Как менялся уровень свободы слова в Украине

«Я абсолютно твердо убежден, что такой уровень свободы, который есть сейчас, является беспрецедентным. Никогда за всю историю Украина не имела такого уровня свободы, том числе в отношении журналистов, в том числе в отношении общественных деятелей!» - уверенно и безапелляционно заявлял украинский президент Петр Порошенко. Однако очень многие украинцы лишь недобро усмехнулись этому самопиару, считая, что со свободой в стране нынче дела обстоят ровно наоборот. Не согласны с ним и международные эксперты, поставившие Украину на 132 место в рейтинге свободы человека.
Действительно, ведь это при нынешнем Гаранте репрессировали журналист Коцаба и убили писателя Бузину, был изгнан из страны его политический оппонент Саакашвили и состряпано дело против Савченко, были фактически растоптаны права на социальные протесты и свободный политический выбор, ограничено право на информацию, людей начали сажать за высказывание мнения в социальных сетях. Но, может быть, раньше свобод было еще меньше, и Петр Алексеевич всё-таки прав? Что ж, давайте совершим экскурс в наше недавнее прошлое…

Эпоха Щербицкого: как мы жили при Союзе

Советская Украина, какой её всё помнит нынешнее среднее и старшее поколение украинцев, это Украина эпохи Владимира Щербицкого, занимавшего пост первого секретаря ЦК КПУ с мая 1972 по сентябрь 1989 года. Бесчисленные промышленные предприятия, экономический расцвет колхозов, массовое жилое строительство, метрополитены и аэропорты, выход УССР в лидеры авиакосмической отрасли мира - позитива было столько, что только идиот или лжец называет те времена беспросветным коммунистическим мраком.

В национальной политике тогда придерживались мягкого баланса. К началу 80-х были приостановлены все украинизаторские или русификаторские программы, была сделана ставка на двуязычие с последующим свободным выбором русского или украинского. Правда, это тут же вызвало перекос в сторону русского, как более востребованного и популярного – что потом дало национал-патриотам повод бурчать о «насильственной русификации». А вот в вопросах истории сохранялась её жесткая однобокая трактовка, утвержденная в Москве.
Но всё же, тогда было и немало негатива. Не только потребительский дефицит, появившийся в начале 80-х и резко возросший в 1987-88, который оказал огромное влияние на формирование общественного мнения и, в конечном итоге, способствовал распространения по всей УССР идей независимости и «рыночных отношений». И не только Чернобыльская катастрофа, с которой, как считается, начался экономический, а потом и политический развал Союза.

Страна советов была одновременно и страной запретов. Официально, до конца 80-х была запрещена любая политическая критика власти. Конечно, можно было пожаловаться на недостатки и просчеты в работе руководства учреждения, предприятий, даже местных органов власти – за это ничуть не наказывали, напротив, на все жалобы (кроме анонимных) старательно реагировали, особенно с началом «перестройки».

Но вот мысли о том, что правительство и партия ведут нас не туда, и что советская власть с социализмом вообще хуже западной демократии и капитализма, следовало оставлять при себе. Впрочем, «ворчунов» и даже рассказчиков анекдотов уже не трогали (максимум, проводили профилактические беседы в парткоме), внимание органов привлекали только «профессиональные смутьяны». Прозападных и пронационалистических диссидентов в УССР сажали вплоть до 1986 года, а особо радиальных, призывавших к скорейшему свержению «коммунизма», таскали по отделам КГБ и в 1990-м.
Легализация первых национал-патриотических движений произошла только в 1988 году, да и то под видом «движений за перестройку» (Народный Рух) и «культурно-просветительских обществ» («Просвита»). Т.н. «демократическая платформа» в руководящей КПУ появилась в 1990-м, да и то с оглядкой на Москву.

Официально законом преследовались: частное предпринимательство (до 1986), покупка-продажа валюты (до 1991), тунеядство (до 1991), гомосексуальные отношения (до 1991), бродяжничество. Религия давно уже не преследовалась и постепенно становилась модным трендом: даже секретари горкомов уже не стеснялись заезжать на пасхальные всенощные. Но до конца 80-х власть признавала только «официальный» Украинский экзархат РПЦ (с октября 1990 – УПЦ МП), игнорируя существование католических приходов и протестантских церквей. Лишь в 1989-м была вновь легализована УАПЦ, а УГКЦ возродилась только в 1990-м.

