Бизнес по-донецки

С семейным бизнесом в пользу сына известного донецкого авторитета попрощались уже два депутата-«регионала».

Гурам Немсадзе, сын известного донецкого авторитета Гиви Немсадзе, наращивает свои активы. Побочным эффектом чего стали проблемы Часов-Яровского завода огнеупоров, который вдруг активно невзлюбили донецие власти. Эта нелюбовь проявляется в том, что заводу не дают землеотвод для добычи глины — основного сырья для производства огнеупоров. И завод вот-вот остановится.

Эксперты неприятности завода прямо связывают с активностью Немсадзе-младшенького. Который за короткий срок взял под контроль четыре огнеупорных актива — Кондратьевский и Красногоровский огнеупорный завод, Красноармейский динасовый завод и Великоанадольский ОК. Все эти предприятия в Донбассе контролирует венчурный фонд General Investment Resources (GIR), а сам фонд кнтролирует Г.Немсадзе.

Например, «Кондратовский огнеупорный завод» с 2005 года принадлежал компании «Ильич-сталь», афилированной из ММК им. Ильича. После того как Владимир Бойко продал ММК группе Рината Ахметова, товарищу и партнеру Гиви Немсадзе, инвестиционная группа «Альтера финансы» приобрела «Кондратовский огнеупорный завод» в интересах венчурного фонда GIR. Гурам Немсадзе возглавляет наблюдательный совет этого фонда.

Теперь Г.Немсадзе хочет «подбить под себя» Часов-Яровский завод — в недавнем прошлом семейный бизнес Владислава Лукьянова, депутата Верховной Рады от Партии регионов. Который на днях официально подтвердил «УкрРудПрому», что больше не владеет корпоративными акциями этого предприятия. То ли сделка по продаже завода в пользу Немсадзе уже состоялась, то ли депутат, не желая отдавать актив «донецким» за копейки, формально переоформил семейный бизнес на иные структуры (иных лиц), но факт остается фактом — «Часов-Яр...» приглянулся семейству Немсадзе. А это верный признак того, что завод станет собственностью этой семьи.

Владислав Лукьянов всего лишь повторил судьбу своего коллеги по фракции Валерия Бевзенко. Который расстался с «Великоанадольским огнеупорным комбинатом» «без шума и пыли» в июне 2012 года. Сумма сделки не разглашалась.

Приобретение Часов-Яровского завода позволит семейству Немсадзе контролировать бОльшую часть рынка огнеупоров Украины.

Не вдаваясь в описание роли огнеупоров в производстве металла и богатых перспективах рынка огнеупоров в целом, напомним о главе семейства, чья фамилия стала нарицательной, к сожалению, уже в масштабах Украины.

Гиви Немсадзе, отец будущего «короля огнеупоров», еще недавно обвинялся в создании преступной группировки, виновной в 57 убийствах на Донбассе в 90-х годах. Эти трупы были достаны из заброшенных шахт Донецка; экспертиза показала, что большинство убитых перед смертью жутко пытали...

Имя Немсадзе благодаря министру внутренних дел Юрию Луценко надежно «прописалось» в СМИ; Гиви сбежал в Россию, где безбедно переждал первые три года президентства Виктора Ющенко; правда, вся «банда Немсадзе» была схвачена в Москве и выдана Украине. В конце правления Ющенко и отстранения от должности Ю.Луценко Немсадзе уже спокойно разгуливал по Киеву, посещая госучереждения и друзей. А как только президентом Украины стал Виктор Янукович, а первым заместителем Генерального прокурора Украины — Ренат Кузьмин, Гиви Немсадзе обрел «вторую молодость». Р.Кузьмин лично направил в суд представление, в котором указал, что вышла-де досадная ошибка: следствие перепутало имя обвиняемого гражданина Г.Немсадзе. Речь в многотомных материалах ряда резонансных уголовных дел идет «не о том» Немсадзе — а именно о Гураме, покойном брате несчастного и оклеветанного следствием Гиви.

Суд рассмотрел представление донецкого замгенпрокурора, выслушал добропорядочного гражданина Гиви Немсадзе и отпустил его с Богом из зала суда, закрыв против него все обвинения.

