Возможно ли наладить работу правоохранительной системы Украины

Необходимо коренное обновление всей правоохранительной системы. С предохранителями, которые не позволят перетеканию «ценных кадров». В отношении судей это означает настоятельную потребность в отсеивании нечестных «коллег».
Однако в планах властной команды пока речь идет только о повторной проверке судей Верховного Суда, пишет Украинская правда.
В своей первой публикации на УП в марте 2017 года я призвала коллег, органы судейского управления и самоуправления к самоочищению, беспощадной борьбе с коррупционными проявлениями и нулевой толерантности к нечестным представителям нашей профессии.

Теперь вижу: только мощное и безотлагательное внешнее вмешательство может гарантировать результат, соответствующий потребностям общества и откроет путь к развитию страны, обезопасит бизнес от рейдерства, произвола чиновников и необходимости «откатов», создаст условия для притока инвестиций и свободной конкуренции.

Вместо кривосудия утвердит истинную справедливость — для всех.

Для этого нужно существование не только кристально честного и реально независимого суда. Неизбежность заслуженного наказания преступников способно обеспечить звено единомышленников: честный следователь / прокурор / судья.

Тогдашнюю статью я назвала «Слово к коллегам”. Сейчас — о тех, кого могу назвать коллегами, разве что взяв это слово в кавычки.

Трихне — Кулиш, Мамаю — САП
В начале 2015 года я помогла правоохранителям задокументировать предложение мне неправомерной выгоды за вынесение решения в интересах тогдашнего мэра Полтавы Александра Мамая. Кроме того, на меня как судью оказывалось давление.

Следствие вела прокуратура области. Как искусный наперсточник она объединяла и разделяла уголовные производства: по отдельным статьям, эпизодам, фигурантам. В конце концов целостность картины была утрачена. В суд ушло обвинение в отношении одного лица.

Судил Дмитрия Трихну, экс-заместителя мэра и посредника в переговорах со мной, Юрий Кулиш. За почти 3 года судебного следствия он не смог обеспечить должной экспертизы вещественных доказательств (а все сомнения суд толкует в пользу обвиняемого), отказался допросить свидетелей, на которых я настаивала.

Моим показаниям, подтвержденным негласной съемкой встреч, судья противопоставил свидетельство мэра, его представителя Александра Ковжога и председателя суда Александра Струкова (об их роли я писала ранее).

Стараниями прокуратуры, вероятно небесполезными, они в суде появились как свидетели.

В итоге Кулиш оправдал Трихну.
Проявляет этот «коллега» снисхождение практически ко всем обвиняемым в коррупционных преступлениях. Некоторые из них напрямую связаны с Мамаем.

Брата судьи, прокурора Лубенского межрайонной прокуратуры Полтавской области, в 2015 году задержали на взятке в 5000 долларов. Отделался штрафом — 25 500 грн.

Я добилась восстановления уголовного производства в отношении давления и попытки подкупа. С 2016 года его расследует НАБУ. Главный фигурант — Мамай.

Экс-мэр — состоятельный человек. Настолько, что забывает декларировать все принадлежащее ему имущество. Это замечают журналисты, но не правоохранители.

В «моем» делу детективы следствие завершили давно, получив достаточно доказательств для выдвижения подозрения.

На пути стало ведомство Назара Холодницкого. Прокуроры САП в какой-то момент даже решили обратить обвинение против меня — будто я в сговоре с правоохранителями провоцировала Мамая и его подручных к совершению преступлений.

Пока нет никаких объективных препятствий, чтобы дело пошло в суд. С избежанием процессуальных «ошибок», допущенных прокуратурой области в производстве по Трихне.
«Сучара»
Недовольный моими действиями председатель суда развернул настоящие репрессии. Действовал, опираясь на аппарат суда. Я не сдавалась.

Как-то Струков сорвался: в присутствии подчиненных обложил меня бранью, кричал: «Ты не потерпевшая, ты — сучара!»

