Fake news и свобода слова
Президент Трамп превратил fake news, которые российские законодатели перевели как «распространение заведомо ложной информации», в риторическую дубинку. А авторитарные режимы во всем мире обрушивают ее на свободу слова.
В ноябре камерунскую журналистку Мими Мефо Такамбу заковали в наручники и отвезли в тюрьму. Чем она провинилась? Написала в соцсети пост, в котором обвинила камерунских военных в убийстве американского миссионера Чарльза Уеско.
«Я была в шоке», — рассказала мне Мефо. «Я правда была в шоке. Но не удивлена, потому что живу в стране, в которой принято бросать в тюрьму журналистов, выполняющих свой долг».
Сюрпризом для нее стало обвинение: по словам ее адвоката, она распространяла «заведомо ложную информацию». То есть ее посадили за «фейковые новости».
Мефо стала еще одной жертвой мирового тренда:
авторитарные режимы эксплуатируют глобальный крестовый поход против дезинформации, и используют его в качестве повода для давления на СМИ и усмирения недовольных.
Камерун стал своего рода испытательным полигоном. В этой западноафриканской стране журналисты давно не чувствовали себя в безопасности. Особенно в последнее время, когда на фоне обостряющейся гражданской войны правительство стало все чаще угрожать СМИ: в последний год задержали или допросили 12 журналистов.
«Это ужасная проблема для нас — фейковые новости, дезинформация, [информационное] отравление», — говорит Исса Тчирома Бакари, министр связи страны, пытаясь оправдать арест Мефо в интервью«Вашингтон пост».
По данным Комитета по защите журналистов (Committee to Protect Journalists), к концу прошлого года как минимум 28 журналистов по всему миру сидели в тюрьме по обвинениями в распространении ложной информации. Организация отмечает резкий рост этих цифр по сравнению с прошлыми годами. Власти Мьянмы, например, пытаются заставить замолчать неудобных им журналистов-расследователей. Все больше правительств приняли или собираются принять законы против «фейковых новостей» — правда, по разным мотивам.
Первой в этом хоре цензоров выступила Германия в 2017 году, беспокоясь, как обычно, о русской дезинформации. Следом законы о борьбе с фальшивыми новостями приняли Беларусь, Кения, Бангладеш, Мьянма, Египет — и сразу, в отличие от Германии, подверглись критике за введение цензуры.
Сейчас похожий закон в первом чтении приняла российская Государственная дума — и его сторонники цитируют германский пример как достойный подражания.
По данным института Пойнтера, в сумме 17 стран приняли меры против дезинформации: тут и новые запрещающие законы, заставляющие соцсети цензурировать самих себя, и аресты блогеров, и закрытие интернета, и уголовные дела против граждан.
Старый страх
Вы, конечно, слышали эту историю: 30 октября 1938 года Орсон Уэллс зачитал в американском эфир радиопьесу по «Войне Миров» Герберта Уэллса. Газеты писали, что это вызвало панику в обществе.
Утверждалось, что нация была запугана этой передачей, приняв ее за настоящие новости. Газеты обвиняли в этом своего тогда еще не оперившегося конкурента. «Радио еще молодо, но ответственность у него, как у взрослого. Оно еще не вполне владеет собой и методами, которые использует», — написала тогда «Нью-Йорк таймс». Тогда это не называлось фейковыми новостями, но историки сегодня считают, что газеты тогда значительно преувеличили воздействие передачи на простых американцев.
И получается, что драма «Войны миров» — это история не о том, как фейковые новости обманывают публику, а о том, как влиятельные институции могут эксплуатировать страх перед фейковыми новостями.
В 1930 году это были газетные магнаты, отстаивающие свои интересы. А сегодня, как считают правозащитники из Freedom House, авторитарные лидеры могут похожим образом использовать во зло вполне объяснимую боязнь фейковых новостей.
