Суды Украины выносят все меньше оправдательных приговоров

Совет судей определился с документами, которые отныне будут размещаться в Едином государственном реестре судебных решений. Закон, предусматривающий ограничение видов судебных решений, которые должны публиковаться в Реестре, был принят Верховной Радой в октябре прошлого года, о чем писал «ОстроВ»

Проанализировав соответствующее решение Совета судей, заместитель главы правления Центра политико-правовых реформ Роман Куйбида отметил, что в ограниченный Реестр не будут попадать ряд постановлений и решений судов, от местных общих до Высших специализированных. Что именно больше не сможет увидеть и оценить общественность и насколько это плохо – в интервью Романа Куйбиды для «ОстроВ».

- Роман Алексеевич, видите ли Вы объективные причины для ограничения перечня документов, которые отныне будут публиковаться в Едином государственном реестре судебных решений? Аргументировалось это какими-то техническими проблемами, которые не позволяли публиковать все решения судов.

- Собственно у судов проблем с Реестром быть не могло. Проблема могла быть у регистратора, например, сервера не могли поместить всю информацию. Но как раз на усовершенствование технической базы этого Реестра была направлена помощь USAID в рамках нескольких проектов.

Самое интересное, что инициатива касательно ограничения Реестра исходила не от Государственной судебной администрации, в чью зону ответственности он входил, а от Совета судей.

- Вы говорили о том, что даже когда Реестр функционировал полноценно и в него должны были входить все решения и постановления судов, не все документы можно было реально в нем найти. Лично мне не удалось получить из Реестра большинство решений по скандальным «делам банды Немсадзе».

- Такое действительно случалось, и это было прямым нарушением закона. И если вы были уверены, что то решение, которое вы ищите и не находите в Реестре, на самом деле есть, вы могли подать запрос регистратору, который, в свою очередь, должен был поинтересоваться в суде, почему отсутствует искомый документ.

Мы и в настоящее время сталкиваемся с ситуациями, когда в Реестре нет решения суда первой инстанции, например, по делам о мирных собраниях, но есть решение апелляционного суда по тому же делу.

- Если я правильно поняла Ваш комментарий на сайте ЦППР, то теперь эти решения не будут публиковаться вполне законно…

- Что касается запрета мирных собраний, то конечные постановления должны будут включаться в реестр. Но в нем не будет постановлений о привлечении лиц к ответственности за «несанкционированный митинг». Это понятие применяют суды, но с правовой точки зрения оно бессмысленно, потому что проведение митинга не требует «санкции». Тем не менее, людей, которые не оповестили орган власти о проведении митинга, у нас привлекают к ответственности, как это было недавно, когда участники акции по раздаче презервативов с изображением Януковича получили по 15 суток. Однако было ли на самом деле соответствующее решение суда и чем оно мотивировано, проверить мы уже не можем.

- Как давно вы начали проводить мониторинг судебных запретов на мирные собрания?

- С 2010 года, когда эта проблема заострилась, но для сравнения брали и решения 2009-го. Это давало возможность проследить тенденции.

- Тенденции прослеживаются?

- Органы власти стали намного чаще обращаться в суды, процент запретов мирных собраний очень высок. Это особенно заметно по Киеву: за 2011 год мы нашли только один отказ суда органу власти в запрещении митинга. У меня сложилось впечатление, что этот отказ был сознательной попыткой «разбавить» практику, когда все представления власти Киева удовлетворяются.

- Но в 2009 году и митингов было меньше.

- В настоящее время одна из общественных организаций проводит мониторинг количества мирных собраний. Мы накладывали результаты их исследований на результаты наших, и не увидели никакой зависимости между количеством мирных собраний и количеством запретов. Все зависит от местного органа власти – желает или не желает он реагировать на какие-то общественные акции. Есть области, где мирные собрания проходят регулярно, и никого не раздражают.

- Есть ли еще тенденции, которые характеризуют период с 2010 года?

- Можно взять за пример уголовную юстицию, где с каждым годом становится все меньше количество оправдательных приговоров: 0,5 %, 0,3 %, в прошлом году – 0,2 %. Адвокаты, работавшие в советские времена, говорят, что даже тогда у подсудимого было больше шансов быть оправданным, чем сейчас. Это может свидетельствовать об усилении влияния прокуратуры на суды. Распространено явление, когда судья принимает оправдательное решение, и его по инициативе прокуратуры привлекают к ответственности за какие-то нарушения в другом деле.

В одной из областей был случай, когда судья вынес оправдательный приговор, а прокуратура поставила вопрос о привлечении его к дисциплинарной ответственности за нарушение сроков рассмотрения этого дела. Причем человек был оправдан объективно, а процесс затянулся из-за того, что судья назначил дополнительные экспертизы, чтобы проверить качество следствия. Были основания утверждать, что подсудимому подбросили наркотики. Они были обернуты в страницу журнала «Право Украины», со статьей по международному праву, с выделенными в ней местами. Судья выяснил, что один из оперативников учился на юридическом факультете, и писал работу как раз на эту тему.

Что интересно – прокуратура не столько мстила судье, сколько оказывала давление на других судей. В апелляционной инстанции оправдательный приговор был отменен, и дело было направлено на новое рассмотрение. Получается, что новый судья знал, что его предшественник пребывает под процедурой дисциплинарного преследования. В итоге в открытии дисциплинарного производства прокуратуре было отказано, но только после того, как новый судья вынес обвинительный приговор.