О том, кто такой Немсадзе-старший на самом деле, полно описано в статье ниже.

Изложенное ниже так же объясняет, почему видные «регионалы» безропотно расстаются с семейным бизнесом в пользу беспартийного Гиви и его сына Гурама.

«Мама, а оттуда живыми не уходят», или Как в донецком суде людей Немсадзе «отмазывали»

...Пролетарский район Донецка — один из отдаленных. Выезжая отсюда в центр, люди по старинке говорят «в город». Пролетарка, как и другие окраинные районы, действительно мало ассоциируется с представлением о крупном и амбициозном Донецке: в большей мере это частные дома в шахтерских поселках, где больше нет шахт.

— Там была шахта — закрыли, и там закрыли, и там закрыли, — рассказывает словоохотливый таксист. — А там — завод.

— Закрыли?

— Ааа, сразу после развала Союза...

90-е годы. Молодые и сильные мужчины — сплошь безработные. Кто получал работу, зачастую месяцами не получал зарплату. До «города» — далеко, да и там, как правило, делать нечего. Парни шли к Немсадзе, чьи люди кичились высокими заработками.
Они строили новую страну

«Примерно с 1990 года я находился в составе сообщества Немсадзе Гиви Георгиевича... По мере становления общества к Немсадзе приходили молодые люди с просьбой взять на работу. Пришедшим ставили ряд условий, которые необходимо было выполнять для того, чтобы работать в сообществе. Так, пришедшим доводили до сведения тот факт, что при осуществлении коммерческой деятельности кто-то из членов сообщества может быть убит, либо ему придется убивать в целях защиты. После этого многие пришедшие отказывались работать. Мои функции заключались в физическом воздействии на конкурентов сообщества».

Это из показаний близкого некогда к главарю члена банды Немсадзе Константина Езика. Он и Сергей Гурин были теми, кто активно работал со следствием после ареста в 2005 году. Оба же они умерли в заключении во второй половине 2007-го.

По свидетельствам Езика и Гурина, изначально ОПГ не занималась убийствами. Люди, которых брал на работу Немсадзе, оказывали услуги по охране кооперативов и только что открытых предприятий. Позже перешли к выбиванию долгов и к рэкету. Часть банды со временем стала заниматься квартирными кражами. К убийствам ОПГ Немсадзе перешла, как утверждал Гурин, где-то в 1994 году. Хотя к этому времени Немсадзе уже успел устранить своих конкурентов по влиянию на Пролетарку, и распространить свое влияние на соседний Буденновский район. До 1994 года были убиты Дрогот и другие отколовшиеся члены банды, покушавшийся на Немсадзе Толебаев и «хозяин» Буденновки Минайлук.

Одних, как Толебаева, убивали прямо на улице, других похищали, увозили на дачу Юрия Елистратова в Ясиноватском районе Донецка, и там пытали. Пытки снимали на видео. Несколько таких записей в 2005 году попали в руки следователей — их видели те, кто имел доступ к следственным материалам. В одном из имеющихся в распоряжении «ОстроВ» документов цитируется рассказ Елистратова, который, приехав однажды к себе на дачу, увидел там троих мужчин с завязанными глазами. «Шихкеримов сказал, что это предприниматели, и их надо попытать. Потом я еще приезжал на дачу, и видел 2-х человек. Феофанов их снимал на видео».

— Я встречалась с Шихкеримовым в 2002 году, — рассказывает мать погибшего бизнесмена Дмитрия Власова Лариса Власова. — Он мне объяснял, что, вот видите, в Донецке уже не стреляют, потому что поделили сферы влияния. Мы контролируем Пролетарский и Буденновский районы. Что там происходит — мы знаем, а что в других — нет.

Согласно материалам следствия, банда была разделена на несколько звеньев, руководителей которых назначал сам Немсадзе, он же получал часть доходов от их деятельности. В одном звене обычно не знали, чем занимаются члены другого. Наиболее надежным членам ОПГ Немсадзе лично раздавал пистолеты. Любой сегодняшний член банды мог завтра сам стать ее жертвой. Так случилось с Олегом Шаталовым и Вадимом Мишаковым, которые были убиты в 1998 году, и до 2005 года считались пропавшими без вести.

