Зачем на Майдан пришли отставные спецназовцы

«Ты не смотри, что мы старые, можем дать отпор любому «Беркуту», — посмеивается крепкий мужчина лет за пятьдесят, увешанный боевыми наградами

Мы беседуем на Майдане, в палатке с эмблемой Украинского союза ветеранов Афганистана. Вокруг ещё два десятка таких, как он, в форме или в гражданском. В палаточном городке их около сотни, по всему Майдану — примерно пятьсот человек днём и больше тысячи вечером. Они патрулируют периметр, выявляют провокаторов; когда начинается очередное столкновение — становятся живым щитом между протестующими и силовиками.

Мои собеседники — бывшие бойцы армейского спецназа. Многие равнодушны к оппозиционным лозунгам, их появление в палаточном городке — реакция на действия коллег из спецподразделений милиции. «Мы пришли не ради политиков, — говорит высокий седеющий богатырь в камуфляже. — Не верим ни правым, ни левым. Мы здесь, чтобы не допустить бойни».

Гвардии сержант запаса Пётр Рябенко

В Афганистане командовал отделением в отдельной разведроте Витебской дивизии воздушно-десантных войск. Сейчас возглавляет адвокатское объединение ICBS.

— Когда на Майдане полмиллиона человек, никакая провокация не сработает. Чтобы направить куда-то такую огромную толпу, нужен призыв со сцены, а его не будет, если оппозиционные лидеры не сошли с ума. Другое дело, когда толпа поменьше, до тысячи человек, она подвижна, как живой организм, и тут нужно опасаться провокаторов. Им, кстати, эти закономерности известны. Те, кто разжигает конфликт между протестующими и силовиками, — не обыватели. Мы даже узнали одного из провокаторов — бывший боец «Беркута» 1 декабря стоял на Банковой и кричал: «Бей ментов!» За рулём экскаватора тоже был бывший милиционер.

В этой толпе вообще много людей из силовых структур. В первый день на Майдане со мной по­здоровались четверо следователей, все в штатском — люди наверняка на работе. Был здесь и один из моих давних друзей — действующий полковник СБУ из «Альфы». Тоже пришёл якобы сам по себе. Уверен, вернувшись с Майдана, он тут же написал рапорт, в котором передал всё, что видел и слышал, даже то, о чём говорил со мной. Ещё был отставной генерал МВД, уверял, что пришёл по собственной инициативе — попротестовать. В итоге оказалось, что он работает в службе безопасности Свободы. Многие пришли сюда с какими-то своими задачами. Наша цель, по крайней мере, очевидна: предотвратить насилие.

1 декабря на Банковой мы встали между штурмующими и солдатами. Заместитель начальника УВД Киева Федчук чуть ли не со слезами говорил нам: «Ребята, только не уходите». Да мы бы и сами не ушли. По обе стороны баррикад находились дети — 17-летние студенты с булыжниками и бутылками против 19-летних солдатиков с газовыми шашками. Мы сразу подошли к генералам, попросили убрать железные щиты и отступить назад на 10 метров. Оттеснили демонстрантов. Молодёжь нас послушалась, они же видят, что перед ними стоят люди в возрасте их отцов, да ещё в форме. Так постепенно развели демонстрантов и защитников метров на 200 друг от друга. Постояли так часа три, дождались, пока студенты выпустят пар и успокоятся, только потом разошлись.

События 30 ноября тоже развивались бы иначе, будь мы на Майдане той ночью. Митингующие увидели «Беркут» и бросились врассыпную. А этого делать нельзя. Правильнее остановиться и принять бой. Стоя лицом к лицу с противником можно защищаться, а повернёшься спиной — получишь дубинкой по затылку. Если уж убегаешь, это должно быть тактическим отступлением. Можно было растянуть ряды беркутовцев и заставить побегать. Учитывая тяжесть амуниции, их бы хватило ненадолго.

Только не подумайте, что мы пришли воевать с милицейским спецназом. Те, кто избивал беззащитных подростков, должны отвечать по закону, но расправу толпы над горсткой сотрудников МВД допустить нельзя. Не хотим видеть, как студенты, не ведающие, что творят, будут танцевать на черепах бойцов «Беркута», даже если те заслуживают наказания.

Во что выльется волна протеста, непонятно, как юрист говорю: правового выхода из сложившейся ситуации нет. Должен быть распущен парламент. В противном случае останется только уезжать из страны. Мой друг Володя, с которым я служил в Афгане, сейчас живёт в Мельбурне. Приезжая в Украину, он говорит мне: «Вы здесь как крысы — готовы друг другу глотку вырвать». Больно признавать его правоту. Хочется крикнуть: «Люди добрые! Остановитесь! Вы же всё равно умрёте. Живите честно! Улыбайтесь друг другу!» Иногда я думаю о том, что некоторых украинских чиновников и политиков надо бы отправить на войну, а потом вернуть. Это бы существенно изменило их систему ценностей.
— Майдан разделён на зоны, каждый из нас отвечает за свой участок. Есть общая система связи, группа быстрого реагирования.

