Как борьба с коррупцией обрушила экономику Бразилии

В Бразилии осудили за коррупцию бывшего президента-реформатора Лулу да Силву. Под следствие попали более 1000 политиков, как минимум 50 конгрессменов и 4 президента. Экономика Бразилии в 2015-16 годах начала переживать худший с 1901 года спад. Понятно, что антикоррупционная борьба — не единственная тому причина, но она основная. К тому же на выборах президента победил крайний правый популист с фашистскими взглядами.
В конце статьи приводим наше видение того, как нужно проводить антикоррупционную политику, чтобы не попасть в бразильскую историю.
Не секрет, что в украинском около политическом сознании тема коррупции является одной из самых острых, а борьба с коррупцией фигурирует во всех без исключения предвыборных проектах.

При этом, в рамках антикоррупционного дискурса обычно фигурируют три тезиса, которые считаются аксиомами — то есть, истинами, которые не нуждаются в доказывании:

1. Коррупция — самая большая проблема в стране.

2. При коррупции политический и экономический прогресс невозможен.

3. Выявление и осуждение коррупционеров раскрывает в стране путь к власти для новых прогрессивных людей.

Здесь следует сразу четко и недвусмысленно заявить: коррупция — это существенная проблема, которая вредит государству и с которой необходимо бороться. Однако не менее четко надо сказать и другое: вопреки утверждениям политиков, которые возбуждены приближением выборов, и профессиональных антикоррупционных активистов, коррупция отнюдь не является самой большой проблемой и самым большим тормозом государственного или экономического развития.
Более того, есть серьезная угроза, что в результате энергичной «зачистки» власти от чиновников, которых обвинили в коррупции (не обязательно доказав их причастность к этому преступлению — хватит и недоказанных, но громко озвученных обвинений) во всей властной системе может образоваться пустота. И ее быстро и эффективно заполнят такие персонажи, на фоне которых отъявленный коррупционер будет выглядеть милым и пушистым зайчиком.

Свежий украинский пример: после взрывов на складах боеприпасов 20 генералов привлекли к ответственности, но найти новых людей на их должности не могут.

Правоту этого заявления доказывает поучительная история, которая разворачивается у нас на глазах. И это не украинские выборы: здесь еще все впереди. Речь о другом. В октябре в Бразилии состоялись выборы президента, парламента и губернаторов. Лейтмотивом для них стал одна из крупнейших побед над топ-коррупцией в новейшей мировой истории. Вследствие масштабного расследования бразильских правоохранительных органов в 2016 году была отстранена от власти президент Бразилии Дилма Русеф.

А ее политический соратник и предшественник на президентском посту Луис да Силва (известный по прозвищу Лула) был арестован за коррупцию — впервые в истории страны. И осужден в апреле 2017 года к 11 годам заключения. Обратим внимание на момент начала предвыборной кампании: узник Лула имел рейтинг 30% и был единственным реальным соперником Болсонару.

Тюремный срок экс-президента Лулы стал даже большим шоком, чем импичмент действующего президента Русеф. За время своего президентства с 2003 по 2011 годы да Силва совершил в Бразилии успешные реформы — возможно, самые успешные за прошедшие полвека. Благодаря этому он стал для электората политиком, который спас сотни тысяч бразильцев от голода, а десятки миллионов — от реальной, а не выдуманной нищеты.

А для внешнего мира — образцом эффективного государственного управления в проблемной стране — когда ради экономических реформ жертвовали благосостоянием людей.

Социализм с рыночным лицом

Когда Лула пришел к власти в 2002 году, он получил более 50 млн голосов (до этого он трижды неудачно баллотировался). За время его президентства численность среднего класса в Бразилии возросла с 37 до 50 процентов.

В западной прессе достижения Лулы оценивали в то время так: «При Луле Бразилия стала восьмой в мире экономикой, более 20 миллионов людей перестали жить в крайней бедности, а Рио-де-Жанейро получил право принимать летнюю Олимпиаду-2016 — впервые в истории игры пройдут в Южной Америке», — раздавал дифирамбы Washington Post.