Сначала Уэллс жалел о своем поступке, который якобы привел к панике, но потом сделал его частью своей личной истории. Америка тридцатых помогла создать модель для использования фейковых новостей, и в наши дни она снова сыграла эту роль.
Сейчас это это припоминается уже с трудом, но нынешние страхи начали распространяться перед американскими выборами в ноябре 2016 года. Этому изрядно помогло издание Buzzfeed своей статьей о македонских подростках, кормивших сторонников Трампа всякими байками в соцсетях.
Потом пошла первая лавина рассказов о российских попытках повлиять на выборы фейковыми новостями. Цукерберг сначала сказал, что это «безумие» — считать, что в этом есть доля вины «Фейсбука». Но уже на следующей неделе он уже вынужден предъявить план борьбы с «фейковыми новостями» на своей платформе. Когда этот бурный ноябрь закончился, всем уже было понятно, что фейковые новости на Западе — это «эпидемия» и «злокачественный тренд».
Немецкое правительство, обеспокоенное потенциальной угрозой внутри страны, среагировало очень быстро. «Мы должны полностью использовать все легальные возможности в нашем распоряжении»,— сказал немецкий министр юстиции в декабре, после того, как Трамп выиграл президентские выборы.
И вуаля: в стране, где уже преследуют за мыслепреступления, вводится наказание еще и за публикацию фейков.
Тогда же The Straits Times, которая считается рупором сингапурского правительства, начала писать статьи о том, как можно бороться с «чумой фейковых новостей». К тому времени, как Дональд Трамп впервые использовал термин fake news, описывая критику от своих оппонентов в декабре 2016 года, словечко уже прижилось по всему миру.
Немецкие власти, кстати, приняв «антифейковый закон», оказались в позиции обороняющегося. Руководствуясь необходимостью модернизировать способы борьбы с пропагандой ненависти в интернете, законодатели ввели жесткие нормы для интернет-платформа, заставляя соцсети сами удалять оскорбительный или нелегальный контент. Но это вызвало острую критику: Германия ввела полноценную цензуру, и это может послужить примером для других, менее демократических режимов.
Так и получилось. Российские законодатели, разумеется, ссылались на немецкий опыт, оправдывая очередное закручивание гаек и появление нового инструмента цензуры. То же самое говорило министерство информации Сингапура.
Когда США начали много говорить о «фейковых новостях» и пытаться придумать способы борьбы с ними, некоторые комментаторы с правого фланга предупреждали, что это может привести к левой цензуре.
Вместо этого метод пошел на экспорт в страны, где авторитарные правители с удовольствием начали начали использовать схожую риторику для борьбы с информационными угрозами. «Настоящая опасность — это попытки раскачать страну изнутри»,— сказалегипетский президент Абдель-Фаттах эль-Сиси, оправдывая свежий египетский закон о фейковых новостях. «Страшилки про фейковые новости зародились в США. Потом они пришли в Африку и распространились на Камерун», — говорит Мими Мефо Такамбу.
Некоторые аналитики считают, что СМИ должны взять на себя по крайней мере часть ответственности за злоупотребление их справедливыми опасениями о дезинформации.
«Мы это сделали сами, и под “мы” я подразумеваю средства массовой информации», — рассказал BBC Алексиос Мандзарлис из института Пойнтера.
Камерунская журналистка Мими Мефо Такамбу снова работает. Слишком многие обратили внимание на ее дело, и обвинения с нее были сняты. Она снова на свободе после недели в тюрьме, и голос ее по телефону звучит бодро. «Они не могут мне угрожать, у меня есть миссия, у меня есть долг перед обществом, перед народом Камеруна, я должна их информировать».
Но угрозы никуда не делись. Три других камерунских журналиста все еще в тюрьме по надуманным обвинениям. Мефо говорит, что правительство продолжает атаку на «фейковые новости» — то есть репортажи, которые его не устраивают.
По материалам: cripo.com.ua