Адвокат: «Прокуратуру в деле Щербаня ждет разочарование»

Решение о явке с повинной за совершенное преступление может прийти совершенно внезапно. И причины могут быть самыми разными. На Вадима Болотских, или же Вадика Москвича, в 1996 году расстрелявшего в аэропорту Донецка народного депутата Евгения Щербаня, повлияли, по всей видимости, странные люди в камуфляже, игла в плече и густой лес на украинской границе. В 2001 году Болотских признался в убийстве Щербаня, однако его заказчиков не назвал до сих пор. Сейчас он является козырной картой в руках Генпрокуратуры, внезапно возобновившей расследование данного дела. Назовет ли Болотских заказчиков, если знает их имена, или же предпочтет молчание? Что или кто теперь в состоянии повлиять на его решение? Вот мнение того, кто знает дело Болотских не понаслышке: Дмитрия Поезда — адвоката, защищавшего Болотских во время досудебного следствия в 2001—2003 годах…

— Дмитрий Васильевич, ваш бывший подзащитный Вадим Болотских спустя девять лет после суда над ним опять в эпицентре внимания. Он единственный оставшийся в живых из группировки, причастной к убийству народного депутата Евгения Щербаня. Болотских сознался, что Щербаня убил именно он. Сейчас высшими чинами Генпрокуратуры муссируется тема причастности Юлии Тимошенко и Павла Лазаренко к убийству Евгения Щербаня, а самого Болотских внезапно перевели из колонии в Лукьяновское СИЗО. Вы один из немногих, кто знает дело Щербаня досконально. Следите ли вы за ситуацией и как оцениваете действия и высказывания представителей Генпрокуратуры?

— Я с интересом слежу за новостями по данной теме. То, что затеяла Генпрокуратура, конечно, полный блеф. Это если называть вещи своими именами. Никаких доказательств причастности Тимошенко и Лазаренко к заказному убийству Щербаня у прокуратуры нет. Я это говорю со стопроцентной уверенностью. Нет доказательства цепочки прохождения денег от заказчика к Болотских. Он единственный оставшийся в живых из участников этого преступления. И следствие должно доказать, что деньги, которые, если допустить, что перечисляла Тимошенко, попали к Болотских и именно за совершение убийства.

— Но Ренат Кузьмин упоминает некие платежные документы, свидетельствующие, по его словам, о том, что Тимошенко перечисляла деньги лицам, имеющим отношение к киллерам.

— Во время досудебного следствия следователи мне показывали копию какой-то платежки. Я сказал — дайте оригинал документа, и на этом все закончилось. Никаких платежных документов, позволяющих сделать вывод, что Тимошенко или Лазаренко перечисляли деньги за убийство Евгения Щербаня, в материалах дела не фигурировало. Это я заявляю со всей ответственностью. Кстати, тогда, перед началом процесса, хотел сделать заявление адвокат по фамилии Никазаков. Он заявил, что представляет Павла Лазаренко, хотел представить суду доверенность от экс-премьера на представление его интересов. Никазаков хотел сделать заявление о непричастности Лазаренко к преступлениям, которые будут рассматриваться в суде. Однако суд не принял ни доверенность, ни заявление от Никазакова и не позволил ему ознакомиться с материалами дела. Адвокату судья отказал на том основании, что Лазаренко не является участником процесса. То есть фактически еще тогда речи о причастности к этим резонансным преступлениям Павла Лазаренко, не говоря уж о Юлии Тимошенко, не было. Суд это даже не рассматривал. Поэтому все нынешние инсинуации о причастности Тимошенко и Лазаренко к убийству того же Щербаня являются враньем. Это все высосано из пальца.

