Дело о терроризме: СБУшники назначили козлами отпущения вчерашних студентов Диму и Антона
В своем письме мать организатора макеевских взрывов заявляет, что пацанов заставили признаться под пытками. «Если украинские террористы выглядят так, как наши сыновья, страна может спать спокойно», - говорит Ирина Онуфрак, которая на себе испытала «профессиональные методы» донецких право-похоронителей. Женщина расситывает, что ее обращение к общественности заметят журналисты и правозащитники.
«Нет слов, чтобы описать происходящее. Жизнь двух семей изменилась до неузнаваемости. Сейчас страх руководит нашими жизнями. Только обязанности перед родителями и детьми держат на земле матерей двух парней, «назначенных террористами». Нам надо быть сильными. Мы понимаем, что эта сила должна помочь нам всем выстоять, пройти через все и жить дальше. Мы стали пешками в чужой игре. Это понимают все. Мы видим ситуацию изнутри и понимаем, что преследования и «подставы» нас ждут впереди. Не простят нам, что мы не отказались от своих детей! Посмели открыть рот! Разве когда-нибудь думалось, что такое может быть в нашей жизни? Что такое с нами может случиться?
Служба безопасности Украины - государственный правоохранительный орган специального назначения, который обеспечивает государственную безопасность Украины. Задачи СБУ: защита государственного суверенитета, экономического, научно-технического оборонного потенциала Украины, законных интересов государства и прав граждан от разведывательно-подрывной деятельности иностранных специальных служб, посягательств со стороны отдельных организаций, групп и лиц. Задачей оперативно-розыскной деятельности (ОРД) является поиск и фиксация фактических данных о противоправной деятельности отдельных лиц и групп, о разведывательно-подрывной деятельности специальных служб иностранных государств и организаций с целью прекращения правонарушений и в интересах уголовного судопроизводства. Принципы ОРД: законность, соблюдение прав и свобод человека, взаимодействие с органами управления и населением. («Основы правоведения» 9 класс 2001г.)
Поэтому я искренне надеялась, что ТАМ разберутся. На допрос я была приглашена по телефону, без повестки, просидела в ожидании приема более, чем 1,5 часа, и на допросе - около 8 часов (я доверяла следствию и не знала, что это только начало цепи нарушений прав человека).
На первом моем допросе, который состоялся через полмесяца после задержания моего сына, следователь сказал, что он хочет разобраться «не подстава ли это ментов?». Я искренне была рада. Этот старший лейтенант разберется, он понимает, что их силы должны быть использованы по назначению. Но потом в кабинет вбежал разъяренный полковник и на «не литературном» языке объяснил подчиненному, что эти его байки не нужны, нужно быстро закрывать дело. Приближался праздник службы: 25 марта. Надо было доложить, что террористическая сеть раскрыта. Мое присутствие в кабинете его не смущало. Когда в очередной раз лейтенант повторил, что в кабинете мать террориста, меня выставили в коридор. Но ор был слышен и там: полковник требовал экспертиз, доказательств. Личности подозреваемых его не интересовали. Еще большее мое удивление вызвало резкое изменение голоса полковника, который с нежностью сказал: «дайте мне, пожалуйста, ключи от дома». Я попросила постановление суда, т.к. дом, где мой сын с беременной невесткой проживал в последние 3 месяца, моя частная собственность. Я спросила: «Зачем ключи? Вы и так много раз входили, выбивая дверь, даже в известность меня не ставили». Мой отказ очень разозлил полковника. Он в отместку дом назвал «халупой » и пообещал мне неприятности.
Когда я приехала ночью домой (я проживаю в другом городе), мне стало плохо, я вызвала скорую помощь и стала временно нетрудоспособной. Через несколько дней получила СМС от следователя с требованием к 9 часам прибыть по адресу своего частного владения - того самого дома, который брезгливо назвали халупой. Я позвонила и сообщила, что я на больничном листе и смогу прибыть через несколько дней, после выздоровления. Опять по СМС мне сообщили, что и без меня в мой дом войдут. От соседей я узнала, что входная дверь была выломана, следователь проникал через выставленное окно. Сейчас дом опечатан и арестован. Как потом я узнала, эта процедура была сделана, чтобы описать мое имущество. Позже мне пришли документы оформленные «задними числами», нагло, с нарушением порядковых номеров и дат. Я боялась, что все, что подбросили за это время, припишут мне. Но «задним числом» приписали моему сыну. Поэтому так рвались в дом - в котором после посещения посторонних только в унитазе не было взрывчатки. И даже мусорник на улице был опорожнен.
