсации и полицейские привелегии.

Но одно из самых существенных, объединяющих профессиональных, а может даже больше мировоззренческих качеств здесь — ничем не устранимое, глубоко коренящееся в душе уважение к закону, законопослушание, пусть и сопровождающееся зачастую разнообразными отклонениями. Как бы ни был действующий или уже бывший полицейский обижен, ущемлен, как бы ни изверился в людях, обществе, государстве, он не сможет преодолеть те границы в собственном сознании, душе, которые он сам и возвел уже самим выбором профессии и многими годами служения правопорядку. Даже совершая служебные правонарушения, полицейский никогда и близко не позволит себе того, что не задумываясь творят разнообразные «беспредельщики». Вероятно именно поэтому, при всей общей нелюбви к полицейским, именно к ним обращаются с просьбами, мольбами, надеждами на помощь в самые трагические минуты жизни все, кто стал жертвой насилия, преступления — и ни к кому другому. Эта вековая привычка стала почти инстинктом населения стран с устоявшейся государственностью. Потому — отрицательные эмоции, вызываемые работой полиции, имеют совершенно иную природу, нежели нелюбовь, ненависть к недругу, сопернику: здесь не любят полицейского скорее как старшего брата, который мог бы лучше помогать и защищать, быть поласковей, проявлять больше родственных чувств.

Кастовость корпорации….

Все, что объединяет, придает неповторимое, далеко не самое неприятное своеобразие жизни полицейских, сплачивает их души в одну из самых устойчивых корпораций, где взаимоотношения с «ближними» и «дальними» складываются и живут на основе обширного, неписаного кодекса. Который оберегает и воспроизводит во все новых поколениях служивых никем не виданное, но постоянно присутствующее общее представление должного: к людям, к товарищам по профессии, к работе. Есть всегда те, кто своим поведением все это в наибольшей степени воплощает в практике профессиональной жизнедеятельности.

Принципов, на которых строится во всем своем неисчислимом многообразии и оттенках каждодневная жизнедеятельность полицейских корпораций, не так уж и много, сами они просты и понятны.

Одним из основных является неписаное, но неукоснительно работающее правило, по которому полицейский всегда прав или более прав, нежели кто-то другой. А потому коллеге следует сначала стать с ним рядом, защитить и помочь. А потом, если понадобится, разбираться. Но разбираться надо в своей среде, без обращений в официальные инстанции. Если полицейские будут публично сомневаться (а основания всегда найдутся) в правомерности действий своих коллег, то быстро научат личный состав милицейско-полицейских подразделений думать прежде всего и только о том, чтобы не дать повода потом обвинить себя в неправильных действиях. А отнюдь не о том, чтобы восстановить спокойствие, порядок, любой ценой задержать подозреваемых в совершении преступления, зафиксировать свидетельскую базу и т.п. Без чего полиция как таковая просто перестанет быть функциональна полезной обществу.

Полицейское сообщество по-настоящему реагирует только на факт привлечения к уголовной ответственности, на факт гибели полицейского, а не на обстоятельства тому сопутствовавшие, в том числе, прав он был или был не прав. Потому целесообразно (что и происходит в жизни) действовать исходя из презумпции правоты служителя правопорядка даже в тех случаях, когда вроде бы очевидно превышение им своих полномочий. В острых моментах, когда полицейскому приходится действовать на пределе своих психо­физических возможностей, никому не дано на все 100% действовать правильно, как предписано хотя бы потому, что ни одна человеческая психика не в состоянии не только отслеживать все, что происходит в свалке, но уж тем более — правильно оценивать.

Управление и контроль

Общим местом теории управления корпорациями является тезис о том, что если руководитель стабильно принимает правильные решения в 51 случае из 100 — он на месте. Ну а если поставить задачу иметь везде руководителей, принимающих только правильные решения и попытаться это воплотить в практику любой серьезной, большой структуры ­можно заранее быть уверенным: кадровая чехарда уничтожит здесь всякое управление, а, следовательно, и саму структуру. Потому, самый надежный и действенный контроль правомерности, эффективности деятельности полицейских отнюдь не в изощренной, многоуровневой системе внутриведомственного, надведомственного контроля способных только вызвать паралич работы полицейских структур, а прежде всего в возможности отбора наиболее образованных, наилучше воспитанных и профессионально обученных людей с устойчивыми нравственными принципами — единственно доброкачественной основы надлежащего правосознания любого полицейского.