— Кузьмин сейчас фактически обвиняет Тимошенко и Лазаренко, называя во всеуслышание их фамилии как причастных к убийству Щербаня…

— Это, по меньшей мере, непрофессионально с его стороны. Ведь не зря Лазаренко не признали участником процесса, не говоря уже о Тимошенко. Нет и не было прямых показаний об их причастности к убийству. А это очень важно. Что такое прямые показания? Кто-то должен сказать: «При мне этот человек передавал деньги и тому-то заказывал убийство того-то». Таким доказательством может быть зафиксированный телефонный разговор, за что человек заплатил и сколько. Или имеет место пересылка оружия тому, кто совершил преступление. Все подобные вещи как доказательства отсутствуют, если иметь в виду причастность Лазаренко и Тимошенко. А все эти перечисления средств еще тогда, во время досудебного следствия и во время суда, не имели никакого значения. Мало ли что и кто кому перечислял? Где доказательства, что это за убийство? Прокуратура сейчас, если говорить на жаргоне, берет Тимошенко на понт.

— О причастности Тимошенко заявил и сын Евгения Щербаня Руслан, передавший в прокуратуру, по его словам, свидетельства о причастности Юлии Тимошенко к убийству его отца. На ваш взгляд, у него могут быть материалы, способные как-то пролить свет на убийство Евгения Щербаня и указать на причастность к нему Тимошенко и Лазаренко?

— У меня вопрос — что он может передать? И где он был 16 лет назад со своими «документами и доказательствами»? Вел собственное расследование причин гибели отца и искал заказчика? Почему не передал свои документы и доказательства в правоохранительные органы, когда был суд в Луганске? Что мешало? (В тот период П.Лазаренко находился в тюрьме США, а Ю.Тимошенко организовывала антивластную акцию «Повстань, Україно!» — Ред.) Суд не нашел в действиях Тимошенко и Лазаренко состава преступления. А Руслан Щербань молчал. Здесь много непонятного…

— Вы были знакомы с данным делом очень близко. На ваш взгляд, насколько профессионально велась работа следствия? Все ли было сделано в момент досудебного следствия? Были ли какие-то нарушения, на ваш взгляд, повлиявшие на ход расследования?

— Была масса нарушений, причем вопиющих. Было все — запугивание, давление. Ради конечного результата в ход шли все возможные методы. Все это происходило с самого начала. В 2001 году ко мне обратились жители города Харькова, которые привезли с собой гражданскую жену Вадима Болотских Марию Чашину, жительницу Москвы. Это были ее знакомые. Она их попросила найти в Украине адвоката для своего гражданского мужа Вадима Болотских, которого выкрали спецслужбы и привезли в Украину. Она выяснила, что он арестован. После заключения с ней договора я установил, где находится Болотских: в следственном изоляторе СБУ в г. Киеве. Следствие вело главное следственное управление Генпрокуратуры Украины по расследованию особо важных дел.

Вступая в дело согласно статье 48 КПК Украины, я имел право ознакомиться с материалами, которые стали основанием для ареста Болотских. Поскольку Вадим Болотских обвинялся в совершении тяжкого преступления, это дало основания для его ареста. Я встретился в первую очередь с самим Болотских. После ознакомления с материалами выяснил, что он уже дал показания без меня. То есть он давал показания без адвоката, и ему не разъяснили его права. Следователи проигнорировали право подследственного на защитника, то есть его право встретиться с адвокатом до первого допроса, что мешало выработать единую линию защиты. Когда я пришел к нему в камеру, то сразу сказал, кто меня нанял в его интересах. Только после этого он допустил меня к своей защите. Хочу сказать, что когда я вступил в дело по его защите, он уже признал то, что лично застрелил в 1996 году в аэропорту Донецка народного депутата Украины Щербаня. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как придерживаться этой линии.

— Не могло быть так, что его заставили дать признательные показания?

— Я выяснял это. Мне надо было для начала разобраться, каким образом он, житель Москвы, попал в Украину, каким образом он появился в киевском изоляторе СБУ, где дал явку с повинной? Это было важным моментом. По словам Болотских, он проживал в Москве с Марией Чашиной, вышел на улицу выгулять собак. Подъехала машина, выскочили неизвестные в камуфляже с оружием, в масках, затолкали его в машину. Сделали укол в плечо, и он тут же потерял сознание. Скорее всего, это была совместная операция украинских и российских убоповцев. Болотских говорил, что ехали долго по трассе из Москвы. По дороге они останавливались, покупали еду, которой кормили и Болотских. По словам Болотских, тем, кто его вез, на КПП отдавали честь. То есть можно только догадываться, какая структура доставляла его в Киев.