В стране господствовал принцип «всё, что не разрешено – не дозволено», причем его разделяла немалая часть населения, весьма неодобрительно косившаяся на молодежь в пестрых нарядах со всколоченными прическами. Однако во второй половине 80-х традиционное бунтарство молодого поколения стало главной силой, сломавшей этот принцип. Это поколение украинцев, вступившее в совершеннолетие в период 1985-95 г.г., надолго стало основным носителем духа свободы, и оно до сих пор играет важную роль с жизни уже независимой Украины. Но нередко свобода в их понимании превращалась в анархию или беспредел.

Эпоха Кравчука: всех долой!

Эпоха Леонида Кравчука, бывшего второго секретаря ЦК КПУ и первого президента независимой Украины, была самой короткой (с лета 1990 по лето 1994), но, без сомнения, самой значимой и масштабной в историческом и геополитическом плане. Распад СССР, провозглашение суверенитета а потом независимости, отказ от социализма и крайне болезненный переход к капитализму, смена политических идеологий - все эти изменения, куда более грандиозные чем оба Майдана вместе взятых, состоялись буквально за считанные месяцы.

Одни вспоминают то время с восторгом, другие считают его катастрофой, третьи уверены, что всё можно было сделать иначе и с гораздо лучшим результатом - в равной степени разнится и отношение украинцев к фигуре Леонида Кравчука. Но оценивая Леонида Макаровича за то, что он «натворил», почти все мы забываем о том, чего он не сделал, и что он сумел остановить в самом зародыше.

Давайте вспомним, что далеко не все постсоветские республики пошли по демократическому пути. Азербайджан и Средняя Азия вернулись во времена восточных деспотий, в Беларуси установился вечный режим Лукашенко, Грузия погрязла в череде переворотов и войн с сепаратистами. Да и Россию сотрясали то путч 1991-го, то переворот 1993 года, то чеченские войны. Украина 90-х всего этого избежала, хотя риск возникновения внутреннего конфликта был велик, а у власти были все шансы закрутить гайки вплоть до создания авторитарного режима.
Но вместо этого Кравчук дал украинцам полную политическую свободу, а в 1993-м выбрал не драку за власть, а досрочные выборы. А в отличие от стран Прибалтики, где в то время государственной политикой был выбран национализм, Украина в начале 90-х вообще не касалась национальных вопросов – несмотря на отчаянные попытки национал-патриотов их поднять. Во многом это позволило тогда угомонить первую волну крымского сепаратизма (1990-91) и избежать риска сепаратизма Донбасса (шахтерские бунты 1993-го).

Вместе с СССР в конце 1991-го пали почти все запреты, и украинцы просто опьянели от невиданной ранее свободы слова и свободы политического выбора. С лотков свободно продавали газеты и книги, на которые ранее большинство просто побоялось бы взглянуть (включая антисемитскую и нацистскую литературу), возникали самые причудливые партии и движения, наступило золотое время религиозных сект типа «Белого Братства». При этом атмосфера свободы существовала в самом обществе: можно было высказывать почти любые идеи, не рискуя получить за это по морде. Подобного уровня личной свободы Украина не знала ни до, ни после.

Правда, большинство украинцев восприняло эту свободу лишь как возможность громко кричать «ганьба!» и «геть!». Вскоре эти два лозунга превратились в кредо украинской публичной политики, отражающих идею о том, что все проблемы нужно решать скорейшей сменой власти. И ведь в начале 90-х власть действительно менялась – по сравнению с предыдущим периодом.