По рассказу матери Вадима Валентины Мишаковой, в банду того ввел Эдуард Артоуз, с которым Вадим учился в одном классе. Их семьи жили по соседству, а отец Эдуарда был крестным младшего Мишакова — Александра, который был убит вместе с Вадимом. Это стандартная ситуация — так вовлекали большинство членов ОПГ. «Поселок один — все друг друга знают. Ребята в школу вместе ходили...», — поясняют тамошние очевидцы.

— Они что-то завозили в магазины, с рынка вывозили что-то, — вспоминает Валентина Мишакова. — Платят деньги — и все нормально. А когда Вадик мне все рассказал, я у него спросила: «Боже, а что же вы там сидите?» Он ответил: «Мама, а оттуда живыми не уходят».

И, наконец, построили...

Из тех, кому больше всего доверял Гиви Немсадзе, называли, кроме Олега Шаталова и Вадима Мишакова, Гурама Немсадзе. Именно так, а не наоборот, как решил недавно Киевский райсуд Донецка. По рассказам, братья действительно были близки, и старший, Гурам, имел определенное влияние на младшего, Гиви. Однако собеседники «ОстроВ» не склонны это влияние преувеличивать. Жители поселка утверждают, что Гурам Немсадзе почти нигде не показывался, потому что либо пил, либо пребывал под воздействием наркотиков. На этой почве братья, якобы, сильно ссорились. Вылечить Немсадзе-старшего не получалось, Немсадзе-младший даже как будто несколько стыдился этого.

— Мои ребята даже снимали ему квартиру, держали, чтобы никто не знал, лечили от наркомании. Даже я тормозки ему готовила... Гурам вообще нигде не проходил. Гиви ему только «отстегивал». А когда ребят наших убивали, его вообще-то увезли в Грузию, — говорит Валентина Мишакова.

В материалах следствия и в решениях Киевского райсуда указывается, что стрелял в Шаталова и Мишакова Немсадзе Г. Принятая судом версия — главарем банды был Гурам Немсадзе, а Гиви, якобы, — честный предприниматель, которого «оклеветала „оранжевая“ власть». Гурам умер в 2003 году. Поэтому Немсадзе Г. Д., который фигурирует в материалах следствия, стал Гурам. Мертвые сраму не имут...

Со времени начала ревизии этого дела во второй половине 2007 года, когда увидели свет уже четыре приговора Киевского райсуда, а все те, кто был арестован в 2005-2006 годах как члены ОПГ Немсадзе, либо умерли, либо вышли на свободу, донецкие судьи расслабились в условиях непубличности и пренебрегли своей изначальной версией.

Ведь ранее Киевский райсуд счел, что на подозреваемых осуществлялось давление со стороны следователей, и поэтому они вместо Гурама называли Гиви — но они таки называли Гиви! Сам райсуд, упоминая эпизоды с участием Немсадзе Г., говорит о «лице, дело в отношении которого выделено в отдельное производство». И этим лицом никак не может быть мертвый Гурам.

Из текста одного приговора, 21 марта 2008 года: «8 апреля 2002 года примерно в 19 часов по просьбе лица, дело в отношении которого выделено в отдельное производство, Шихкеримов А. Х. на своем автомобиле Хонда с кузовом типа „мини-вэн“, регистрационный номер 333-38 АН, прибыл к указанному частному дому в г. Моспино, где содержались похищенные и незаконно лишенные свободы потерпевшие...».

Речь идет о похищении 4 апреля 2002 года и убийстве братьев Аслановых и их водителей. И уже на следующей странице: «Через три дня он (Шихкеримов. — „ОстроВ“) по просьбе Немсадзе Гурама на своем автомобиле Хонда Мини-вэн с участием Немсадзе Гурама, Салькова, Тарасова, Дунайцева, Асманова, Атарова перевез братьев Аслановых и еще двоих человек с дачи, расположенной в г. Моспино...»

О том, чем вообще шились дела членов ОПГ Немсадзе, красноречиво говорит еще один эпизод — убийство Кархана Толебаева в 1994 году. В убийстве принимали участие три человека. Александр Маричев вел машину с киллерами к месту преступления. В машине находились Игорь Тарасов и Александр Кочетов. Тарасов вышел из машины и начал очередями стрелять в Толебаева, в машине его страховал Кочетов. Маричев утверждал, что не знал, на какое дело везет этих людей, и не помнит, стрелял ли Кочетов.