Были и двое свидетелей инцидента, независимых от председателя суда.

По моему настоянию, после длительных проволочек, Высший совет правосудия открыл дисциплинарное производство.

Избежать наказания, предусмотренного Законом — увольнение с потерей звания и всех привилегий судьи — Струкову помогло уголовное дело, возбужденное против меня.

Прокурор, а ныне следователь ГБР, Владислав Мишуровский приложил немалые усилия, чтобы «отмазать» председателя суда: разыскать свидетелей и склонить их к изменению показаний. В одном случае это не удалось.

Затем прокурор рассекретил материалы незавершенного производства, и Струков выборочно (то, что выгодно) прислал их к ВСП.

Протокол допроса свидетеля, который подтвердил неэтичный поступок судьи, от ВСП скрыли. Хотя свидетельств грубых подтасовок хватало и без того.

Мне удалось ознакомиться с этим протоколом. Преодолев невероятное сопротивление.

Фактически председатель суда с помощью работников аппарата суда, двух адвокатов и прокурора ввел в заблуждение,с искусственным созданием доказательств, конституционный орган судейского управления. За такое предусмотрена уголовная ответственность.

Однако добиться расследования совместных противоправных деяний указанных персон невозможно. Надеюсь, пока.

ВСП же как черт ладана боится истребовать у следствия доказательства, которые убедительно докажут мотив преследования меня Струковым и заставит действовать по отношению к недобросовестному председателю суда по закону.

Охлаждающий эффект
В 2017 году Уполномоченный по правам человека, обращаясь в мою защиту в ВСП, писал: «… поведение председателя суда имеет признаки давления на судью и подрывает авторитет судебной ветви власти, имеет охлаждающий эффект для судей, которые, как заявитель, могут иметь основания заявить о неправомерном вмешательстве в их деятельность».

Слова оказались пророческими. Если раньше коллектив отстраненно смотрел, чья возьмет, то, убедившись в «непотопляемости» Струкова, некоторые из судей открыто пошли подельниками к нему.

Во времена Порошенко уполномачивали председателя суда писать политические доносы на меня. Теперь не гнушаются подделкой документов и вынесением противоправных решений.


В первую каденцию судьи я осуществляла рассмотрение уголовных дел. После восстановления полномочий «коллеги» обезопасили местный криминалитет и беловоротничковую преступность от приговоров судьи Гольник. Собрание судей изменило мне специализацию.

Но и среди дел, которые рассматривают следственные судьи, и «админок» случаются те, от которых меня спешат оттеснять.

Делается это с привлечением упоминавшегося выше Ковжога, экс-заместителя начальника полиции города, в свое время обвиняемого в «совершении тяжких преступлений, которыми являются злоупотребление служебным положением, получение взятки в сумме 5000 долларов США, укрывательство наркоторговли, обогащения за счет подчиненных по службе сотрудников милиции, поддержание неделовых связей с «криминальными авторитетами» и покрывательство их преступной деятельности».

На службе Ковжога возобновился благодаря решению суда, нашего — Октябрьского, где председателем работает его кум.

Затем уволился, оформил пенсию. Открыл юридическую фирму, стал областным представителем якобы антикоррупционной общественной организации.

В последние годы ветеран органов внутренних дел, будучи резидентом Полтавы, укрепил свое положение: оформил адвокатское свидетельство в Краматорске и инвалидность — в Кременчуге.

Долгое время Ковжога заваливал суды исками ко мне о защите чести и достоинства, например — за публикацию в УП, с ходатайством назначить мне психиатрическую экспертизу. А также дисциплинарными жалобами в ВСП и сообщениями о моих «преступлениях» в правоохранительные органы — от полтавской прокуратуры до ГПУ и НАБУ. Кстати, «приобретенная» инвалидность позволяет подавать без уплаты судебного сбора.