Московские коллеги сопровождали их до границы, ехали очень быстро. Болотских упоминает, что когда пересекали границу, то долго ехали по какому-то лесу. Пересечение границы было, так сказать, неофициальным. Получается, что со стороны правоохранительных структур имело место незаконное пересечение границы, а это уголовная ответственность. Сначала украинская прокуратура была обязана направить все материалы дела московским коллегам для ознакомления. И только потом суд на основании выводов уже российской прокуратуры должен был выносить решение о возможности экстрадиции. Ничего этого сделано не было. Его просто выкрали и нелегально переправили в Украину на основании чьих-то решений и каких-то внутренних договоренностей между спецслужбами двух стран.

— Его гражданская жена так и не знала, где он?

— Да, она подала заявление о его пропаже. В России он считался пропавшим без вести. Потом она узнала, что он находится в Киеве. И что прокуратура ведет расследование по делу об убийстве Щербаня, и Болотских в нем обвиняют. Это убийство он взял на себя. Я думаю, что на него психологически влияли, и он дал показания. Ну какая может быть явка с повинной, когда закон требует, чтобы человек сам пришел в правоохранительные органы и написал заявление о совершении преступления?! Мне кажется, решение о «явке с повинной» Болотских принял, когда пересекали границу. Фактически никто не знал, где он и что с ним, его задержание было неофициальным. Мне кажется, в лесу на границе ему дали понять, как себя вести. Потому что в Киеве он сразу признался в убийстве Щербаня.

— В момент, когда вы стали его адвокатом, ощущали, что на него оказывается давление?

— С ним хотела видеться его гражданская жена. Это не запрещено законом. Но следователи взамен просили дать еще какие-то показания, то есть злоупотребляли своей властью. Ее очень долго не допускали к нему. Мне было важно как адвокату не допустить, чтобы его били, проследить, чтобы у него была нормальная еда и чтобы его не бросали часто в другие камеры. У следователей есть такой способ давления на подследственных. Когда человек не дает показаний, которые выгодны следствию, его начинают прессинговать, бросая то в одну, то в другую камеру. А ведь человек только привык к обстановке, познакомился с людьми. Это очень негативно влияет на психику, и об этом знают тюремщики, следователи и прокуроры.

Была масса препятствий моей работе адвоката. Меня пытались обыскивать, делали все, чтобы отстранить меня от защиты Болотских. Ему не передавали лекарства — после ранения, полученного в аэропорту во время убийства Евгения Щербаня, у него болела рука. Делали все, чтобы сломать его и заставить дать нужные показания. Когда я сказал, что передам заявление в СМИ о беспределе следствия и о том, что делают с моим подзащитным, меня попросили не давать заявлений в обмен на то, что Болотских будут передавать необходимые лекарства, передачи от гражданской жены и так далее. Ему даже передали эспандер, чтобы разминать руку. Какие-то моменты удалось отстоять. Но я могу только догадываться, что творили с другими подследственными по данному делу.

От Болотских следователи требовали информацию о заказчиках. Однако он не сказал, кто ему заказал Щербаня, кто платил и так далее. Он признал, что ему дали семьсот долларов. На эти деньги он купил костюм, заплатил за гостиницу, часть потратил на еду. То есть никому не удалось доказать, что он профессиональный киллер. Эти деньги ему дали на расходы, а кто давал — он не сказал. У Болотских спрашивали насчет убийства Вадима Гетьмана, пытались навесить на него и это дело. В прокуратуре были бы рады свалить на Болотских все преступления. Он взял на себя убийство Щербаня, и все. Следователи пытались добиться признаний о каких-то счетах, о сумме в несколько сотен тысяч долларов. Они не ожидали, что он получил всего семьсот долларов, да и то на расходы. По меркам профессиональных киллеров, это несерьезно. Они думали, что перечислены деньги, и много. Но доказать не смогли. Более того, судмедэкспертиза даже не смогла установить срок ранений Болотских. Если бы не его так называемая явка с повинной, им бы ничего не удалось доказать.