Если бы сотрудники МВД изначально сработали по стандартной схеме обеспечения безопасности во время массовых акций, печальных событий можно было бы избежать. Я знаю многих ребят из «Беркута», даже наблюдал за ними во время тренировок. Они могли и должны были сразу нейтрализовать провокаторов. Если этого не сделали, значит, не было такого приказа. Есть немало вопросов. Не понимаю, как люди, отвечавшие за защиту Администрации президента, 1 декабря подпустили экскаватор к кольцу оцепления. Было минимум два десятка способов его остановить, используя одно-два спецсредства. За две минуты спецназовцы разорвали бы этот трактор на 2-3 куска металлолома, если бы им поставили такую задачу. Вообще, пришедшую на Банковую группировку из 300 человек можно было локализовать за 10–15 минут.

Когда спецназовец не реагирует на молодчика с цепью, в маске, с газовым баллончиком, а безоружного подростка избивает дубинкой, это абсурд. Выходит, либо спецназ у нас какой-то непрофессиональный, либо беспорядки были устроены нарочно. Я уверен, что беспредел на Майдане 30 ноября творили именно приезжие беркутовцы. Киевские такого бы не устроили. Я слишком хорошо знаю, что такое гражданская война. Полтора года провёл в Югославии в составе миротворческого контингента, участвовал в бакинских событиях начала 1990-х. Помню, как в Хорватии разглядывал руины и думал о том, кто и зачем столкнул лбами добродушных югославов. Украине это точно не нужно, а между тем гражданский протест назрел по всей стране. Власти должны понимать, что при определённом масштабе протестного движения силовые структуры уже не помогут.

Впрочем, логика украинских властей мне вообще неясна. Зачем, к примеру, они губят армейский спецназ и наращивают милицейский? Военной элиты в стране уже практически нет. И это тем более печально, что человеку, 15–20 лет отслужившему в войсках специального назначения, не так-то просто приспособиться к условиям жизни на гражданке. Я на пенсии уже 13 лет. Чем только не занимался: и куропаток пытался выращивать, и нефтепродуктами торговать, но с бизнесом не сложилось. По складу ума я служащий. Обеспечивать безопасность — это моё.

Генерал армии Иван Свида

Бывший начальник Генштаба. О своей нынешней работе говорить отказался.

— Когда кто-то по политическим соображениям отдаёт противозаконные приказы, отвечать за последствия приходится исполнителям. Надеюсь, нынешняя украинская власть до такого не опустится и не попытается прекратить акцию протеста силовым путём. Если преступный приказ всё-таки будет отдан, военные должны очень чётко представлять себе, чем это грозит. Я сам хожу к действующим генералам и говорю с ними о том, во что может вылиться реализация силового сценария для их собственной жизни и карьеры. В подобных случаях военных просто используют, нисколько не заботясь об их дальнейшей судьбе. Они это, конечно, и сами понимают, но я прихожу к ним как живой пример. Я ведь в своё время участвовал в подавлении революции в Грузии. Потом политики, инициировавшие разгон, остались в стороне, а я три года ходил на допросы.
Бывший начальник военной разведки Украины. Сейчас — президент Независимого аналитического центра геополитических исследований «Борисфен Интел»

— На Майдане сегодня элита вооружённых сил. Ведь бывших спецназовцев не бывает. Их задачей всегда была защита мирного населения от угроз, они и на гражданке продолжают делать то же самое, причём добровольно. Я сам служил в подразделении специального назначения — командовал ротой глубинной разведки, потому прекрасно понимаю, что чувствуют сейчас ребята. Несколько дней назад перед выступлением на сцене Майдана я впервые за последние три года надел форму и сразу ощутил себя другим человеком. Появилась какая-то дрожь и вместе с тем уверенность: я снова в своей стихии.

Военный человек, даже ушедший со службы, способен на многое. В других странах их объединяют в специальные экспертные советы при министерствах обороны, консультационные группы и т. д. То, что в Украине отставников оставляют не у дел, — стратегическая ошибка. Если такой человек не найдёт себе применения, его могут использовать в противозаконных схемах.

Многие обижены на систему, у многих есть ощущение собственной ущербности, но сейчас всё это отставлено в сторону — мы пришли на Майдан и чётко понимаем, с чем придётся иметь дело. Очевидно, что действия «Беркута» во время столкновений не были эмоциональной реакцией на провокации. Разговоры о том, что бойцы теряли над собой контроль, когда в них бросали бутылки, звучат смешно. Такие подразделения, как «Беркут», — по сути, аналог армейского спецназа. Там ни одно телодвижение не совершается без команды. Бойцы явно действовали по приказу, и это не делает чести тем, кто ими командовал.

По материалам: focus.ua