Реформаторская политика Лулы имела две основные составляющие. Первая — экономическая. Это, в частности, успешное сотрудничество с МВФ. Мероприятия, направленные на недопущение дефолта по аргентинскому сценарию, успокоили кредиторов и привлекли инвесторов. Более того, Бразилия смогла погасить 15-миллиардный долг перед МВФ на два года раньше срока. И из заемщика превратилась в донора.

В стране успешно применяли инфляционное таргетирование — политика центробанка, при которой он определяет уровень инфляции на среднесрочную перспективу и обеспечивает, чтобы этот уровень оставался неизменным. Это позволило стабилизировать экономику и потребительские настроения граждан: те перестали бояться валютных обвалов и роста цен.

Национальная валюта реал укрепилась: если перед началом президентства Лулы за доллар давали четыре реала, то к концу его пребывания у власти, в 2011-м — менее двух.

Вторая составляющая реформ Лулы — это политика. По его инициативе произошло увеличение минимальной зарплаты, развитие инфраструктуры, и — в первую очередь — адресные социальные программы. Наиболее показательным примером была Bolsa Família («семейный фонд»). 11 миллионам бразильских семей (около четверти населения) с месячным доходом в эквиваленте менее 50 долларов в месяц государство доплачивало примерно еще столько же, — писал The Economist.

Это сняло самую большую проблему этого слоя населения — жить на грани голода. Получатели помощи обязывались выполнять ряд требований: их дети должны были посещать школу, не избегать медицинского наблюдения и вакцинироваться.

При этом социальные и экономические программы взаимно дополняли друг друга. Так, благодаря мощным инвестициям в инфраструктуру (транспорт, дороги, энергетика, урбанистика и т.п.) в рамках Программы ускоренного развития создавались новые рабочие места, что, в свою очередь, повышало уровень жизни.

Операция «Автомойка»

В 2011 году Лула успешно завершил второй президентский срок и передал кресло своей соратнице Дилме Русеф, в прошлом участницы партизанского движения против военной хунты, которая впоследствии отказалась от марксизма в пользу капитализма (по украинским аналогами ее можно назвать участником какого-нибудь легендарного добробата).

Один из многочисленных антикоррупционных митингов

И никто в то время и представить не мог, чем закончится для него, его политической силы и для страны в целом расследование схемы по отмыванию средств через сеть мелких бизнесов — АЗС и моек машин.

В Бразилии это был удобный инструмент по легализации средств, полученных от преступной деятельности, в том числе и коррупционной. Но масштаб подобных операций считался незначительным.

Но в этом случае следователи быстро обнаружили, что следы от автомоек ведут наверх: отмыватели средств выполняли заказ Паоло Роберто Коста — одного из директоров компании Petrobras, нефтяной государственной кампании, которая является крупнейшей в Бразилии. Того задержали и он начал давать показания. И рассказал о гигантской схеме присвоения государственных средств, к которой были привлечены более тысячи человек, принадлежавших к бразильской элите — и экономической, и политической.

Обобщенно она выглядела так: политики назначают руководителей государственных компаний (нефтегазовых, строительных и т.п.). Те получают от государства заказ по стоимости, высшей рыночной, и «откатывают» часть переплаченных средств политикам. Те же тратят эти деньги на деятельность своих партий, в частности, на проведение избирательных кампаний. Ну и, конечно же, не забывают о себе.

А если конкретно, то через Petrobras прокрутили на взятки свыше 2 миллиардов долларов, через фирму Odebrecht — более 3 миллиардов.

В целом же под следствие попали более 1000 политиков, как минимум полсотни конгрессменов и четыре президента. В том числе и действующий президент Русеф, и ее предшественник-реформатор Лула да Силва. Последнего задержали и осудили. Состав преступления: строительная фирма отремонтировала ему дом на сумму более миллиона долларов, за что впоследствии получила щедрые контракты от Petrobras. Лула говорит, что дом не его и он там никогда не жил.

