Геннадий Васильев или как на должности генерального прокурора сколотить капитал для покупки угольного бизнеса

Геннадий Васильев претендует на половину бизнеса угольного магната Виктора Нусенкиса. Как бывшему генеральному прокурору Украины удалось столько заработать?
О чем думали Ринат Ахметов, Виктор Пинчук, Игорь Коломойский и другие миллиардеры, когда делали первые шаги в бизнесе? Кажется, ответ очевиден – как заработать. О благотворительности большинство из них вспоминали, только сколотив состояние. Но бывают, оказывается, и исключения. Бизнес с оборотом более $3 млрд создавался на заре капитализма исключительно из филантропических соображений. По крайней мере, так утверждают кипрские юристы Геннадия Васильева, бывшего генерального прокурора Украины.

Группа «Энерго» была учреждена и развивалась Васильевым и Виктором Нусенкисом в начале 1990‑х «с целью создания системы поощрения морали и нравственности, поддержки Русской и Украинской православной церкви, а также для того, чтобы помогать бедным и приносить пользу обществу», сообщил Forbes партнер кипрской юридической компании Scordis, Papapetrou & Co Кирьякос Скордис.

Известные своей набожностью Васильев и Нусенкис оказались в центре акционерного конфликта. Васильев претендует на половину всех активов группы «Энерго», стоимость которых, по консервативной оценке инвестиционной компании «Альтана Капитал», превышает $2,5 млрд. Нусенкис считает, что претензии Васильева безосновательны. На стороне экс‑прокурора сильный союзник – бывшее доверенное лицо Нусенкиса. Удастся ли одному из самых непубличных бизнесменов Восточной Европы отбиться от претендентов на его активы?

О том, что в группе «Энерго» не все спокойно, общественность узнала в конце мая, когда Госкомиссия по ценным бумагам объявила о решении на год заморозить обращение бумаг 12 компаний, имеющих отношение к группе «Донецксталь» (холдинговая компания украинских предприятий группы «Энерго»). Этому предшествовало несколько событий. 17 мая народный депутат Васильев написал заявление своему коллеге по фракции Партии регионов Дмитрию Шпенову с просьбой принять меры по защите инвесторов в ценные бумаги. «Я, Геннадий Андреевич Васильев, вместе с женой Ларисой Александровной Васильевой являюсь бенефициарным собственником 50% концерна «Энерго», – написал бывший генпрокурор.

Два дня спустя Шпенов направил в ГКЦБФР депутатский запрос, к которому приложил заявление Васильева, и уже на следующий день все члены Госкомиссии проголосовали за замораживание украинских активов Нусенкиса.

Решение регулятора произвело эффект разорвавшейся бомбы. Капитализация публичных компаний «Донецкстали» за день упала почти на $200 млн. Кредиторы принялись осаждать руководство группы, выясняя, «кто их рейдит» и как теперь будут обслуживаться долги. Газеты заговорили о новом витке передела собственности и скором поглощении активов «Донецкстали» то ли структурами Ахметова, то ли российским «Мечелом». А мировое финансовое сообщество добавило к рискам ведения бизнеса в Украине еще один – необ­основанное вмешательство фондового регулятора.

Все это только вершина айсберга. Судебная эпопея началась еще зимой, когда Васильев с женой подали иск в окружной суд Никосии с требованием признать их собственниками 50% активов «Энерго», а на время разбирательства запретить все операции с ценными бумагами группы. В качестве гарантийного обеспечения возможных расходов ответчиков чета Васильевых внесла залог 500 000 евро. 17 февраля кипрский суд запретил «залог, обращение взыскания, отчуждение… в отношении какой‑либо доли акций или участия любого актива группы «Энерго», будь то прямо или косвенно, в пользу какого‑либо лица, за исключением истцов». Под действие запрета попали 92 компании из шести стран.

