Почему в украинской политике господствуют либералы?

В то время как по всему миру эта модель терпит сокрушительное фиаско, тон в украинском мейнстриме по-прежнему задают проповедники догм либерального рынка

Учитывая, что вчера мы отпраздновали 7 ноября, грех не присмотреться к тому, чем заняты украинские коммунисты - статусные наследники советской социальной практики и местоблюстители кресла мумифицированного Ильича. Об их специфической роли в украинской политике времен независимости уже сказано многое. Доминируют две противоположные точки зрения. И обе - неправильные.
Согласно первой из них, однопартийцы Симоненко - это удобные «вечные» спарринг-партнеры постсоветской буржуазии, вышедшей из одного со своими критиками райкома, а также (на первых порах, особенно в «лихие девяностые») эффективный социальный амортизатор, позволявший людям, испытывавшим реальные тяготы и лишения компенсировать их мечтами о скором возвращении советских порядков, а властям канализировать протестные настроения в безопасное для себя «реставраторское» русло.

Согласно же другой, украинские коммунисты- это «рука Москвы», которая спит и видеть, как бы возродить СССР, а вместе с ним коммунизм, плановую экономику, карточную систему, Гулаг и программу «Время» с диктором Левитаном.

Партия третьих секретарей

Есть даже такая байка-полуанекдот, повествующая о зарождении постсоветского коммунистического движения. 1991 год. Обком партии опечатан, сама партия запрещена, и вот, второй и третий секретари обкома собираются на даче у первого обсудить, что же делать дальше.

- Поскольку я первый, самый старший и опытный из вас-говорит персек,- я пойду в новую власть. Буду представителем президента у нас в области. А ты- обращается он ко второму секретарю- ты у нас шустрый, оборотистый, с комсомольской хваткой,- ты пойдешь в бизнес, сохранять и приумножать нашу материальную базу, пустишь золото партии в дело.

-А я? А что делать мне?- не выдерживает третий секретарь. Тут воцаряется долгая пауза, после которой первый говорит, обращаясь к третьему:

-А ты, Петя, ты пойдешь восстанавливать Компартию и будешь нас критиковать.

Соль этой байки не только в том, что она достаточно образно показывает генезис трех господствующих страт нынешнего украинского буржуазного государства: связанной с бывшей партноменклатурой бюрократии, выросшей из комсомольского актива финансовой олигархии и профессиональных парламентских политиков, обслуживающих первые два слоя либо же оппонирующих им; но в том, что согласно негласным принципам партийного кадрового подбора в советское время в третьи секретари как правило, попадали люди, лишенные каких-либо деловых или управленческих качеств и могущие похвастать разве что хорошо подвешенным на политинформациях языком. С этой точки зрения, нынешние украинские коммунисты- это с самого момента своего зарождения – партия третьих секретарей.

На первый взгляд, реальность, данная нам в ощущении, вроде бы подтверждает такой вывод и дает к нему массу блестящих иллюстраций. Недостаток этой версии в том, что она не учитывает социальную природу как Компартии, так и установившегося в Украине режима. По характеру решавшихся последние два десятилетия задач и вопреки субъективным представлениям тех или иных людей, именно советско-реставраторские настроения масс были не выдуманной политтехнологами, а реальной и единственной политической альтернативой проводившемуся курсу капиталистической реставрации. И в самом деле, если взглянуть на происходившее в Украине, по крайней мере, до 2000 года то мы увидим, что это была борьба двух реставраторских моделей, каждая из которых видела свой идеал общественного устройства в прошлом. Только одни тянули страну в день вчерашний, а другие - в позавчерашний.

Смена повестки

Характер повестки начал меняться только в начале нулевых, когда основные состояния были уже сформированы и в Украине окончательно оформилась модель а-ля Сомоса, модель зависимого периферийного капитализма в «патриотической» обертке. В эти годы дискурс советской реставрации становится неактуальным и потому его легко теснит в головах только-только привыкавших хорошо жить на халявные кредиты украинских потребителей идея «евроинтеграции» и борьбы за «капитализм с человеческим лицом» («как на Западе»), что прослеживается уже на результатах выборов 2002 года, когда практически половина бывших избирателей КПУ в центральных областях Украины дружно голосует за БЮТ и «Нашу Украину».