Первое из дел, в котором я была отведена из-за Ковжога, касается масштабного присвоения древесины Государственного лесного фонда, которая потом, после переработки, вывозилась за границу. Попутно осуществлялись хищения недр и сделки с земельными участками.

Узнав, что мне поступило ходатайство следователей о наложении ареста на имущество, изъятое в ходе обыска, один из фигурантов производства срочно заключил соглашение с адвокатом Ковжогой и подал заявление о моем отводе.

Судья Алла Троцкая удовлетворила отвод, не став выяснять, есть ли у меня какое-то необъективное и предвзятое отношение к заявителю, лесничему из Котелевского района, о котором я раньше ничего не знала.

Впоследствии журналисты выяснили, что к присвоению древесины причастны фирмы, связанные с окружением экс-мэра Мамая.

Второе дело — административное правонарушение. Начальница отдела прокуратуры области не задекларировала существенное изменение в материальном состоянии. Ей грозил штраф и слава коррупционера.

По закону такое взыскание может быть наложено на протяжении 3-х месяцев со дня обнаружения правонарушения.

Итак, женщина сначала сообщила суду о пребывании в отпуске, а в день второго назначенного заседания прислала заявление об отводе. Потому что ее адвокат — Ковжога. Поэтому судья Гольник «с целью мести ему» не сможет рассматривать дело объективно и беспристрастно.

Заявление должно было поступить мне, и в заседании с участием прокурора суд должен был его обсудить. Кодекс об административных правонарушениях ничего не говорит об отводах судей, поэтому теоретически я могла признать отвод безосновательным.

Чтобы этого не произошло, «ответственные» работники аппарата суда присвоили ходатайству другой номер производства, замазав маркером предыдущий, и пустили как отдельное дело в автораспределение.

Судья Виталий Никитенко, имея тот день ранее назначенные 24 судебных заседаниях, быстренько, до начала «моего», удовлетворил желание заявительницы.

При этом грубо нарушил закон: лишил меня возможности предоставить объяснения по правильности отвода и скрыл от меня и прокурора сам факт его рассмотрения.

Тайное заседание по делу, которое должно слушаться открыто, Микитенко провел не впервые. В 2017 году после подобной манипуляции вышли из СИЗО под незначительный для них залог члены организованной преступной группировки под руководством «смотрящего» за Полтавой «Мышцы».

Суд внял медицинским справкам, подвезенным на заседание Ковжогой.

Впоследствии коллегия судей под председательством Микитенко оправдала членов группы, обвиняемых в вымогательстве платы с предпринимателей и грабежах, а самого «Мышцу» признала виновным в … принуждении к выполнению гражданско-правовых обязательств.
Судья Тимошенко: «Только бизнес»
Производство по делу хищений леса после моего отвода попало к судье Наталье Тимошенко.

Она вернула изъятые в ходе обыска вещи и документы владельцу. Несмотря на то, что постановлением прокурора они признаны вещественными доказательствами, а действия следователей санкционировал суд.

Представитель владельца имущества, то есть Ковжога, на судебное заседание даже не явился (был уверен в результате?).

В тот же день и сама судья вынесла еще три постановления с отказами в аресте имущества, изъятого во время обысков по этому уголовному делу. На следующий день подобное решение приняла заместитель председателя суда Анна Андриенко.

Следствие утратило значительную часть доказательной базы.

Андриенко, как и председатель суда Струков, имеет дисциплинарное взыскание — за разрешение на следственные действия в достаточно сомнительном уголовном деле: супруги не поделили имущество после развода, мужчина продал автомобиль третьему лицу, у которого и устроили обыск.

Тимошенко же, вслед за Струковым, получила антипремию «бесчестие недели». На утверждение, что город Донецк — это Донецкая Народная Республика (без кавычек или слов «так называемая», впоследствии документ исчез из общего доступа в Едином реестре судебных решений).

В делах, касающихся меня, Наталья Тимошенко соблюдает правила самоотвода, или нарушает их, в зависимости от того, как ей на тот момент выгодно.