— Болотских — богатый человек? Если предположить, что он все же получал эти деньги за убийство, а суммы Генпрокуратура называет весьма крупные, то он должен был обеспечить себе безбедное существование…

— У них с Марией Чашиной в Москве был какой-то бизнес, вроде бы разводили собак. Но у самой Чашиной денег было в обрез. Она платила за адвокатские услуги минимальную стоимость. Я видел, что они далеко не жируют. Ведь богатые люди решают свои вопросы сразу через прокурора. В этом случае могу точно сказать, что Болотских не получал за убийство Щербаня никаких денег, кроме тех семисот долларов.

— Знал ли Болотских некоего Матроса (Мильченко), который, по словам представителей Генпрокуратуры, якобы был коммуникатором между Тимошенко, Лазаренко и киллерами?

— Нет, он не был знаком с Матросом. Ни мне лично, ни в показаниях по делу он эту фамилию не упоминал. И когда ему задавали этот вопрос, он отрицал знакомство с этим человеком.

— Но ведь кто-то давал ему деньги — те же семьсот долларов? Он упоминал фамилию Кушнира?

— Болотских говорил о том, что приезжал в Донецк к своим знакомым. Факт знакомства с Кушниром он не отрицал. Но, как я понимаю, общался больше не с самим Кушниром, а с людьми из его окружения. Которые, по его словам, говорили, что их поддерживает деньгами и обеспечивает условиями для каких-то заданий один очень авторитетный человек, живущий в Донецке. Они и рассказывали Болотских, что у них хорошее прикрытие. Гуляли в ресторанах за счет этого авторитетного человека. Восхищались его богатством и гордились, что на него работают. Но сам Болотских в этих посиделках не участвовал. Люди из группы Кушнира и дали ему эти семьсот долларов, чтобы он мог купить костюм, еду, заплатить за проживание в гостинице.

— Болотских единственный из всей группы, кто остался жив. Другие члены группировки ведь тоже давали показания, но не дожили даже до суда. Очень странная ситуация, не находите?

— Я потратил много сил, чтобы Болотских дожил до суда. Поначалу он находился в изоляторе СБУ г .Киева, потом его перевели в Житомирское СИЗО. Я старался ездить туда постоянно. Он находился там под постоянным прессингом — я приезжал и заставал его все время в разных камерах. Во время встреч нас постоянно прослушивали — я это знал. Меня даже как-то обыскали, хотя по закону не имели права. Следствие думало, что мы будем говорить о деньгах, счетах и передавать друг другу информацию. Что касается других, проходивших по данному делу… Один из группировки внезапно умер после того, как дал показания: пришел какой-то врач со стороны, сделал ему укол, и молодой парень, спортсмен, внезапно умер от сердечной недостаточности. Акцентирую — сразу после того, как дал показания. Такое могло бы быть и с Болотских, у меня есть такое ощущение. Членов группировки запугивали и, я думаю, использовали химические препараты. Поэтому я ему категорически запрещал что-либо подписывать без меня и брать на себя чужую вину… Может, потому что он меня слушал, и остался жив…

— Некоторые пропали без вести. Говорил ли вам что-то Болотских о судьбе других членов группировки?

— Когда он стрелял в Щербаня, там была такая ситуация: они заехали на летное поле в костюмах сотрудников аэропорта, их вообще никто не проверял. Когда Болотских выстрелил в Щербаня из пистолета, его напарник Зангелиди, вдруг начавший вести огонь во все стороны из пистолета-пулемета «Аграм 2000», прострелил ему плечо, шею и руку. Мне кажется, что Зангелиди намеренно стрелял в Болотских, чтобы его убрать. Я спрашивал у подзащитного — как он думает, почему в него стал стрелять Зангелиди. Болотских сказал, что Зангелиди тогда испугался и стал кричать, что попал случайно. То есть Болотских убил Щербаня, а Зангелиди — его жену, летчика. Тело Зангелиди потом нашли закопанным в Пуще-Водице, это есть в материалах дела. Опознали по коронкам зубов.