Отметим, что коррупционные скандалы и обвинения для Бразилии отнюдь не были чем-то новым. Но обычно довести дела до приговоров было сложно. Следствие по «мойке машин» в этом смысле оказалось беспрецедентным — и произошло это благодаря двум обстоятельствам.

Во-первых, незадолго до этого в Бразилии усилили антикоррупционное законодательство и дали следователям большие полномочия. А во-вторых, во главе процесса оказался молодой и амбициозный глава НАБУ и прокурор САП судья Серхио Моро. Он начал «крутить» подозреваемых, что называется, по полной программе. Были задержаны тысячи человек, сотни взяты под стражу. О масштабе деятельности следствия свидетельствует простой факт — если к операции «Мойка машин» в Бразилии полиция имела меньше 10 000 браслетов слежения, то через три года их количество возросло до 24 тысяч.

Бразильские антикоррупционеры активно и успешно применяли ряд специфических приемов (украинцам они должны кое-что напомнить):

— превентивное задержание: подозреваемых держали под стражей до суда, и под залог не выпускали. Если «клиент» был богатым — не выпускали принципиально. По сути, им ставили условие: не хочешь сидеть — начинай говорить;

— привлечение прессы. Обо всех обысках, задержаниях, обвинениях немедленно сообщалось в СМИ. Для СМИ разоблачение коррупции в верхах стало одной из топ-тем, а тезис о тотальной продажности власти насквозь проходила через абсолютное большинство публикаций;

— «слив» конфиденциальной информации, полученной следователями, и данных о прослушивании телефонов — в том числе и нелегального;

— политический подтекст уголовных дел. Через СМИ активно распространялся тезис, что именно правящая Рабочая партия создала коррупцию в стране и несет за нее полную ответственность. Это привело к массовому возмущению граждан, которое вылилось в масштабные акции протеста с требованием наказать коррупционеров.

Бразильский народ воспринял антикоррупционную борьбу с неописуемым энтузиазмом. Людям нравилось, что супербогачи и «хозяева жизни» сидели в камерах по трое, спали на грязных матрасах и ели отвратительную тюремную пищу вместо ресторанных деликатесов. Они злорадствовали, читая, что одному из задержанных впервые в жизни пришлось бриться самому — раньше это делала прислуга.

Судье Моро устраивали овации в ресторанах, куда тот заходили пообедать, а на антикоррупционных митингах ему предлагали баллотироваться в президенты. Впрочем, Моро настойчиво отвергал политические амбиции: мол, власть или государственные должности его не интересуют, он просто искореняет топ-коррупцию.

И, конечно же, являются выдумками подлых коррупционеров заявления о том, что его деятельность имеет целью отстранение от власти социалистов и приход к руководству государством правых консерваторов.

Дорогой ценой

Таким образом, в 2014-16 годах по топ-коррупции в Бразилии был нанесен сокрушительный удар. Благодаря усилиям молодых и принципиальных антикоррупционных следователей впервые в истории были осуждены не только «стрелочники», но и высокопоставленные чиновники и магнаты, которые ранее считались неприкосновенными для правоохранителей.

Очевидно, благодаря столь мощной и убедительной победе над структурной коррупцией Бразилия осуществила новый рывок вперед? И в соответствии с тремя приведенными выше антикоррупционными аксиомами, после устранения этой, крупнейшей в стране, проблемы экономика Бразилии начала расти, а на место коррумпированных политиков пришли новые и прогрессивные?

На самом деле все произошло с точностью до наоборот. Борьба с коррупцией создала колоссальные проблемы для экономики страны. Petrobras — крупнейшая компания не только Бразилии, но и всей Латинской Америки, и его деятельность для страны имела фундаментальное значение. Во время следствия прокуроры отдавали приказ приостановить выполнение соглашений Petrobras с контрагентами — ведь там может быть коррупция.