Еще одна черта того времени, это реальная возможность участия в выборах, доступная практически для всех граждан. На выборах 1990-1994 г.г. можно было избраться депутатом (не только местного совета, но и Верховной Рады) практически без гроша в кармане, лишь имея инициативную группу поддержки. И этой возможность тогда воспользовались сотни «демократов», большинство из которых были в буквальном смысле самыми простыми людьми (студентами, санитарами, рабочими, учителями). Увы, вскоре эта возможность закрылась для «низов», а теперь даже на мандат депутата райсовета могут претендовать только бизнесмены и чиновники.
И всё же даже в начале 90-х свобода в Украине имела некоторые ограничения. Во-первых, рамками самоцензуры консервативного мышления и системы традиционных ценностей. Выходить на гей-парад тогда не стоило и рисковать, равно как и пытаться нападать на ветеранов ВОВ - прохожие запросто могли побить таких «активистов», а милиция бы еще и добавила. Во-вторых, старая система сопротивлялась давлению «снизу» и приспосабливалась к новым условиям, вырабатывая новые методы борьбы как с общественным протестом, так и с оппозицией.

Эпоха Кучмы: неудавшаяся диктатура

Леонид Кучма единственный украинский президент, умудрившийся переизбраться на этот пост второй раз. Но чтобы добиться этого, ему пришлось создать коррумпированную систему кланово-олигархической власти, допустить возникновение прокурорской и милицейской мафии, не стеснятся в выборе методов разгрома оппозиции, придушить свободу слова, расколоть надвое страну и поставить её на уши. Всем этим он занимался в свою первую президентскую пятилетку, ну а во вторую ему пришлось пожинать последствия.

Поэтому эпоху Кучму следует разделить на две части. Первая тянулась от его избрания (июль 1994) до «кассетного скандала» (ноябрь 2000), вторая началась акцией «Украина без Кучмы» (декабрь 2000) и закончилась в 2004-м «оранжевой революцией».

Вторая половина 90-х характеризовалась политикой «закручивания гаек», начавшейся с Крымского кризиса 1994 года. Тогда Кучма решил окончательно победить крымский сепаратизм, ликвидировав пост президента автономной республики – на который был избран Юрий Мешков, радикально пророссийский политик из «низов» (ранее был адвокатом, активистом «Мемориала», затем лидером Республиканской партии Крыма). Лишив Мешкова власти, значительно обрезав самостоятельность автономии и отделав власть в ней лояльным Киеву политиками и чиновникам, Кучма вроде бы как сделал благое дело по укреплению целостности державы. Но он немедленно воспользовался этим как прецедентом для укрепления «унитарности» в рамках всей Украины (он даже отменил выборность губернаторов), и фактически этот процесс превратился в попытку установления авторитарности.

Именно Кучма ввел практику игнорирования оппозиции, даже парламентской: сначала левой, затем и всей остальной. К оппозиционерам начали относиться как к неким дурачкам, мол, собрались какие-то крикуны-бездельники, мешают власти работать. Такая политика продолжалась вплоть до начала «нулевых», но когда правую оппозицию начал открыто поддерживать Запад, Кучме пришлось, как минимум, признать её существование. Увы, левая оппозиция мощной внешней поддержки не имела, поэтому потеряла свой вес еще в 90-х, хотя еще долго продолжала собирать богатый урожай голосов на выборах. Но для Кучмы мнение народа значило не больше, чем писк воробьев в кустах. Что же до журналистов, то они его просто раздражали – если их материалы не восхваляли власть.

Президент был образцом для подражания, и к концу 90-х в Украину словно вернулись ранние 80-е, но только в намного более уродливом варианте. Каждый чиновник вновь смотрел на украинцев сверху вниз, руководители среднего звена считали себя царями, министры и губернаторы – богами, даже патрульные милиционеры относились к проходим, пардон, как к дерьму. Начала складываться новая социальная система, в которой наверху были те, кто мог приказывать, давить, отбирать или давать, оказывать полезные услуги, делать деньги – а внизу оказались простые граждане, «лохи», не имеющие даже нужных связей. Причем, параллельно шел процесс развития ОПГ и их слияния с властью, так что эта порочная система защищала себя не только «законными» методами, но и угрозой физической расправы.
Свобода слова в конце 90-х стала сильно ограниченной, но тут была своя специфика. Так как мнение «толпы» и тем более отдельных граждан мало интересовало и Кучму, и его чиновничью армию, то украинцы могли ругать власть дома, на улице или на работе хоть до хрипоты – на них просто никто не обращал внимание. Труднее было журналистам, особенно тем, кто публиковал конкретный компромат на власть, силовиков, коррумпированных бизнесменов или, тем более, связанных с властью бандитов. Большинство СМИ, даже частные, просто боялись связываться с такой информацией, и «беззубые» газеты, печатавшие лишь биографии звезд да истории о чупакабрах, были одним из символов того времени. Пресс-конференции руководящих чиновников превратились в отчеты о «перемогах», причем с них могли запросто выгнать журналистов оппозиционных изданий.