Как уже упоминалось, служители правопорядка в каждом поколении постоянно сталкиваются с несправедливо низкой оценкой людей и власть предержащих своей работы, готовностью «проецировать» факты ущербной, недоброкачественной работы отдельных полицейских на всю систему. Непризнанием возможности наличия достойной мотивации большинства служебных действий у людей в форме, охраняющих общественный порядок. Что не могло не сформировать ряд своеобразных положений неписаного кодекса корпоративной полицейско-милицейской этики.

В частности то обстоятельство, что никогда власть и общество и в малой мере не компенсирует ущербы, потери, понесенные право охранителями на службе. Примеров такого пренебрежительного отношения даже к ставшим инвалидами в боевых операциях полицейских – немало.

Понятное дело, класс собственников, владельцев, хотел бы отделаться от услуг правоохранителей традиционно: скромным денежным довольствием и копеечной (изготовление плюс стоимость материалов) наградой, вручаемой под фанфары живым или под винтовочный залп посмертно. Но так не получается нигде и никогда — стражи порядка набираются не из учеников специальных школ для умственно отсталых детей. И никто их из здравых людей не осудит: порядок, когда собственникам только всевозможные блага, а служителям правоохраны — тяготы, командирские разносы, почетные грамоты, ранения и инвалидность — никто искренне, по настоящему защищать и утверждать никогда не будет. Понимает это и класс собственников, всевозможных владельцев: своим личным телохранителям, работникам служб безопасности корпораций они платят как министрам (за вычетом у тех впечатляющих прибылей, получаемых в виде взяток, мошенничеств с бюджетными средствами).

Полицейская корпорация всегда будет с большим сочувствием и симпатией относиться к своим бывшим сотрудникам, уволенным из органов охраны правопорядка по «отрицательным мотивам». По той простой причине, что добрая половина из них те, кто наказан несправедливо либо во имя спасения карьеры вышестоящего начальника, либо оговорен злонамеренно коллегами, пострадавшими, либо вообще вынужден был взять на себя чужую вину, чтобы не быть уничтоженным лично или для спасения своих детей от какой-либо серьезной структуры организованной преступности.

Те же, кто еще служит, вполне здраво воспринимают полосу неурядиц, несчастий своих бывших коллег как вполне реальную перспективу для себя и следуют в своих действиях по опеке и помощи «погорельцам» в точном соответствии с инстинктивным велением сохранения рода и вида в агрессивной, враждебной окружающей среде.

Все опытные полицейские знают, что любая конфликтная ситуация вне или внутри своей корпорации изобилует таким множеством деталей, обстоятельств, что поддаются любому пристрастному толкованию. И любая попытка вынести служебный конфликт на «суд общественности» неизбежно обернется банальной коммунальной сварой со всем набором обманов, подлостей, оговоров, клевет, но только не объективным, честным, беспристрастным установлением истины.

Потому полицейским всегда сподручней самим решать, что хорошо, а что плохо в своей жизнедеятельности, кто более прав или виноват, не обращаясь без нужды за советами к своим начальникам, а уж тем более — к «общественности» в лице любых ее институтов и персон. Главное здесь — блюсти жизнеспасительный принцип кодекса «полицейской чести»: «Не навреди себе сам!».

Комплексы….

В условиях непреходящих перегрузок, наборами варьирующихся проблем, задач чем больше и продуктивнее работает полицейский — тем больше на него валят всевозможных поручений, заданий. Объемами его выполненной работы корят всех прочих, не выдающих близких «передовику» результатов. Постоянно растущие перегрузки вкупе с тормозящими действиями «трудового коллектива» достаточно быстро приводят усердствующих к осознанию и следованию еще одному выверенному практикой принципу: «Делай только то, за неисполнение чего будешь наказан». Последнее правило особенно полезно: стремительно растущее, с опережающим ростом общеуголовная преступность все эпизоды которой никогда не по силам расследовать ни одной полиции.

Всякий современный полицейский, (в отличии скажем от советских Жегловых и Шараповых) скоро убеждается еще в одном неотвратимо работающем принципе всей служебной деятельности: «твою личную проблему кроме тебя самого никто не будет решать». Отсюда и универсальное, никогда и никем в своей среде не осуждаемое неписаное правило: не следует скромничать, уступать очередь визбытии своих личных нужд, нельзя упускать ни одной благоприятной для этого возможности.

В полицейских структурах не принято говорить о служебном долге как о чем-то реальном, значимом — разве только в торжественных речах начальников в подобающих случаях. Такое понимание служения давно не свойственно не только полицейским в любой стране мира, но и большинству армий (кроме, возможно, современной японской и китайской). Служебный долг полицейского на практике зачастую «ссохся» до нескольких элементарных правил, обязательных в процессе несения службы: не утратить по недосмотру, к примеру, табельное оружие, удостоверение, не злоупотреблять на работе спиртным, не одалживаться у задержанных и т.п. И даже если кто-то бывает и уличен даже в целом наборе подобных неприемлемых отступлений от «служебного долга» и пристыжен — никому и в голову не придет совершить ритуальное самоубийство, как то предписывается самураю.