Как следствие, производственная деятельность компании была парализована, что привело к массовым увольнениям и росту безработицы вдвое в течение двух лет. Антикоррупционная чистка только в одном Petrobras обошлась стране в 2015 году в 0,75% от ВВП. Это где-то в 20 млрд долларов — вдвое больше, чем стоили Бразилии все коррупционные схемы, ликвидированы благодаря операции «Автомойка» (ориентировочно 9,5 млрд долл.).

Но это мизер по сравнению с общими последствиями для экономики Бразилии — в 2015-16 годах она рухнула в худшую с 1901 года рецессию. В 2016 году ВВП страны по сравнению с 2014 годом потеряла 660 млрд (!!!) долларов.

ВВП Бразилии — до и после операции «Автомойка». Графика: источник

Понятно, что антикоррупционная борьба здесь была не единственной причиной, но она, несомненно, была основной. И возникает крамольная мысль: а может, те 1-5% откатов, которые платили корпорации политикам, были на самом деле меньшим злом?

Так может, антикоррупционная #перемога улучшила систему власти в стране? И привела к власти качественно других людей?

Операция «Автомойка» действительно впервые в истории ударила по структурной коррупции — но еще больше она ударила по структуре всего государственного аппарата. Политический класс Бразилии был тотально дискредитирован, и тезис «все они воруют, все они одинаковы» укрепился в массовом сознании.

Парадокс, но сидя в тюрьме за коррупцию, Лула не утратил популярности. Он оставался самым рейтинговым кандидатом на президентских выборах 2018 года.

И он почти наверняка победил бы на них — если бы не запрет баллотироваться, которую Высший избирательный суд вынес меньше чем за два месяца до дня голосования. Попытка впопыхах выдвинуть вместо Лулы другого кандидата, мэра Сан-Паулу Фернандо Хаддада, провалилась. Он смог пройти во второй тур выборов, где проиграл с 45% процентами голосов.

Так кто же он, новый глава Бразилии, который воспользовался крупнейшей в истории страны победой над коррупцией и благодаря ей получил власть и поддержку 55% избирателей? Его имя Жаир Болсонару. Политкорректно его политическое убеждение можно определить как радикальный правый популизм. Его сторонники называют его бразильским Трампом. Зато либеральная пресса дает ему другую характеристику: бразильский Гитлер.

Действительно, если называть вещи своими именами, то Болсонару — классический фашист. Он ненавидит демократию и исповедует культ авторитаризма (в частности, увлекается периодом военной диктатуры в Бразилии, и считает, что самая большая ее ошибка в том, что те много пытали, но мало расстреливали).

Он намерен предоставить право полиции убивать подозреваемых в преступлениях на месте. А политических оппонентов — в первую очередь, социалистов — называет врагами народа.

«Раньше говорили «крадет, но делает», сейчас говорить «пытает, но делает», — цитирует бразильскую политическую шутку The Economist.

В экономике Болсонару планирует снизить налоги для крупного капитала — и ликвидировать социальные программы, введенные Лулой. А если от этого пострадает беднейшее населения страны — тем хуже для них, Болсонару этих людей (а особенно — чернокожих и индейцев) откровенно презирает.

И при этом Болсонару отнюдь не является новым лицом в политике — он 27 лет был депутатом бразильского парламента. И не очень авторитетным: из 171 поданных им законопроектов прошли только два. Если Болсонару чем и прославился в это время, разве что оскорбительными экстремистскими заявлениями. Так, во время спора в парламенте он сказал коллеге-депутату, что не стал бы ее насиловать, потому что она слишком страшна для этого.

Так что приход фашиста Болсонару к власти теперь можно считать самым большим успехом антикоррупционной кампании в Бразилии. И примечательно, что успех этот был взаимным. Через несколько дней после победы на президентских выборах Жаир Болсонару предложил судье Моро — того самого, который заявлял когда-то, что никогда не будет иметь отношения к политике — возглавить министерство юстиции в своем новосозданном кабинете. Антикоррупционер согласился. Интересно будет посмотреть через несколько лет, не вернутся ли коррупционные схемы.

