Приватная токсичность
Украина пережила тяжелый банковский кризис в 2009-м году, но необходимые уроки освоены не были. Глубокий экономический кризис, начавшийся в 2014-м году, оказался еще более деструктивным для государства, которое переживало страшную военную агрессию восточного соседа и системный крах большинства государственных институтов. Результатом коллапса всего банковского сектора страны стал вывод с рынка Национальным банком Украины более 80-ти кредитных учреждений. Национализация Приватбанка и банкротство «Платинум Банка» стали логическим завершением целой эпохи. Тем не менее, сама национализация главного системного банковского учреждения страны заставляет профессиональное сообщество задать регулятору и правительству несколько важных вопросов и поставить под сомнение возможность возведения в ранг положительного «кейс» национализации Приватбанка.
Не секрет, что Приватбанк уже несколько лет являлся самым противоречивым источником системного риска для банковского сектора Украины и всей экономики в целом. Кредитный портфель юридических лиц составил 166,7 миллиарда грн за первые 9 месяцев 2016 (против относительно небольшого кредитного портфеля физических лиц в 32,3 миллиарда грн). В тоже время общее количество депозитов физических лиц вместе со средствами на текущих счетах (и счетах до востребования) составили 155,4 миллиарда грн. При рекордной связанности корпоративного кредитного портфеля (по разным оценкам инсайдерской кредитование достигало 80-90%) банк представлял собой настоящую бомбу замедленного действия. Простыми словами: банк «пылесосил» финансовый ресурс населения с помощью высоких процентных ставок и далее кредитовал связанных лиц под залоги плачевного качества. Для экономистов, банкиров и финансистов ситуация с Приватбанком является классическим примером гипотезы Хаймана Мински о финансовой нестабильности, в которой очень ярко описывался кабальный переход к «финансированию Понци» многих финансовых учреждений (примечание автора – более подходящий термином для украинского рынка, возможно, является «пирамидальное финансирование»).
Национализация банка была необходимым злом в сложившейся ситуации. Эмиссия облигаций внутреннего госзайма (ОВГЗ) для капитализации системного банковского учреждения уже началась и по разным оценкам составит от 116,8 миллиардов грн до 148 миллиардов грн. Но при высокой токсичности активов (кредитного портфеля) банка и при традиционно неэффективной системе государственного управления – оттоки ликвидности и набеги клиентов (хоть и в срок) могут радикально ускорить монетизацию самих ОВГЗ. Поскольку основная масса депозитного портфеля физических лиц в Приватбанке является валютной (и под очень высокие процентные ставки), уже государственному Приватбанку придется покупать валюту на межбанковском рынке, что, в свою очередь, будет очень серьезно «разгонять» девальвацию национальной валюты. С продолжением выплат по «Хрещатику» и «Дельта Банку», а также со скорым началом выплат по «Платинум Банку» удержать стабильный курс национальной валюты будет очень, и очень, сложной задачей.
Для того чтобы избежать худших последствий от неэффективной национализации Приватбанка государству необходимо в первую очередь прекратить терять ценное время. Сейчас есть реально 7-8 недель для проведения нескольких ключевых аудитов учреждения (необходимы молниеносные юридический, кадровый, сетевой, финансовый и технологический аудиты). После аудитов необходимо провести дополнительную систематизацию бизнесов банка по принципу «профильных и непрофильных бизнесов» (как это происходило в немецких BayernLB и NORD/LB после Мирового финансового кризиса 2007-2008).
После данных мероприятий и первичных оценок, необходимо будет сразу переходить к жестким и кардинальным решениям и действиям (по моей профессиональной оценке, у государственного управляющего есть время до сентября 2017 г. чтобы совершить чудо, потом будет поздно).
При всем вышесказанном, необходимо также принимать как факт то, что полноценное присоединение Приватбанка к «Ощадбанку» невозможно технически, финансово и физически. Попытка провести подобную операцию с вероятностью 99% закончится летальным исходом для обеих сторон. Итак, главный вопрос: что реально делать с Приватбанком после всех аудитов, оценок и манипуляций?