Обычная реакция «отступника» — все отрицать, ибо по собственному опыту полицейские отлично знают еще один неумолимый закон полицейской жизни: «Собственное признание усугубляет вину».

Трусливых, опасливых не любят, не поощряют их уступчивость перед напором правонарушителей: пусть «полицейский» и не звучит гордо, но плевок себе в лицо изволь очистить кровавыми соплями посмевшего это сдежать! Такое отношение к собственному достоинству распространено у большинства полицейских мира. А за убитых товарищей мстят, потому и стараются в таких странах полицейских не трогать, не злобить сословие даже сильные структуры организованной преступности. Такое — совершенно правильно и с другой точки зрения: если можно позволить себе безнаказанно издеваться над поставленными охранять законность и порядок в обществе, или даже их убивать, то рушится и весь правопорядок. Посему неписаное правило — обязательно найти и покарать убийцу полицейского, чего бы это ни стоило, сколько бы времени это ни заняло — вопрос принципа, от соблюдения которого зависит в изрядной мере устойчивость правопорядка общества каков бы он ни был. Это — посерьезней, нежели просто «честь мундира».

Подобное к подобному

Полиция практически беззащитна против «блатников» в своих собственных рядах в такой же мере, как и прокуратура, спецслужбы, армия. Как и во всех упомянутых ведомствах государства всевозможные профессионально малопригодные чьи-то родственники на серьезных должностях в полиции — источник весьма ощутимого для нее ущерба репутации. Против чего защиты нет: намного проще выгнать со службы за проступок толкового, продуктивного профессионала, нежели пустого, ущербного вельможного родственничка — статиста. Спасает в целом полицию от этой категории «служивых» только то, что оседает эта публика больше во вспомогательных, кадровых и хозяйственных подразделениях — выслуга, звание,награды, доплаты, льготы положенные по закону идут, а «сгореть» на службе, получить ранение или быть убиту опасности для них нет никакой. На этом великом компромиссе держаться все государственные опорные системы, не выходя за пределы приемлемых ущербов, чинимых «блатниками» репутации и продуктивности госслужб, включая полицию: возможности они для себя используют максимально, а в окопы не суются — только за наградами всегда оказываются в первой шеренге. К огорчению нормальных полицейских природа этой ущербности их ведомства для людей не видна и незаслуженно составляет неотъемлемую черту «имиджа» всей полиции всюду и всегда. С чем они живут и будут жить, и что в целом работает как холодный душ, остужая у нормальных работников рвение и усердие.

Внутри правоохранительных структур сотрудники сплачиваются в неформальные группы уже исключительно на основе личных симпатий, предпочтений, учитывающих только ценимые личные человеческие качества по принципу: «Подобное — к подобному». Благодаря этим неформальным товарищеским сообществам только и удается выжить и сохраниться многим из тех, кто является «рабочими полицейскими лошадками», не прикрытыми никакими родственными, иными полезными связями. Только от близких по духу соратников из различных служб и подразделений (а иногда и из прокуратуры и спецслужб) удается своевременно получить информацию о грозящей беде и упредить опасное развитие событий. Только боевые и проверенные товарищи подставляют плечо и тогда, когда неприятности и несчастья уже обрушились на оперативного работника: и укроют на время, и допросят кого надо, и нужные документы из материалов уголовного дела скопируют, а то инежелательные вещдоки уничтожат. Да и оружием и боеприпасами при нужде помогут. Тем и спасаются время от времени те, кто по воле гневливых начальников вдруг стал в своем родном ведомстве персоной «поп grata».

В целом же корпорация полицейских исповедует этический кодекс, мало чем отличающийся от подобных у множества иных корпораций, сословий: хирургов, кардиологов, дантистов, подводников, спецслужб, прокуроров, судей, пожарных, железнодорожников, летчиков и т.д. и т.п. С множеством, естественно, особенностей, оттенков, приемов и средств самозащиты, обережения «своих» от «чужих». Однако по жесткости противостояния «внешнему» воздействию, по уровню закрытости, интенсивности применение защитительных мер, по коллективной сплоченности милицейско-полицейские корпорации во многом значительно уступают, например, спецслужбам, отдельным медицинским профессиональным объединениям, структурам оргпреступности и некоторым другим. Но они и не столь мстительны и злопамятны.

По материалам ord-ua.com