После этого появились и доказательства, и улики против моего сына. Войти в дом, вот уже 2 месяца, я не могу. На мою просьбу разрешить мне пользоваться моей собственностью, протопить дом, т.к. трубы, на то время, бак с водой замерзли, и их может разорвать, полковник ответил, что я должна написать заявление о моем разрешении на проведение обыска, только тогда я попаду в дом, приведу его в порядок. А лучше, чтобы я написала заявление в суд с просьбой выдать следователям постановление суда на обыск в моем доме, а иначе никак. Догадываюсь, что и заявление такое я, видимо, должна написать «задним числом». Иначе - какой в нем смысл, если те, кто проводил обыск, в нем уже не раз побывали?
Через месяц после задержания моего сына, незаконного проникновения в жилище, меня опять пригласили на допрос, якобы для получения разрешения на пользование домом. Повестка в этот раз была. В ней значилось время начала допроса 11:15. Выпустили меня в 17:25. На этом допросе мне «показали» всю свою «кухню»: теперь я знаю как шьются дела. Только ни протокол этого моего допроса, ни видеосъемку адвокат в деле потом так и не нашла. И это понятно, потому что меня заставляли подписывать протокол, из которого следовало, будто я мешками таскала сыну вещества для взрывчатки. Мне пообещали, что я тоже буду подозреваемой, угрожали, говорили, что знают, что я и мой сын кем-то управляются. Предупредили, что, не выполненив требования следователей, я из помещения не выйду. Я просила перенести допрос на другой день. Мне отказали. На их липовом протоколе я написала, что не согласна с фантазиями следователя. Снятый на видео мой допрос тоже исчез - очевидно, вовсе не то от меня хотели слышать. Только что же я делала у следователя больше 6 часов?
Интересно, что первоначально дело № 1610 состояло из 40 томов, но, подумав, что переборщили, следователи сократили дело до 27 томов.
Я поняла, что мне не жить. Добравшись домой, я не спала всю ночь. Я превращалась в загнанное животное. На следующий день я обратилась к психиатру, который дал мне направление на госпитализацию. Психиатр, узнав причину моего самочувствия, предупредил СБУ о моем состоянии. Тогда полковник СБУ позвонил главврачу и в госпитализации мне отказали. Я понимаю медиков, им тоже было страшно. На остановке меня подобрала «Скорая помощь» и с гипертоническим кризом я была госпитализирована в терапевтическое отделение ЦГБ, главврач которой, слава Богу, не побоялся меня принять.
Пройдя через эти жернова, мне хотелось от бессилия плакать. Если так поступают со мной, то, какому же истязанию был подвергнут мой сын в изоляторе?.. А моя беременная невестка, которую допрашивали всю ночь и потом несколько дней до поздней ночи? Что пережила мама второго мальчика, которого отпустили, а затем вечером забрали в неизвестность и утром привезли домой на обыск с поломанными пальцами? Где его держали всю ночь, как мучили, выбивая признание в терроризме?
На совещании заместитель прокурора области Ильдар Бикаев («Панорама»№15 от14-20 апреля 2011г.) сказал о том, что работники правоохранительных органов грубо нарушают права граждан. Применяя к ним истязания, физическое и моральное насилие с целью достижения поставленных перед ними задач без затраты каких-либо интеллектуальных сил.
То, что творилось на этапе расследования «дела о терроризме», то, как добывались улики и доказательства - вот это и есть истинное преступление.
Недавно адвокат второго мальчика вдруг отказался от ведения дела. Остается только догадываться: «Почему?». Я не хочу жить, я не вижу смысла в такой жизни. Следователь очень переживал, что преступников нашли, а имущества у них нет, нечего описывать. Моя смерть была бы ему на руку.
После института мой сын не имел постоянной работы, жена не работала. Ему с беременной женой хватало только на еду. Он пользовался моим домом и имуществом, не покупал в него ничего. Я хотела встретить свою старость в своем доме, на своей земле, со своими внуками и детьми. Если мой сын виновен, пусть это решит суд на основании достоверных фактов, а не путем запугивания и подтасовок.
«Нас боятся», - сказал мне с гордостью капитан СБУ. Верю. Страх – главный инструмент в раскрытии дела о взрывах в Макеевке. И мы боимся, я боюсь! Скоро у меня появится внук или внучка. И мне страшно за них. Они тоже посмеют родиться в этой стране. Куда нам переселиться, чтобы не оказаться там, где назначают виновными? Когда мой внук увидит своего папу, то уже закончит школу. А пока будет видеть за решеткой, в фуфайке с номером. «Страшнее нет той боли, что жива, когда горит слеза, но умерли слова».
А кто-то на наших слезах, костях, крови получит звания, премии, и поедет на отдых.
Ирина Онуфрак,
onufrak.i@yandex.ua
P.S. Контрольный выстрел в голову: на мальчишек открыли еще одно дело по ст.263. На всякий случай? Или разговорчивым матерям отомстить?»