Вышел своеобразный «компромисс» между судом и прокуратурой: человеку дали условный срок. Соль в том, что он раньше привлекался к ответственности за совершение аналогичного преступления, за которое он год отсидел. По логике, рецидив должен наказываться более серьезно. Видимо, судья сомневался в виновности осужденного, но под давлением прокуратуры побоялся вынести оправдательный приговор…

- В чем логика такой позиции прокуратуры?

- Похоже, что прокурорам нужно поддерживать «честь мундира», мол, необоснованно в суд они не обращаются. И на каждый оправдательный приговор, скорее всего, в прокурорской вертикали реагируют каким-то выговором от вышестоящего.

- В милиции были и, возможно, есть плановые показатели по раскрываемости преступлений. В прокуратуре, получается, есть планы по количеству осужденных?

- Я сомневаюсь, что там планируют, сколько людей нужно осудить по тому или иному преступлению, хотя не исключаю этого. Просто у них не должно быть оправдательных приговоров, потому что это якобы свидетельствует о плохой работе прокуратуры.

- Кроме документов, касающихся мирных собраний, как написано в Вашем комментарии, в Реестре не будут публиковаться решения о допуске или недопуске решений Высшего суда к рассмотрению Верховным судом…

- Раньше мы могли отследить, как часто высший специализированный суд допускает свои же решения к пересмотру Верховным судом, каких дел это касается, насколько обоснованы его отказы. Это могло говорить о предвзятости или непредвзятости суда. Теперь нам сложно будет проводить такой мониторинг.

- Решения Высшего административного суда о возвращении или оставлении без рассмотрения искового заявления теперь тоже не будут попадать в Реестр…

- Речь идет только о решениях Высшего административного суда, принятых в первой и окончательной инстанции, то есть, тех, которые не обжалуются. И это очень странно – что решение местного суда о возвращении какой-то несущественной исковой жалобы обнародуется, а решение Высшего админсуда в первой и последней инстанции – нет. Ведь такие решения касаются исков против Верховной Рады, президента, Высшего совета юстиции, Высшей квалификационной комиссии.

- У вас как раз было исследование, касавшееся отказов в принятии иска, и порой отказы были достаточно абсурдны, например, они мотивировались тем, что президент – это не орган власти…

- Эти решения были как раз ярким показателем деятельности «пятой палаты» Высшего админсуда.

- Это была последовательная практика, или суд время от времени сам себе противоречил?

- Практика была несколько непоследовательная. Например, в одном случае Высший административный суд отказал в открытии дела по иску с требованием обязать президента предоставить декларацию о доходах. В другом случае исковое заявление о принуждении президента отреагировать на нарушение прав истца было возвращено истцу, как необоснованное. Хотя в обоих случаях дела должны рассматриваться по сути. Суд преждевременно «отфутболил» иски и пришел к выводам, которые мог сделать только в постановлении по существу дела.

- Кроме этого, мы больше не найдем в Реестре решений об отводе судьи или в отказе об отводе.

- А эти решения очень показательны. Мы даже брали их в качестве примеров для некоторых тренингов для судей по написанию судебных решений. Это своеобразный показатель культуры того или иного судьи. Иногда мотивировки этих решений свидетельствуют о неуважении к сторонам, об оценке их личных качеств. В них может быть написано, например, что «абсурдным является обвинение…» в том-то и том-то, или «заявитель не знает законодательства». И мы можем видеть, убедительны ли аргументы судьи в том, что он не заинтересован в деле.

- И, наверное, самое интересное: больше не будут публиковаться разрешения судов на проведение тех или иных следственных действий…

- Раньше, в соответствии с порядком ведения Реестра, такие решения публиковались с некоторой задержкой, чтобы не помешать следствию. Иметь возможность анализировать аргументацию таких решений очень важно, поскольку они касаются фундаментальных прав человека – тайны корреспонденции, неприкосновенности жилья и так далее.

- Можно ли сказать, что это в определенной мере развязывает руки милиции и СБУ?

- Можно сказать, что да. Обществу проверить эти постановления будет фактически невозможно.

Вообще, смысл этого реестра был в том, что, зная о каком-то деле, вы могли отследить всю его историю и видеть, действовал ли судья предвзято и имел ли заинтересованность в исходе дела. А теперь мы видим только «кусочки» таких дел.

Я так и не смог понять цели этого закона. Неужели для государства проблема купить какой-то сервер? Возможно, просто администрирование выделенных на содержание Реестра средств было неэффективным. Говорили, что одно решение, которое попадает в реестр, стоит государству около 11 гривен. Возможно, при этом была налажена какая-то схема, дававшая кому-то возможность зарабатывать.

- Как это считалось? Просто бралась сумма, выделявшаяся на ведение Реестра, и делилась на количество документов в нем?

- Да.

- Как построена схема перемещения документов из судов в Реестр? Быть может, проблема на уровне местных судов? В Украине они бедные – иногда не имеют даже средств на бумагу и скрепки…

- Государственная судебная администрация утверждала, что во всех судах есть специальная электронная система. Есть специальная папка, в которую собираются все решения того или иного суда, - как правило, этим занимаются помощники судей. Потом эта папка направляется электронной почтой регистратору. То есть, это почти ничего не стоит.

- Кроме прочего, говорилось о том, что ограничение Реестра – временная мера. Однако же в законе не обозначено никаких временных рамок.

- Я допускаю, что нынешние параметры ограничения Реестра Совет судей принял ради того, чтобы не провоцировать шум, – решение, несмотря ни на что, довольно компромиссное. Но в будущем Совет судей может пересматривать это решение, еще более ограничивая Реестр: по закону он имеет на это право.

По материалам ostro.org