В итоге свобода слова в Украине конца 90-х приобрела затейливые формы. Власть чихвостили в курилках и в трамваях, но СМИ лебезили перед ней или вообще не лезли в политику. Многие нашли отдушину в том, чтобы без всяких ограничений ругать «попередников», особенно советское прошлое – это было абсолютно безопасно, к тому же на выборах 1999 года власть и сама запустила антикоммунистическую пропаганду.

Финалом первого периода эпохи Кучмы стали убийства журналистов Георгия Гонгадзе и Игоря Александрова. Однако это были лишь два самых резонансных, «раскрученных» дела. Список погибших журналистов был намного больше: в 1995 году убили четверых, в 1996-м пятерых (включая ведущего «Черного квадрата» Георгия Овчаренко), в 1997 – еще пятеро (среди них Борис Деревянко), в 1998 – трое, в 1999 – пятеро, в 2000 – еще пятеро. Причем, больше всего журналистов убили не в Донецке, и не в Киеве, а в солнечной Одессе, до сих пор остающейся криминальной «terra incognita»

Воспользовавшись «кассетным скандалом» как поводом, оппозиция пошла в решительную атаку, организовав акцию «Украина без Кучмы». Весной 2001 года украинцы впервые применили метод немирных протестов: национал-радикалы и присоединившиеся к ним эмоционально неустойчивые громадяне вступили в рукопашные бои с ОМОНОм. Однако большинство активных участников этих столкновений оказались за решеткой.


«Украина без Кучмы» объединила тогда в единый фронт и левых (СПУ) и правых, её поддерживали КПУ и ПСПУ, все национал-радикалы. Постепенно к оппозиции стали перебегать и политики из окружения Кучмы. Если в начале 2001 года Виктор Ющенко вместе с Кучмой и Плющем подписал т.н. «письмо трех», осуждающее акцию оппозиции, то после своего увольнения с поста премьера он сам примкнуло к ней – и вскоре стал её лидером. Чуть погодя за ним последовал и Петр Порошенко, до этого постоянно отиравшийся за спиной Кучмы.


Во многом «Украина без Кучмы» была дебютом прозападной оппозиции (поддерживаемой, финансируемой и направляемой Западом), так что уже в 2002-м её пути навсегда разошлись с пророссийскими коммунистами. Но, даже не смотря на этот организованный процесс «демократизации», сопровождаемый появлением сотен организаций, фондов и СМИ, финансируемых Западом и управляемых своими грантодателями, «Украина без Кучмы» дала толчок к «самоосвобождению снизу» всех украинцев, включая сторонников пророссийского вектора. Ведь им тоже нужна была свобода, чтобы аргументировать и защищать свой выбор.

Эпоха Кучмы завершилась первым Майданом, который многие оценили как апогей политических и гражданских свобод, как самоорганизацию свободного гражданского общества – и то же самое наперебой твердили подконтрольные Западу политики и журналисты. Однако это весьма однобокая оценка тех событий, можно даже сказать, это мнение людей, кривых на один глаз.
Парадокс Майдана (не только первого, но и второго) в том, что защищая выбор и свободы одной части украинского общества, он одновременно попирал выбор и свободы другой части общества. В 2004-м сторонники Ющенко поднялись на Майдан, отстояли свой выбор – и растоптали выбор сторонников Януковича. Потом всё повторилось в 2014-м. При этом победители Майданов отказывали своим оппонентам в самом праве иметь личное мнение, свои интересы, и право отстаивать свои интересы и свой выбор. Украинцы с оранжевыми ленточками обзывали украинцев с синими ленточками «зомбированным быдлом», «нанятыми алкашами», «прислужниками режима» и т.д., получая в ответ не менее экспрессивные ярлыки. Вот так еще в 2004 году права и свобода украинцев были впервые ущемлены не властью, а другими украинцами.