Суд принимает сторону Маричева, однако сам во все том же тексте приговора отмечает, что «количество обнаруженных пулевых повреждений подтверждает выводы органов досудебного следствия о совершении убийства Толебаева К. С. двумя лицами из двух единиц автоматического оружия — автоматов системы Калашникова». Когда уже в июле 2010 года судят Кочетова, убийство Толебаева вообще не упоминается в приговоре, а сам фигурант многих эпизодов с убийствами Кочетов освобождается от наказания с испытательным сроком в два года. Таких примеров — масса.

Весной 2008 года нервы сдали даже у государственного обвинителя — старшего прокурора отдела участия прокуроров в уголовном судопроизводстве прокуратуры Донецкой области Сергея Лисняка, который на восемнадцати страницах написал свое дополнение к апелляции потерпевших на приговор Киевского райсуда по делу Шихкеримова, Маричева и Елистратова.

«Считаю, что приговор Киевского районного суда г. Донецка от 21.03.2008 подлежит отмене в связи с несоответствием выводов суда, изложенным в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, существенным нарушением уголовно-процессуального закона, неправильным применением уголовного закона, несоответствием назначенного наказания степени тяжести преступления и личности осужденных вследствие мягкости, — говорилось в этом документе. —

В соответствии со ст. 334 УПК Украины суд в приговоре должен дать анализ всех собранных по делу доказательств. Принятие одних и отклонение других доказательств должно быть мотивировано, а в оправдательном приговоре необходимо указать мотивы, по которым он не принимает во внимание доказательства обвинения, указать основания и мотивы признания процессуальных действий или оперативно-розыскных мер такими, которые были проведены с нарушениями законодательства».

Суд же решал, что, например, «несмотря на то, что органами прокуратуры было принято решение о неприменении к Шихкеримову А. Х. незаконных методов ведения дознания и досудебного следствия, суд установил, что проведенное органами прокуратуры расследование не было достаточным по объему и эффективным...» и далее в том же духе.

В сентябре Юрий Елистратов явился в милицию с повинной и сдал правоохранителям хранившееся у него оружие. Суд положительно отмечает «факт явки с повинной Елистратова Ю. И. и добровольной выдачи им оружия, переданного на хранение лицом, дело в отношении которого выделено в отдельное производство», но буквально за три абзаца до этого он же пишет, что «Елистратов Ю. И., отрицая в судебном заседании свою осведомленность о существовании банды и свое в ней участие, утверждал, что после добровольной сдачи им оружия, которое он хранил с 2001 года по 19 сентября 2005 года по просьбе Немсадзе

Гурама, работники милиции стали угрожать ему привлечением его сына к уголовной ответственности за незаконное хранение оружия, требуя дать показания в отношении Немсадзе Гиви и других названных работниками милиции лиц. Опасаясь за судьбу сына, он вынужден был выполнить требования сотрудников правоохранительных органов, оговорив себя и других лиц в совершении преступлений, в которых он не участвовал и даже о них не знал».

Приведенных выдержек, кажется, вполне достаточно, чтобы понять, кто именно начал манипулировать именами братьев Немсадзе — следствие, политики, или суд. Потерпевшие остались под большим впечатлением от этого процесса и связанных с ним других судебных процессов. «Представьте себе, идет судебное заседание, — рассказывает Лариса Власова.

— Свидетель Шеховцов рассказывает, как он рыл могилу, и что он это делал по указке Шихкеримова. Шихкеримов из „клетки“ на него начинает кричать. Тот пугается. Судья Баулин Шихкеримова не останавливает. Шеховцов растерянно замолкает, а потом говорит: ну, значит, это был не Шихкеримов... Свидетель Синяков на суде говорит, что оружие на хранение ему привез Гиви Немсадзе. Судья его несколько раз пытается сбить: „Гурам или Гиви?“ Синяков стоит на своем: Гиви Немсадзе привез мне оружие на хранение, и платил мне по сто долларов в месяц...»

Врет, конечно...

По материалам argumentua.com