Так, в Кировоградской области от 56% КПУ на выборах-98, в 2002 году остается только 31%. Зато правопопулистский БЮТ получает 14 % , а «Наша Украина» 10 %. Пройдет четыре года и процент симпатиков КПУ на Кировоградщине скукожится до пределов избирательного барьера, а вся основная голосующая масса перейдет к ЮВТ. Но ведь, согласитесь, люди-существа довольно консервативные и менталитет не меняется за пятилетку. Есть все основания предполагать, что просоветские реставраторские симпатии большинства никуда не делись, они просто нашли для себя новую точку приложения. Образно говоря, Родина-Мать советского плаката превратилась в Мать-Батькивщину с плаката бютовского. Но просоветские патерналистские симпатии избирателей входили в острый когнитивный диссонанс как с объективно стоявшими перед страной задачами, так и с «европейской» риторикой вождей и либеральной интеллигенции. Время от времени этот диссонанс прорывался на поверхность в виде недоумевающих монологов представителей «элиты» или обслуживающего ее экспертного сообщества и звучало это примерно так: как же так, на словах люди хотят реформ, хотят хорошо жить по европейским стандартам, но при этом не готовы за эти стандарты платить отказом от популизма.
Кажущееся противоречие на деле объяснялось очень просто. Патерналистское мышление-это стержень менталитета украинского постсоветского обывателя, а «европейская» риторика-вещь поверхностная и наносная, во многом случайно обусловленная. И более-менее непротиворечивое сожительство этих двух взаимоисключающих тенденций в головах соотечественников было возможно только в том коротком отрезке времени , когда мыльный пузырь дешевых потребительских кредитов создавал в головах иллюзию того, что можно жить как на Западе и при этом сохранять остатки советского социального государства. Как только иллюзия лопнула, старые противоречия обнажились в полную силу.

Стратегия выживания

Но этому прозрению предшествовала «оранжевая» пятилетка, этот своеобразный темпоральный вывих в украинской политической эволюции. Теперь то уже понятно, что неожиданно вылезшие на повестку дня в качестве центральных и системообразующих вопросы цивилизационных различий между украинскими территориями – это обычная флуктуация, мираж, созданный с помощью социального инжиниринга и возможный только в условиях относительного благополучия докризисных лет. Кстати, именно на этот период приходится наибольшее электоральное падение КПУ, просто не нашедшей себе места в изменившейся повестке противостояния «голубых» и «оранжевых» и в то же время уже не имевшей достаточно ресурсов ( в первую очередь, интеллектуальных) чтобы переломить ситуацию и навязать обществу в качестве центральной собственную повестку- более органичную для коммунистов, как идеологической партии- повестку противостояния классового. Будучи оттесненной на маргинес бушевавших «цветных» страстей Компартия, и раньше-то негласно приторговывавшая своим «электоратом» выбрала путь открытого вмонтирования в качестве младшего партнера в одну из враждующих фракций крупного олигархического капитала. Тот факт, что это оказалась «голубая» фракция, тоже во многом случаен и обусловлен скорее географическим фактором проживания основной массы избирателей этой партии. А имевшее место быть в течение пары лет весьма «плодотворное» для кошельков партийных спонсоров сотрудничество наших «ленинцев» с правительством Тимошенко показывает, что повернись коньюнктура иначе, и краснознаменные буржуи без особых проблем и угрызений совести вписались бы в том же качестве младшего партнера в коалицию «белосердечную» и даже «оранжевую». Оправдание для электората нашлось бы всегда.

Вместе с тем, именно такая стратегия поведения КПУ в минувшую пятилетку во многом была вынужденной, была способом выживания этого политического ихтиозавра в бушующем океане украинской политики. И судя по периодическим демаршам спикеров партии, то и дело «показывающих зубы» и угрожающим регионалам разорвать «брак по расчету», верно указывает на то, что озвученный выше тезис об изменчивости коньюнктуры легко отыгрывается назад. И в случае, если режим Януковича начнет самораспадаться, первыми покинут этот тонущий корабль именно коммунисты. И происходящее сейчас- это верный признак того, что ситуация дозрела.

Немного отступлю от темы, но громкая отставка «принципиального дяди Васи» отечественного профдвижения, председателя ФПУ Василия Хары, внезапно обнаружившего, что он возглавляет армию товарищей алкоголиков и тунеядцев, простите, «профессиональных предателей, бездельников и провокаторов», заставила вспомнить о том, что сам-то новоявленный профсоюзный диссидент тоже родом из Компартии. До перехода в ряды ПР в начале нулевых он несколько каденций подряд представлял в парламенте фракцию КПУ будучи главой Донецкого облсовпрофа. Так что, бывших коммунистов не бывает. Эти люди прекрасно чувствуют, когда начинает пахнуть жареным.