— Вы хорошо знаете своего бывшего подзащитного. Как известно, он доверял вам и не допускал других адвокатов. На ваш взгляд, теперь, когда его перевели из колонии в Луганской области в Лукьяновское СИЗО г. Киева на время следственных мероприятий по вновь возбужденному уголовному делу, на него будут оказывать сильное давление? И как он поведет себя, по вашему мнению?

— Следствие не смогло заставить Болотских дать показания относительно заказчика, денег, счетов и так далее. Он стойкий человек — опыт моего общения с ним убедил, что просто так его не сломать. Сейчас ведь его для чего перевели из колонии в Лукьяновское СИЗО? Чтобы было удобнее и следователю, и прокурору с ним ежедневно работать. С одной целью — дай показания, что Щербаня тебе заказала Тимошенко или Лазаренко, а мы поможем тебе. А чем они могут ему помочь? Человек на пожизненном заключении. Его могут передать России, где Болотских мог бы рассчитывать на пересмотр дела. Или же дело могут пересмотреть в Украине, и потом, после указа президента, изменить Болотских срок с пожизненного на другой.

Человек, сидящий в тюрьме, а особенно в украинской тюрьме, думает обо всех возможностях изменить свою жизнь. Однако, насколько я знаю Болотских, он не пойдет ни на какие сделки. Не будет делать ложных заявлений. Болотских прошел в свое время подготовку в антитеррористическом подразделении. Он такой, знаете, конкретный человек, как принято говорить. Далеко не болтун.

— Но давление на него наверняка уже оказывается…

— Сейчас было бы очень интересно проконтролировать, кто ходит к Болотских. Все эти данные фиксируются в том же Лукьяновском СИЗО. Перевозить его по городу на беседу с тем же Кузьминым вряд ли станут. Болотских сейчас будут беречь — он важен для тех, кто обвиняет сегодня Тимошенко и Лазаренко. Но ведь был прецедент, когда его везли из России, нашпиговав наркотиками. И получилась явка с повинной. В принципе, могут на такое пойти и сейчас. Под воздействием наркотиков человек может подписать все, что угодно.

— Сейчас в Генпрокуратуре уже поднимают убийство Александра Момота и заявляют о причастности к нему той же Юлии Тимошенко, а одним из организаторов называют Вадима Болотских…

— По убийству Момота Болотских не признавал свое участие. Он признался только в убийстве Щербаня. Больше никаких признательных показаний он не давал. Ни по убийству Момота, ни по взрыву на стадионе «Шахтер». Прокуратуре будет очень сложно что-то доказать. Я даже не знаю, как. Разве что опять используют какие-то методы…

— Но ведь может случиться так, что Болотских поддастся давлению и изменит свои показания? Вернее, признается в том, чего раньше не признавал?

— Болотских пошлет их на три буквы. Он ждет, когда его переправят в Россию. И понимает, что его будут беречь и он будет жив, пока не даст показаний на Лазаренко и Тимошенко. У него есть шанс выиграть время, и он это понимает. Болотских — далеко не дурак, поверьте. Все время, пока я с ним общался, он не производил впечатление глупого человека. Так что здесь прокуратуре ничего не светит — Болотских не будет давать ложных показаний.

— То есть без показаний Болотских следователям будет очень сложно доказать причастность Тимошенко и Лазаренко к убийству Евгения Щербаня?

— Луганский Апелляционный суд не нашел состава преступления ни в действиях Лазаренко, ни в действиях Тимошенко. Теперь необходимо возобновлять следственные мероприятия. Допросить того же Лазаренко, проверить информацию. И это при том, что представители Генпрокуратуры утверждают, что как только Лазаренко ступит на украинскую землю, то будет арестован. Вопрос — кто ж так делает? Мне кажется, кое-кто в этой стране очень боится возвращения Лазаренко. Кстати, США теперь не даст разрешения на его допрос. У них совсем другие законы. Надо было его допрашивать тогда, когда шло следствие. А теперь прокуратуру ждет разочарование.

По материалам zn.ua