Эпоха Ющенко: кто «здобул», а кто продул

Хотя «оранжевые» шли к власти с лозунгами о свободе и демократии, своё правление они начали с показательного наказания оппонентов. Сторонникам Януковича досталось за всё: за фальсификации выборов (где были, и где не было), за Северодонецкий съезд и идею автономии Юго-Востока (дело о сепаратизме), за «антиукраинскую» политику (не националистическую, не прозападную), за коррупцию и криминал клана Ахметова. Однако такой же шлейф темных делишек тянулся буквально за каждым украинским кланом, в том числе и за теми, кто поддерживал Майдан (например, львовские ОПГ), а репутацию «бандитов» навесили только на «донецких».

К концу 2005 года эти репрессии прекратились, да и представляли они собою лишь сведение счетов с «донецкими». Никто не трогал ни Виктора Януковича, ни укрепляющуюся Партию Регионов, не рискнула новая власть запрещать левые партии и проводить «декоммунизацию» - хотя этого от Виктора Ющенко требовали национал-патриоты.

Но Виктор Андреевич оказался довольно мягким президентом, в некоторых отношениях вообще не от мира сего. Он не пошел по пути «майданизации» Украины, не использовал своих сторонников для подавления своих оппонентов, и всё же пытался как-то соблюдать правила демократии. Поэтому при Ющенко оппозиция быстро набрала силу: и регионалы, и левые, и даже поссорившаяся с ним Тимошенко. Даже на политический кризис 2007 года Ющенко пошел лишь под давлением «любих друзів», национал-патриотов, БЮТ и западных «советников».

Разборки между политиками наверху нисколько не ущемляли прав и свобод «низов». Напротив, такого уровня политической и гражданской свободы, как в эпоху Ющенко, в Украине не было с начала 90-х. А вдобавок к этому украинцы смогли расправить сгорбленные жизнью спины с экономической точки зрения, потому что в 2005-2008 г.г. уровень доходов населения продолжал расти.

Появилось и кое-что новое. С сентября 2005 года украинцев начало собирать у телевизоров политическое ток-шоу «Свобода слова» Шустера. Резкий рост компьютеризации страны и возрастающая доступность скоростного интернета дали украинцам массовый доступ к социальным сетям и форумам, сделав для простых граждан свободу слова не только правом, но и возможностью.

Период 2006-2010 г.г. стал расцветом для всех политических партий и идеологий. Митинги проходили чуть ли не каждые выходные, на одной стороне площади собирались с оранжевыми или бело-красными знаменам, на другой с синими или красными. Помимо толп под знаменами «Нашей Украины», БЮТ, Партии Регионов или КПУ, можно было попасть на акции радикальных националистов («Свобода», «Тризуб», «Патриот»), пророссийских партий (Русский Блок, «Родина») и даже сепаратистов («Донецкая республика», «Крым - Россия»). Впрочем, последние были тогда абсолютными маргиналами.
Вместе с тем, экономический фактор стал причиной самоцензуры частных СМИ, а таковых в Украине тогда было уже подавляющее большинство, поскольку государственные газеты и телеканалы просто не выдерживали никакой конкуренции. Владельцы СМИ определяли информационную политику, нарушать которую не стоило – таких журналистов быстро увольняли. Наиболее заангажированными тогда считались «5 канал» (Порошенко) и «Украина» (Ахметов), а также интернет-издания, финансируемые западными «грантодателями» («Украинская правда», «Корреспондент»). О «партийных» СМИ и говорить не приходилось, это были рупоры тупой пропаганды, а нередко и ненависти к оппонентам.

Посеянная ненависть быстро давала всходы зла. Немало украинцем поняли свободу извращенно, лишь как возможность навязать силой своё мировоззрение другим. Некоторые воспользовались ею, чтобы унижать и уничтожать своих идеологических противников. В 2008-2009 г.г. в западных регионах Украины были зафиксированы первые случаи попыток нападения национал-радикалов на ветеранов войны и членов КПУ вовремя праздничных мероприятий 9 мая. Пока что попыток, но уже тогда лишь зафиксированных. Но радикалы нападали не только на «коммуняк»: 18 октября 2008 года они устроили в Киеве провокационный «Марш УПА», в ходе которого спровоцировали столкновение с ОМОНОм. В итоге радикалов (среди которых были Линько и Билецкий) «положили» лицом в асфальт.