Даже Ющенко понимает

«Мы пришли к ощущению, что фашизм возобновить трудно, чего нельзя сказать о коммунистической идеологии». Эту довольно идиотическую фразу произнес Виктор Ющенко, выступая на днях на открытии международной конференции «Сотрудничество СССР и Германии в межвоенный период и во время Второй мировой войны: причины и следствия». Вместе с тем, это как раз тот случай, когда устами юродивого глаголет истина. И действительно, сколько пропагандистских и материальных усилий было потрачено за годы независимости ( а стократно-за годы правления Виктора Андреевича) на то, чтобы раз и навсегда вытравить в мозгах украинцев «проклятое тоталитарное прошлое», раз и навсегда заклеймить позором «совок», как во всех отношениях неэффективное, отсталое и, говоря молодежным языком, «отстойное» и неприкольное общество, однако даже орлы Юхновского из Института национальной памяти, ведшие антикоммунистическую агитацию за бюджетный кошт, не смогли переломить ситуацию. И сегодня, по данным фонда «Демократические инициативы» 56 % опрошенных украинцев жалеют о распаде СССР и мечтают вернуть назад советское прошлое.

Аналогичные настроения доминируют и в отношении украинцев к базовым категориям экономической политики-отношениям собственности. Отношение населения к приватизации постоянно исследуется Институтом социологии НАН Украины на протяжении последних десятилетий. Результаты мониторинга общественных настроений однозначно показывают, что в обществе растет число тех, кто считает приватизацию крупных промышленных объектов несправедливой и требует полной или частичной их национализации. Так, в 2010 году позитивно оценивали приватизацию 42 % украинцев, в то время, как негативно- 52 %.

На фоне этих цифр тем более дико смотрятся умствования отечественных либералов и национал-патриотов, умудряющихся одновременно совершенно справедливо критиковать партию Симоненко в том, что она «поменяла «Капитал» Маркса на «Капитал» Ахметова» и в то же самое время на полном серьезе требовать от этих ренегатов перестать обслуживать интересы крупной буржуазии и начать, наконец, выполнять собственную программу. А в программе этой, между прочим, черным по белому прописана национализация базовых отраслей промышленности, машиностроения, металлургии, химии, энергетики и прочего. Учитывая вышеприведенные цифры общественного отношения к результатам приватизации, если вдруг представить себе, что коммунисты каким-то чудом придут к власти и выполнят свою программу, то это, без сомнения, будет встречено населением долгими и продолжительными аплодисментами, переходящими в бурную овацию.
Даже Ющенко осознает растущий спрос на левые идеи и левые рецепты оздоровления ситуации в обществе. Единственное пока что зримое препятствие для окончательного оформления левой идеи в господствующий тренд украинской политики – это абсолютная герметичность нынешних элит, их непересекаемость с жизнью и проблемами рядовых украинцев. Средний представитель высших слоев обычно начинает интересоваться тем, что происходит в голове «маленького украинца» лишь тогда, когда ему приспичит выдвигаться в депутаты. Да и в этом случае его интересуют не присущие «маленькому украинцу» идеальные представления о должном, а скорее то, каким образом, с помощью каких наживок и манипуляций их можно повернуть в сторону, выгодную политикану. То есть, этот интерес сугубо инструментален и не предполагает никакой обратной связи с обществом. В условиях, когда мысли и умонастроения граждан интересуют власть не как руководство к действию и стимул для принятия государственных решений, а исключительно как объект манипуляций, нет никакого пространства для диалога.

Только этим можно обьяснить то, что вопреки общемировому тренду полевения общественной мысли, когда даже ведущие рупоры либеральной идеологии сквозь зубы признают что «Маркс был прав», в украинском мейнстриме продолжают задавать тон глашатаи и проповедники самого дикого рыночного фундаментализма, настаивающие на необходимости приватизации всего и вся, как лекарстве от экономических проблем. В то время, когда идеи движения "Захвати Уолл-стрит" поддерживает уже 43 процента американцев, нам и дальше продолжают рассказывать о целительных свойствах приватизации и о необходимости снижения налогов на крупный бізнес, который «создает рабочие места».