Сценарий №1: присоединение по частям к другим банковским учреждениям
Необходимо предварительно разделить Приватбанк на четыре части:
(1) Розничный сегмент,
(2) Транзакционный и платежный сегмент,
(3) Корпоративный сегмент живого МСБ и
(4) Основной корпоративный сегмент (90% связанности с предыдущими акционерами).
Первый сегмент может быть присоединен к государственному «Ощадбанку» или продан иностранной банковской группе с хорошим розничным покрытием в Украине.
Второй сегмент требует тщательного юридического и технологического аудита – с последующей продажей иностранному инвестору. Присоединение данного сегмента к существующим государственным банковским учреждением является крайне рискованным мероприятием, так как существует огромная масса нормативных, структурных, бизнес-алгоритмических, технологических и архитектурных нестыковок.
Третий сегмент легко присоединяем как к государственному «Укргазбанку», так и может быть эффективно продан иностранному инвестору с пониманием местного малого и среднего бизнеса (МСБ).
Четвертый сегмент должен передаваться (продажа за 1 грн) специализированной компании по управлению активами или банку токсических активов, задачей которых будет постепенная реструктуризация портфеля, реализация с максимальной выгодой активов (и работа с залоговым имуществом), и судебно-исковая работа с проблемными заемщиками. Придется фиксировать убытки (как это было в Швеции в 1992 году).
Сценарий №2: продажа внешнему (системному) инвестору
В Сценарии №2 акцент делается на простое разделение Приватбанка по принципу «живое и мертвое» и на максимизацию эффекта «чистого баланса». При таком развитии событий государственный управляющий продает корпоративный кредитный портфель за 1 грн специализированной компании по управлению активами (КУА) или банку токсических активов, которые и возьмут на себя все бремя борьбы за спасение хоть какой-то доли проблемных активов. Все живое запаковывается в единую структуру, реорганизовывается и продается на прозрачных торгах реальному внешнему инвестору.
Моментальное очищение баланса банка от груза корпоративного кредитного портфеля позволит продать банк с максимальной выгодой для государства после первичной реорганизации. И в этом сценарии придется фиксировать убытки. Необходимо смотреть правде в глаза – неэффективное государственное управление будет заразным для банка с нестандартными подходами, и все «конкурентные преимущества» будут умирать с каждой неделей промедления.
Банк токсических активов или КУА
Оба сценария иллюстрируют острую необходимость в создании специализированного финансового учреждения по управлению проблемными активами, реструктуризации кредитного портфеля и сопровождении продаж залогового имущества. Данное финансовое учреждение является важным элементом, как в решении проблемы «Приватной токсичности», так и в потенциальном частичном решении проблем других государственных банков (особенно, это касается корпоративного кредитного портфеля «Укрэксимбанка», увязшего в глубоких структурных проблемах). В украинских реалиях возглавить подобное учреждение должны профессионалы, способные мыслить нестандартно, и при этом сохраняя определенную местную «жесткость» характера. В данном вопросе необходимо здраво оценить коррумпированную реальность, и признать, что для строительства подобного специализированного учреждения потребуется подбор особенной команды, которую необходимо мотивировать материально продуманной бонусной системой (построенной по жестким принципам максимизации результатов и доходности). В таком учреждении нет места как для «аппаратчиков», предпочитающих кабинетные игры и бюрократический процесс, так и для «ораторов-демагогов», которые дальше красивой презентации и умелого выступления продвинуться, не способны.
Шведский банковский кризис и уроки для Украины
В 1991 Швецию накрыл мощный банковский кризис. Кризис был вызван лопнувшим жилищно-ипотечным пузырем и многолетней привязкой к фиксированному курсу обмена валют и вошел в историю как показательный системный кризис.
