Красногоровка, Дзержинск и Марьинка: реалии прифронтовых городов

...Бетонные плиты у школы разворочены тяжелой техникой. Крыша пробита в нескольких местах. Стекол нет совсем, осколки аккуратно сметены в огромную кучу налево от входа. Мусор в городе не вывозят, горки бытовых отходов у переполненных баков тоже в двух шагах от нас. Местные жители рассказывают, что раньше сжигали свой мусор на кострах, там же, где готовили себе еду. Газа, как и питьевой воды, тут давно нет. Осталось только электричество.
— Наша 1-я школа — она и есть первая. У нас даже девиз такой: «Наша школа лучше всех».
Завхоз Елена Владимировна проговаривает это, ковыляя к лестничной площадке, на стене которой свежими красками собственно и выведен девиз школы №1 Красногоровки, что под Донецком. Свет падает на стену через разбитое окно, из которого открывается целая панорама разбитых окон.
Я встречаю Елену Владимировну, когда фотографирую одно из таких окон, закрытое советским плакатом-схемой по сборке и разборке ружья. Она просто выходит из здания школы, становится в дверях, опершись левым плечом о косяк, и с немой иронией наблюдает за моими манипуляциями. Позже вслед за ней выйдет сторож Сергей Александрович, молчаливый мужчина лет 50 с добрым лицом. Сложно поверить, что кому-то еще может быть дело до этих развалин.

Бетонные плиты у школы разворочены тяжелой техникой. Крыша пробита в нескольких местах. Стекол нет совсем, осколки аккуратно сметены в огромную кучу налево от входа. Мусор в городе не вывозят, горки бытовых отходов у переполненных баков тоже в двух шагах от нас. Местные жители рассказывают, что раньше сжигали свой мусор на кострах, там же, где готовили себе еду. Газа, как и питьевой воды, тут давно нет. Осталось только электричество.

Это микрорайон Солнечный, ему, как и соседнему Восточному, за период активных боевых действий досталось больше всех. В школе размещалась 28-я бригада ВСУ. Это ее техника искалечила плитку, ее же солдаты упражнялись в стрельбе в холле школы, изрешетив стену и боковые двери.

— Я им говорила: что вы делаете, тут же украинские дети, — возмущается Елена Владимировна. — Они мне отвечали: «Вам все отремонтируют».

— Мы все время ссорились. Они устраивали провокации. Палили с территории школы по позициям ополченцев. Один раз, второй, третий. Когда такое происходит, рано или поздно вам ответят. Те и отвечали. А мне тут пытались доказывать, что это другая сторона начала обстрел. Спорили со мной, пока не додумались спросить, в каком доме я живу. А дом-то у меня как раз перед школой. Когда это выяснили, спорить перестали…

Оставшихся в городе учителей и учеников расформировали по уцелевшим школам. Солнечный теперь почти пуст. В пятиэтажном доме №7, что перед школой, заселены всего семь квартир. В местной достопримечательности, девятиэтажке с разрушенным верхним этажом, остался только один житель. Целых окон нигде не видно. Большинство завешаны клеенкой и какими-то лоскутами. Кое-где - ДСП.

— Из горсовета привозили эти плиты, сбежались люди даже из других микрорайонов, включая тех, кому они не нужны. Все разобрали, нам хватило прикрыть всего несколько окон, — рассказывает Елена Васильевна из 7-го дома.

Она подходит к нам, увидев камеру. Аккуратно подбирает украинские слова. Хочет рассказать о своей проблеме и попросить о помощи:

— У нас нет ни газа, ни отопления. В доме очень холодно — вокруг пустые квартиры с выбитыми окнами. Мы обогреваемся и готовим на электроприборах. Я трачу в день около 40 кВт*ч, 1200 в месяц, по 1,2 грн. Это вся моя пенсия. Мы просили городскую администрацию о каких-то льготах — заместитель главы администрации сказала, что нам отказано.

— Ремонтировать никто ничего не собирается, говорят: «Здесь никто не живет». А никто не живет, потому что тут невозможно жить. Все, кто мог уехать, — уехали. А у меня муж-пенсионер и сын-инвалид, куда мы уедем?

Рядом с нами собрались человек 20, пенсионеры, похоже, значительная часть оставшихся жителей Солнечного. Пастор Геннадий Просянко раздает здесь гуманитарную помощь. Меня тянет за рукав хрупкая девушка лет 16. Рядом с ней стоит высокий парень, сзади — совсем маленькая девочка. До сих пор они угрюмо жались в стороне и, было видно, очень стеснялись.

— Мы пришли за гуманитаркой, а нам сказали: «Вы молодые, можете сами заработать». Скажите, что нам делать?

Я не знаю, что им делать. К пастору не пробиться через плотное кольцо стариков. Спрашиваю, родственники ли они. Нет. Наверное, все несовершеннолетние? Но та, которой я дала 16, отвечает, что ей 23. Позже Геннадий Просянко выдает ей и второй девочке по гигиеническому пакету и поясняет, что помощь нельзя получить без предварительной записи.

Дом №6

От дома №6 по улице Заводской в Марьинке остались только обгоревшие стены. В первый раз в него попали еще в июле прошлого года. Потом били постоянно. Невезучий дом.

— За нами Красногоровка — украинские позиции, перед нами — Трудовские, Кременная, Александровка — позиции ДНР. Они перестреливались, а мы только считали снаряды, — спокойно рассказывает пожилой Николай Иванович.

К его соседу по дому Илье, мужчине ненамного моложе, в квартиру прилетела ракета «Града». Пробила стену. Не разорвалась.

— Упала прямо на диван, — рассказывает Илья. — Я тогда выбежал. Потом мы ее вынесли.

— Что, сами, без саперов? Ракета же могла взорваться!

— Уже не могла! Вся помятая была… Да, положили ее тут… Кто-то, наверное, забрал на металлолом… Дырку в стене я сам закрыл…

— Ты им расскажи, кто в четвертый дом ударил! — Обернувшись, нервно выкрикивает проходящая рядом женщина.

— «Кто-кто»! ДНР! — Огрызаются мужчины.

— Какая ДНР?! Какая ДНР?! — Женщина быстро уходит.

В квартиру Ильи ракета ударила со стороны Красногоровки.

Протестантские церкви были, пожалуй, первыми в Украине, кто оказывал организованную помощь страдающему от войны мирному населению Донбасса. Многие их члены в оккупированных городах подвергались преследованиям и истязаниям; есть погибшие. Дончанину Сергею Косяку заказан въезд в Донецк. Центр его деятельности теперь в Марьинке.

О скандалах, мародерствах и дебошах 28-й бригады в Марьинке говорят — сквозь зубы — даже военные. После бесконечных жалоб со стороны местных жителей здесь прошла ротация. Замполит недавно прибывшей 14-й с позывным «Ураган» говорит, что как раз перед нами на одну из баз заходила группа марьинцев с вопросом, как и куда направить благодарность за восстановившийся покой и порядок.

В эти несколько дней, по словам бойцов, не стреляют даже снайперы. Линия разграничения проходит до жути близко к жилым домам.

— Местные женщины несколько раз приходили к нам скандалить: «Прекратите стрелять!». Я им говорю: «Это вы вашим туда позвоните и скажите, пусть прекратят», — рассказывает «Ураган». — После этого несколько дней — тишина. А потом снова начинается… Половина здешних мужчин — в «ополчении».

По материалам: cripo.com.ua