Вывод для Украины

У вас может сложиться впечатление, что эта статья отвергает важность борьбы с коррупцией. Это не так. Считаем, что коррупция вредит и экономике, и безопасности.

Алексей Цимбалюк, подставной киллер по делу Бабченко, рассказывал о Германе, который и заказывал ему убийство: «Он привык к безнаказанности. Что бы там ни происходило — он всегда откупался, всегда „решал“ свои проблемы … Он считает, что этой службы вообще не существует. „Они ничего не делают, только деньги зарабатывают, они там все лентяи …“ Все вымогатели, и больше ничего. Он был так уверен, что здесь ничего не работает». Речь идет о том, что Германа несколько раз задерживала СБУ за незаконные операции с оружием, но каждый раз ему удавалось «решить вопрос неофициально».

Честные структуры всегда эффективны и лучше, чем коррумпированные. Проблема в том, что весь наш общий дом пронизан коррупцией, как грибком, и если неправильно его выводить, то есть риск развалить все и остаться вообще без ничего. И заново строить шалаш из зараженных тем же самым грибком кусков. Кстати после краха СССР развалилось все, кроме коррупционных связей и привычки неофициально «решать проблему».

Коррупция в Украине — это даже больше, чем грибок на стенах.

Существует байка, что в новом посольстве США в советской Москве долго не могли найти микрофоны прослушки. В конце концов в ЦРУ поняли, что их советские визави сделали стены-микрофоны, то есть все здание было большим микрофоном.

Так и с украинской коррупцией: ее невозможно выявить и обезвредить точечно. Надо строить новые стены и уметь жить с теми, что есть, пока не построили новые. И в чем удалось построить новые государственные институты новой Украины — это Прозорро, Патрульная полиция, есть надежда на медреформу. И с этих новых стен грибок коррупции нужно сдирать с особым упорством.

Американский историк и политолог, профессор Ратгерского университета (США) Александр Мотыль в статье, посвященной эффективности антикоррупционной политики в Украине, дал конструктивный рецепт:

«Менять правила распределения бюджета и ведения бизнеса нужно так, чтобы процедуры и алгоритмы были логичнее, прозрачны и оставляли минимум для коррупции. В экономике особое внимание уделять антимонопольной политике».

Статью ученый завершает словами: «Первые несколько лет реформ в Украине прошли при поддержке и содействии ее правящей элиты и ее бизнес-лидеров и олигархов, а также ее нового поколения реформаторов. Дальнейшее продвижение требует, чтобы западные политики продолжали привлекать все эти силы».

Для успеха реформ, в том числе и антикоррупционных, то есть создания новых правил игры, важно прошлые грехи оставить в будущем. Ибо, как повелось еще со времен СССР, без коррупции у нас не делалось вообще ничего. Если вы работаете в новом офисе, то чтобы его построить, кто-то кому-то дал взятку. Если ваш компьютер куплен в интернет-магазине, велика вероятность что он привезен контрабандой. И так во всем. Если вытаскивать старые скелеты из шкафа — под прицелом оказывается каждый, и есть большой коррупционный соблазн при выборе того, чьи старые грехи расследовать.

Поэтому новосозданные антикоррупционные органы в первую очередь должны заниматься теми нарушениями, которые возникают уже после введения новых правил.

В противном случае вместо движения вперед, то есть создания качественного госуправления, страна рискует оказаться в длительной войне между аникорупционерами и всеми остальными. Где-то так у нас и происходит. Причем и победа первых (как видим на примере Бразилии), и вторых (потому что не будет никакого продвижения вперед) станет проигрышем для страны в целом.

Но внедрение новых правил — это долго и не так ярко, как обыск у дежурного высокопоставленного коррупционера. Народ хочет шоу …

По материалам: argumentua.com