Нусенкис встретил развал Советского Союза в должности директора шахты «Ждановская». К социально‑экономическим пертурбациям 37‑летний менеджер был подготовлен намного лучше остальных донбасских директоров. В конце 1980‑х он организовал Межотраслевое производственное объединение «ДОН», и когда советской власти в регионе уже не было, а украинская туда еще не добралась, молодой директор развил бурную деятельность. «Нусенкис заключил полуформальный договор с Госкомитетом угольной промышленности Украины о том, что он берется за финансирование и организацию работы на ряде шахт, а взамен получает право на реализацию их продукции», – вспоминает бизнесмен Виктор Тополов, работавший в «ДОНе» в 1991 году. Объединение экспортировало уголь, а часть валютной выручки тратило на продукты питания, бытовую технику, медикаменты, которыми снабжало шахтеров. В эпоху развала потребительского рынка и галопирующей инфляции эта схема оказалась выгодной всем. По воспоминаниям Тополова, работники предприятий были готовы Нусенкиса на руках носить. Кроме этого, основатель «ДОНа» обеспечивал шахты необходимым оборудованием.
Вскоре Нусенкис распространил бартерные технологии на другие отрасли горно‑металлургического комплекса. «Нусенкис одним из первых оценил преимущества вертикальной интеграции «уголь – кокс – металл» и начал ее выстраивать», – говорит бывший министр угольной промышленности Сергей Поляков. Хороший организатор, Нусенкис наладил бесперебойную систему взаимозачетов по всей цепочке горнорудных, коксохимических и сталелитейных предприятий, участвующих в производстве конечного продукта – металла.

В 1992 году на базе «ДОНа» было создано украино‑кипрско‑либерийское предприятие «Концерн «Энерго». «Если в МПО «ДОН» все было на уровне договоренностей Нусенкиса с другими директорами, то «Энерго» уже мог официально заключать договора с предприятиями», – объясняет Тополов. Как основной партнер областной программы социального и экономического развития Донбасса концерн получил значительные квоты на экспорт угля и металла.

«Энерго» стал крупнейшим угольным трейдером в Украине, а также серьезным игроком на рынках России и Казахстана. Многие предприятия, втянутые в бартерные отношения с концерном, стали его должниками. На пороге была большая приватизация, и у Нусенкиса были все основания претендовать на существенную долю украинского горно‑металлургического комплекса. Но не сложилось. В 1994‑м в Донбассе произошла смена элит. На выборах губернатора союзник Нусенкиса Владимир Логвиненко проиграл Владимиру Щербаню. В следую­щем году при поддержке Донецкой обладминистрации был создан «Индустриальный Союз Донбасса». Крупнейший поставщик газа для промышленных предприятий региона, ИСД быстро оттеснил «Энерго» от большинства активов. Позже, в ходе приватизации, именно ИСД получит наиболее ценные донбасские предприятия – «Азовсталь», Алчевский метзавод, Харцызский трубный завод.

Утратив поддержку во властных коридорах, а очень скоро и лидирующие позиции на угольном рынке, Нусенкис изменил стратегию. Если раньше группа делала упор на трейдинговые операции, то со второй половины 1990‑х Нусенкис стремится стать собственником производственных мощностей и уже на своих предприятиях выстроить заветную цепочку «уголь – кокс – металл». К началу нулевых эта задача была решена.
Группа искала предприятия, находящиеся в тяжелом положении, инвестировала в их развитие, а затем приватизировала. Так ей достались шахта «Красноармейская‑Западная №1», Ясиновский и Макеевский коксо­химические заводы. В 2000 году концерн за один доллар купил у пакистанской компании Istil Group часть Донецкого металлургического завода (ДМЗ). «Государство потребовало рассчитаться по старым долгам завода, а у нас не было такой возможности, – рассказывает Фарук Сиддики, который работал тогда коммерческим директором ДМЗ. – Другие претенденты хотели забрать весь завод, а «Энерго» согласился взять только доменное производство и инфраструктуру в обмен на задолженность всего предприятия».

Инвестируя в модернизацию производства и разработку месторождений, группа со временем заняла лидирующие позиции на рынке кокса и коксующего угля. Сейчас «Донецксталь» – пятая в Украине по объемам выпуска металлопродукции, вторая по добыче и первая по экспорту коксующегося угля. В прошлом году выручка группы превысила 17 млрд гривен.

«Нусенкис не стремился выжать из предприя­тия сиюминутную выгоду, – рассказывает бывший заместитель министра промышленной политики Сергей Грищенко. – Он приходил на завод или шахту как дальновидный хозяин, а не жадный хозяйчик».

По похожему сценарию развивал Нусенкис и российскую часть своего бизнеса. В 1998 году он приобрел в Кузбассе готовящуюся к закрытию шахту «Заречная». Через несколько лет купил недостроенную шахту «Костромовская». За последующие десять лет российский бизнес Нусенкиса разросся в многопрофильный холдинг, состоящий из более чем 15 предприятий. Управляющая компания – МПО «Кузбасс», выдав на‑гора в 2010 году 8,5 млн т угля, входит в десятку крупнейших угледобывающих предприятий России.