И всё же эпоха ющенковского либерализма едва не завершилась наступлением нового периода идеологического тоталитаризма. Речь идет о проекте закона, предусматривавшего уголовное наказание за «отрицание голодомора-геноцида», на принятии которого настаивали и национал-патриоты, и американское окружение Ющенко. Подобного насильственного навязывания однобокой трактовки истории в Украине не знали с советских времен, это был бы огромный шаг назад, который попрал бы не только свободу, но и здравый смысл. Тем не менее, Ющенко пытался лоббировать этот закон, и лишь череда политических и экономических кризисов, да активный протест оппозиции, не позволили ему реализовать задуманное.

Эпоха Януковича: «астанавитесь!»

Янукович образца 2010 года был уже не тем самоуверенным политиком, что в 2004-м. Да и его ближайшее окружение было настроено не столько управлять государством, сколько по-быстрому и по-тихому ограбить его. Особенностью эпохи Януковича (2010-2013) была абсолютно беззубая политика власти, позволившей оппозиции залезть себе на голову и устроить там второй Майдан – и одновременно с этим шел грандиозный «распил» бюджетных средств, повсюду вымогались колоссальные взятки, а менты и прокуроры превратились в разбойников времен Ваньки Каина.

Оппозиция тогда кричала о диктатуре, о наступлении «режима» на свободы и права, но это было правдой лишь на 10%. Арест Юрия Луценко являлся обычной местью, поскольку в качестве общественного политика Юрий Витальевич тогда уже весь вышел в тираж, и скорее компрометировал оппозицию. Под репрессии можно было подвести лишь дело Юлии Тимошенко, поскольку она являлась главным политическим конкурентом Януковича. Однако после её посадки у оппозиции появились новые лидеры – и их уже никто не трогал. Более того, эти лидеры (Турчинов, Яценюк, Кличко) сами потом отвернулись от Тимошенко.

Тем не менее, в течение 2012-2013 г.г. они вовсю использовали образ «Качановской узницы» для своих политических акций протеста, которые они устраивали даже в стенах Верховной Рады. Регионалы морщились, но не препятствовали. А можно ли представить, что в сегодняшней Раде правящая коалиция позволяет Оппоблоку развешивать транспаранты, скажем, «долой войну!»?

В итоге, «беспрецедентной свободой» и правом на полный беспредел в нынешней Украине обладают лишь власть, силовики, лояльные к ним «патриоты» и «активисты», поддерживающие их бизнесмены и волонтеры – ну, в общем-то и всё. Потому что только у них есть объединенные вместе власть, сила и деньги, являющиеся в современной Украине единственным источником прав и свобод. А вот у кого их нет, уж не взыщите!

Действительно, если вы являетесь сторонником Петра Порошенко или фанатом «Азова», но при этом вы лишь простой гражданин, то вам не стоит заблуждаться о наличие у вас прав и свобод. Отнюдь, их у вас почти не осталось! Они есть у тех, кого вы поддерживаете, и пока вы находитесь в их тени, вам будет казаться, что это и вы тоже бросаете чиновников в мусорные баки, останавливаете «провокации агентов Путина», определяете внутреннюю и внешнюю политику страны.

Но попробуйте выйти из их тени! Попробуйте изменить свои политические взгляды, стать сторонником оппозиции, может быть даже левой! И вы тут же обнаружите, что никаких прав и свобод у вас больше нет, даже на социальный протест против повышения стоимости проезда, что вы теперь сами «ватник», «сепар» и «террорист», за которым с улюлюканьем будут гнаться ваши бывшие кумиры.

В любой нормальной демократической стране, каковой еще не так давно была и Украина, равные права и свободы есть у всех граждан, независимо от политических взглядов, вероисповедания, места рождения или родного языка. В любой нормальной демократической стране эти права и свободы либо есть у всех, либо это уже не демократическая страна…

По материалам: from-ua.com