Например, в 2015 году, когда мэру Мамаю понадобилось восстановить уголовное производство в отношении меня, закрытое следователем, Тимошенко послушно выполнила команду.

Узнав об этом грубом процессуальном нарушении, я спросила, как коллега могла вынести решение в отношении судьи, с которой вместе работает. Тимошенко цинично ответила: «ничево личнава» (продолжение фразы я слышала в фильме «Крестный отец» о сицилийской мафии).
Спринт и марафон самоотводов
Самоотводы могут служить орудием для влияния на ход следствия.

В откровенно фейковом деле «сучары», открытом на заказ председателя суда, областной апелляционный суд 15 марта 2018-го решил направить ходатайство Мишуровского в Диканьский райсуд. Уже 29 марта прокурор получил доступ к информации обо всех телефонных контактах того единственного свидетеля неэтичного поступка Струкова, которого не удалось запугать: с 1 декабря 2015 года по 12 марта 2018 года. При том, что сам инцидент произошел 14 декабря 2015 года.

Теперь сравните.

После того, как Верховная Рада 6 ноября 2018 года создала Временную следственную комиссию для проведения расследования сведений относительно нападений на Екатерину Гандзюк и других общественных активистов, возобновилось расследование и по делу нападения на меня.

28 ноября 2018 года апелляционный суд направил ходатайство следователей о доступе к определенным номерам телефонов в Ленинский райсуд города Полтавы.

Затем ходатайство три с половиной месяца (!) бродило по судам, расположенным в областном центре. Судьи принимали самоотводы, так как знакомы со мной и это якобы повлияет на их объективность.

Только 12 марта 2019 года тот же Диканьский суд, куда, наконец, добрались дела, санкционировал действия следователей.

Парламентская ВСК отметила в отчете, что в моем деле из-за бездействия правоохранительных органов во время проведения досудебного расследования инициировано служебное расследование.

Но тормозили следствие и «коллеги» судьи. Одни — пустив ходатайство по длинному кругу, другие — придумывая причины самоотводов.

Перспективы?

Судейская среда — в массе своей, ВККСУ и ВСП не проявляют нетерпимости к коррупционерам и поддерживают тех, кто преследует разоблачителей. Некоторые из «коллег», не слишком и прячась, торгуют правосудием направо и налево.

В случае неприятностей те же Струков и Тимошенко предусмотрительно подготовили запасные аэродромы, сдав адвокатские экзамены. Вдруг что — уйдут в отставку, будут получать большую пенсию или пожизненное денежное содержание.

Адвокаты такого рода будут распространять коррупционные практики: раньше несли им, теперь будут нести они.

Подобные Ковжоге решалы пользуются спросом. И органы адвокатского самоуправления не слишком озабочены чистотой собственных рядов.

Необходимо коренное обновление всей правоохранительной системы. С предохранителями, которые не позволят перетеканию «ценных кадров» (как Мишуровский: из прокуратуры в ГБР, а теперь метит в адвокаты).

В отношении судей это означает настоятельную потребность в отсеивании нечестных «коллег». Однако в планах властной команды пока речь идет только о повторной проверке судей Верховного Суда.

Напоследок, немного об обличителях (которых и среди судей могло быть в разы больше).

Конечно, я приветствую намерения усилить нашу защиту. И речь должна идти не только о коррупционных преступлениях. Гарантий безопасности требуют обличители любой общественно важной информации: нарушений прав человека, сокрытия экологических катастроф и тому подобное.

Важный вопрос: как государство компенсирует обличителям, которые подверглись преследованиям, потерянные годы, неиспользованные возможности, моральное опустошение, телесные болезни? Иногда распад семей — знаю и такие случаи. Это гораздо важнее 10%, которые власти предлагают платить за сообщения о топ-коррупционерах.

Политические просчеты больно отражаются на человеческих судьбах. А быстрые решения — не всегда самые лучшие.

По материалам: argumentua.com