Какое место в истории группы занимает Васильев? В 1991–1996 и 1997–1998 годах он был прокурором Донецкой области. Юристы, защищающие интересы Васильева в кипрском суде, утверждают, что он стоял у истоков бизнеса «Энерго» и участвовал в его развитии. Васильев не нашел времени для того, чтобы ответить на вопросы Forbes.

В группе «Энерго» роль Васильева описывают скромнее. «Господин Васильев не имел сколько-нибудь значимого политического влияния в России, и никто не обладает информацией, что он как-то участвовал в делах российских компаний», – рассказал в комментарии Forbes директор по корпоративному развитию МПО «Кузбасс» Дмитрий Богданов. Что касается украинской части бизнеса, то, по словам представителя МПО «Кузбасс», «в 1990‑е и начале 2000‑х Васильев, будучи высоко­поставленным чиновником, оказывал определенные услуги по защите от возможных посягательств криминальных элементов и других недружественных действий в отношении украинских активов господина Нусенкиса».

Защищал концерн Васильев не безвозмездно. «Мы направляли часть своего благотворительного потока через структуры, близкие к Васильеву, – телеканал «Киевская Русь», партию «Держава», – рассказывает один из топ-менеджеров группы «Донецксталь».

Был ли прокурор на каком‑то этапе одним из совладельцев концерна, неизвестно. Структура собственности в группе до последнего времени была непрозрачна и запутана – все компании принадлежали офшорам. В 2010 году группа провела структурирование бизнеса. «Сейчас структура следующая: есть два кипрских холдинга, один владеет украинскими активами, второй – российскими. 100% бенефициаром холдингов является Виктор Нусенкис», – ответил на запрос Forbes исполнительный директор «Донецксталь» – металлургический завод» Александр Шаповалов.

Так же непросто ответить на вопрос, когда завершилось сотрудничество Нусенкиса с Васильевым. Скорее всего, окончательное расставание партнеров произошло в 2005 году. Васильев не пользовался популярностью в среде победителей «оранжевой революции». Будучи генеральным прокурором, он лично в ноябре 2004‑го возбудил уголовное дело по факту совершения умышленных действий, направленных на захват власти, против участников уличных протестов. Очень скоро Васильев лишился прокурорского кресла, а через несколько месяцев сам стал фигурантом уголовного дела. Помочь бизнесу «Энерго» Васильев уже не мог, скорее наоборот… «Новая власть ассоциировала концерн «Энерго» с Васильевым, и у нас начались проблемы, – рассказывает топ-менеджер группы. – Не такие, конечно, как у «Укрподшипника» или СКМ, но какие‑то невнятные проверки шли постоянно». Как расставались и о чем договорились промышленник и бывший прокурорский работник, известно только им двоим. О том, что взаимоотношения между ними изменились, сторонние наблюдатели могли догадаться только по тому, что структуры «Энерго» перестали финансировать политическую партию Васильева и его телеканал.

Почему Васильев подал в суд через пять с лишним лет после того, как выпал из бизнеса? «Все эти годы между акционером и Васильевым был конфликт, – говорит один из топ‑менеджеров группы. – Но Васильев никогда не подписывал никаких документов, которые могли бы его компрометировать. У него просто не было доказательной базы для обращения в суд». Откуда же взялась такая база в 2010 году? Васильев нашел союзника.
У Нусенкиса возник конфликт с еще одним старым соратником – греком грузинского происхождения Константиносом Папунидисом. Тот отвечал за развитие банковского бизнеса группы, а также был доверенным лицом Нусенкиса (trustee) в ряде офшорных компаний.

Концерн «Энерго» приобрел Кредитпромбанк в 1999 году у рухнувшего в кризис российского Инкомбанка. «Дочка» одного из крупнейших российских банков была 19‑й в Украине по размеру активов, которые составляли 232 млн гривен. Развиваясь в тесной связке с промышленной группой «Энерго», Кредитпромбанк быстро рос. Несмотря на экспансию иностранного капитала, он сохранил свои рыночные позиции и в 2008 году был уже 16‑м в списке крупнейших банков, его активы превышали 14 млрд гривен. «Перед кризисом банк стоял на продаже, велись переговоры с рядом претендентов», – рассказывает Виктор Марченко, работавший в то время в украинском офисе Европейского банка реконструкции и развития. Среди потенциальных покупателей фигурировали греческие NBG и Alpha Bank, присматривались к Кредитпрому французский Societe Generale и немецкий Commerzbank.