Идея левого поворота уже созрела внизу, но ей не дают пройти наверх, поскольку это с неизбежностью оторвет от кормушки сотни, если не тысячи «экспертов», два десятилетия подряд дававших всем правительствам подряд советы, «как нам обустроить Украину» и для всей этой публики публичное признание собственного банкротства будет означать жизненный крах.

В этой связи понятно желание верхушки увязать понятие «левый» с Гулагом и Пол Потом. Потому как в такой постановке вопроса любая внятная дискуссия о выборе инструментария для лечения страны сразу же перерастает в базарную ругань на тему, кто кого больше расстрелял или забил мотыгами. И фальшивый гуманизм, либеральная забота о «слезинке ребенка» на поверку оказывается банальным прикрытием нежелания что-либо менять в существующем статус-кво.

А так ли радикальны коммунисты?

Понятно, что в случае возможного коллапса нынешней системы единственно востребованными в наших условиях будут меры из арсенала Ленина, Сталина, Кастро, Чавеса и Лукашенко. И тут мы подходим к самому интересному. Насколько способна нынешняя КПУ реализовать этот запрос? На первый взгляд, все ОК. Но это только на первый. Это ведь только в фантазиях наших правых КПУ предстает в образе радикальной силы, готовой с воскресенья на понедельник возродить СССР и соответствующие социальные практики. На самом же деле симоненковцы в своих реальных программных требованиях - весьма умеренная даже по меркам правой европейской социал-демократии сила.

Что нам обещают коммунисты? «Опыт обьединения достижений социализма и законов рынка»? Национализацию базовых отраслей экономики, включая энергетику? Так в любой развитой европейской капиталистической стране эти отрасли если не полностью в собственности, то во всяком случае под значительным государственным контролем. В той же Франции или Австрии больше 40% промышленности находится в руках государства. Введение прогрессивного налогообложения доходов? Так ведь этого последнего и МВФ от нас требует. Вот так смыкаются крайности. Ну и что тут специфически коммунистического и революционного? Перед нами реформистская программа, не выходящая за рамки обычной капиталистической логики. С тем, что богатые должны платить больше соглашаются даже американские миллиардеры. Уоррен Баффет, например. Даже Сорос и тот выглядит более левым, нежели Симоненко. Ежу понятно, что слыть верхом радикализма такие предложения могут только на фоне цветущего и пахнущего в украинском экономическом дискурсе либерально-рыночного мракобесия. И стать эффективным и главное, ДОСТАТОЧНЫМ лекарством для больного общества они уже не могут. Вчера могли бы, сегодня – уже нет. Это не отменяет их важности и нужности. Просто болезнь зашла слишком далеко и требует более радикальных методов лечения.

Сегодня при всем осознании пагубности заданного инерцией предыдущих лет пути развития, единственной реальной альтернативой Януковичу является национал-либеральная оппозиция. Ее взгляды практически ничем не отличаются от политики теперешней власти. В принципиальных вопросах они едины, при всей грызне по второстепенным вопросам. И за ее победой с неизбежностью последует новый передел собственности, уничтожение социальной сферы, образования медицины, сворачивание льгот для населения, и все прочие прелести шоковой терапии. Все, что происходит и сейчас – только не в темпе вальса, а в темпе канкана.

Выше уже было сказано о приближающемся моменте самораспада нынешнего режима. При этом, нужно понимать, что это не будет происходить в формате простой замены одних воров на других, из той же колоды. Отличие системного кризиса от всех остальных видов кризиса в том, что важнейшей причиной кризиса, не устранив которую, его невозможно преодолеть, являются нынешние элиты, со своими интересами, идеями, политикой и методами, что провластные, что оппозиционные. Выход из кризиса возможен только путем переучреждения государства. То, что создано на референдуме и оформлено, как Общественный Договор, на референдуме же можно и распустить, а затем собрать заново, как Кубик Рубика. Нам нужна Вторая (Третья, Четвертая, кто как хочет) Республика, с совершенно иным чем у нынешней «Украины» целеполаганием, набором символов и иными основами социально-экономического устройства.

Очевидно, что запрос на новые правила игры будет порождать и запрос на новых лидеров. Именно такая последовательность позволит нам вырваться из заколдованного круга:«почему мы так плохо живем? Потому что выбираем не тех. А почему мы выбираем не тех? Потому что плохо живем».

По материалам: hvylya.org