Дерегуляция начала и середины 1980-х вызвала бурную кредитную экспансию в Швеции. Цены на активы (недвижимость) вошли в стремительно-растущую динамику вследствие доступного кредитного ресурса. При этом фундаментальные экономические факторы не давали стимула для подобного роста цен на активы. Просматривалась четкая «спекулятивная» тенденция на рынке. Когда, «мыльный пузырь» лопнул в 1991-м году, массовые банкротства накрыли всю систему. Оценочная стоимость залогов обрушилась, кредитный ресурс взлетел в цене, ликвидность испарилась, и платежи практически остановились. Банковский сектор сложился как карточный домик – что остановило экономическую активность приватного сектора в стране.
Параллельно Швеция оказалась под натиском проблем от привязанности к фиксированного курсу (монетарной политике основанной на принципе FX Rate Rule). Принцип фиксированного курса как основного «маяка» монетарной политики заключался в том, что он существенно сужал пространство для маневра регулятора и государственных органов, так как заставлял центральный банк и правительство вмешиваться в рынок и проводить интервенции для поддержания монетарной стабильности и для достижения заранее установленных «маяков». Одновременно фиксированный курс «извращал» местную финансовую философию и поведенческую динамику местного денежного рынка, так как большинство инвесторов, кредиторов и других игроков на рынке (и население тоже!) относились к интервенциям регулятора как к форме страховки валютных рисков.
Шведское правительство приняло решение о масштабной спасательной операции, основанной на следующих ключевых мерах:
(1) Государство приняло решение о гарантировании всех депозитов в 114 банках страны и гарантировании выплат по долговым обязательствам банковских учреждений.
(2) Шведское правительство взяло на себя бремя токсических активов при обязательстве банковских учреждений зафиксировать убытки, предоставить долю государству и разбавить акционерный капитал новыми приватными инвесторами.
(3) Ключевые (системные) Nordbanken и Götabanken были полностью национализированы за 64 миллиарда крон.
(4) Токсические активы была переданы специализированным финансовым учреждениям Securum и Retriva, которые проводили реализацию залогового имущества (в основном недвижимость) и реструктуризации проблемных кредитных портфелей.
(5) Доход от реализации проблемных активов и от дальнейшей приватизации государственных пакетов в банковских учреждениях направлялся в бюджет.
(6) Правительство Швеции создало специализированный государственный орган под названием Bank Support Authority для координации национализаций и рекапитализаций банковских учреждений.
Спасение шведского банковского сектора вошло в мировую экономическую историю как пример эффективной и отлаженной работы правительства и регулятора в сжатые сроки с неликвидным местным рынком капитала и под давлением коллапса банковской системы. Необходимо отметить, что все решения принимались быстро и качественно. Местные политические силы действовали в интересах экономического будущего государства. Правительство постоянно действовало на опережение, иногда делая технические ошибки, но предпочитая быструю политику реагирования вместо поиска «идеального решения». Правительство и шведский Центральный банк создали все необходимые условия для адекватной правовой и институционной структуры решения основных проблем нарастающего кризиса. Прозрачность процесса и подготовка общественного мнения минимизировали недовольство среди местного населения.
Необходимо уделить отдельное внимание тому, что была разработана специальная дифференцированная система по минимизации moral hazard (от английского – моральный ущерб) и гарантирования верховенства права. При данном подходе максимально фиксировались убытки приватных акционеров банковских учреждений, и только потом подтягивался государственный ресурс в форме интервенции (деньги налогоплательщиков). Практически то, что не было осуществлено в Украине, где налогоплательщики взяли весь удар на себя, причем как при коллапсе банковского сектора, так и при девальвации национальной валюты.
И, наконец, стоит подчеркнуть, что титанические усилия шведского правительства по реорганизации всей макроэкономической модели страны (фундаментальные изменение в сторону реального сектора и социальной ответственности) и по коррекции монетарной политики Sveriges Riksbank (перешедшей от фиксированного курса к ценовой стабильности) позволили Швеции осуществить новый экономический рывок.
По материалам: lb.ua