Готовя Кредитпром к продаже, акционеры стремительно наращивали активы, и в кризис банк вошел перегруженный долгами, которые не смог своевременно обслуживать в 2009 году. Начался процесс реструктуризации – внешним кредиторам была предложена схема, при которой задолженность в $400 млн пролонгировалась и конвертировалась в 49% акций банка. Один из бывших сотрудников Кредитпрома рассказывает, что конфликт между Нусенкисом и Папунидисом возник на этапе, когда кредиторы захотели выяснить, кто истинные хозяева банка и группы «Донецксталь». По данным НБУ, в 2010 году Папунидис напрямую владел 4,91% акций банка и являлся опосредованным собственником 70,08%. «Папунидис был доверенным лицом (trustee) и номинальным, а не реальным собственником акций, но на определенном этапе он забыл об этом и стал претендовать на долю в группе», – говорит топ‑менеджер «Донецкстали».

Нусенкис с этим не согласился. Адвокаты Васильева говорят, что Нусенкис подал иск в кипрский суд с требованием признать себя единственным собственником Кредитпромбанка и других активов группы. «Претензии г‑на Нусенкиса основаны на поддельных документах и/или подписи. Это подтверждает, в частности, г‑н Папунидис», – говорится в ответе юристов.

Бывшие соратники Нусенкиса легко нашли общий язык. Результатом альянса Папунидиса и Васильева стал иск последнего в суд Никосии. «Кипрское законодательство близко к принципам британского права, в качестве доказательной базы могут использоваться свидетельские показания, переписка по электронной почте и другие косвенные доказательства», – объясняет партнер правовой группы «Павленко и Побережнюк» Александра Павленко. Письменных показаний Васильева, в которых он рассказывает о том, как помогал создавать и развивать концерн «Энерго», вместе со свидетельствами Папунидиса хватило, чтобы кипрский судья Христодулу принял дело к рассмотрению и заморозил все активы группы. «Права собственности Виктора Нусенкиса подтверждены документально. Каких-либо подтверждающих документов в иске г-на Васильева мы не увидели», – утверждает Богданов.

Конвенция ООН о борьбе с коррупцией призывает ратифицировавшие ее государства «признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, т.е. значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать». И Кипр, и Украина ратифицировали конвенцию в 2009 году. Будет ли это принято во внимание судом в Никосии? «Кипрский суд при рассмотрении любого дела об общих правилах справедливости должен учитывать все обстоятельства, которые имеют отношение к спору», – объясняет Олег Мальский, партнер юридической группы AstapovLawyers. Но юрист уточняет, что эти обстоятельства для кипрского суда могут появиться, когда вина чиновника будет доказана в Украине. Пока что никакое ведомство не проявило интереса к тому, как высокопоставленный чиновник может претендовать на половину многомиллиардной бизнес-империи. Почему – это уже другой вопрос.

После начала тяжбы Нусенкис несколько раз встречался с Васильевым, но к консенсусу стороны так и не пришли, рассказывает топ‑менеджер «Донецкстали». Несговорчивость Нусенкиса и побудила Васильева перенести боевые действия на территорию Украины. Весной «Донецксталь» была близка к совершению сделки по реструктуризации задолженности на $800 млн. Теоретически решение Госкомиссии могло помешать этому. «В пуле кредиторов было более 40 банков, и хотя основной договор по реструктуризации был подписан еще в ноябре прошлого года, решение Госкомиссии могло негативно отразиться на деловой репутации компании и помешать выполнению предварительных условий для формального завершения сделки», – объясняет председатель совета директоров компании «Инвестиционный Капитал Украина» Валерия Гонтарева, проводившая реструктуризацию. «Донецкстали» удалось успокоить банкиров. «Уже все подписано и документы переданы в Нацбанк, ждем, когда там утвердят», – объясняет топ-менеджер группы.

Процесс, инициированный экс‑прокурором на Кипре, пока не сдвинулся с мертвой точки. Разбирательство по существу несколько раз переносилось. Последний раз его отложили на сентябрь.

По материалам: forbes.ua