Опыт тех, кто сидел и кто сидит

СИЗО: инструкция по выживанию. 8 октября в московском СИЗО № 3 от инфаркта скончался Андрей Кудояров — 48-летний директор школы, которого следователи подозревали в получении взятки. 11 октября из изолятора временного содержания на Петровке в московскую больницу был срочно доставлен Олег Голобков: там он и скончался. Ему было 46 лет. Сергею Магнитскому, погибшему в СИЗО «Матросская Тишина» два года назад, было 37 лет. Василий Алексанян из тюрьмы вышел умирать. Ему было 39 лет. И таких случаев по стране — сотни и тысячи. Медицина за колючей проволокой, где, как известно, в России может оказаться каждый, — что это такое? The New Times выяснял у тех, кто сидит и сидел

12-16 ноября 2010 года, в годовщину смерти Магнитского, бизнесмен Станислав Канкия, взятый по 159-й статье «Мошенничество», в Тверском суде сказал судье Елене Сташиной, когда она отказалась выпустить его из-под стражи: «Вы хотите, чтобы я, как Магнитский, был? Не выйдет — я здоров».
В январе 2011 года он перенес первый инсульт в Бутырке.

«На момент ареста мой муж был абсолютно здоров, — говорит Тина, жена бизнесмена. — Ему тогда было 46 лет. Он пловец, чемпион по подводному плаванию». В феврале, придя на свидание, Тина заметила, что у мужа невнятная речь и перекошено лицо.

«Ему предлагали поехать в Матросскую Тишину в больницу, но он написал отказ, потому что боялся, что умрет по пути. Ему начали какие-то лекарства давать периодически, потом на свидании он озвучил, какие препараты я могу принести», — рассказала Тина The New Times. Полгода Канкия пролежал в медсанчасти Бутырки. Но когда дело передали в другой суд, его перевели в СИЗО № 4 — как здорового, по документам, человека. «Там у него случился второй инсульт — его повезли в Матросскую Тишину, но испугались, что не довезут и заехали в 20-ю больницу по дороге, где поставили диагноз: ишемический инсульт артерии мозжечка головного мозга, гипертония третьей степени, очаговые поражения головного мозга и прочее», — говорит жена. Из абсолютно здорового в очень больного человека Станислав Канкия превратился примерно за год — арестовали его в июне 2010 года.

На бумаге…

Как должна быть организована охрана здоровья тех, кого лишили свободы, но к смерти не приговаривали, — известно. На то существует и Федеральный закон от 15.07.95 г. № 103 «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», и соответствующий приказ Минздравсоцразвития и Минюста России № 640/190 «О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу», и прочие документы. В них — все как у больших, то есть у цивилизованных стран: медчасть, медосмотр, диспансеризация, врачи-специалисты (от терапевта до стоматолога), утренний обход камер людей в белых халатах, дежурная медсестра — на ночь. Короче, как сказано в законе, «медицинская помощь оказывается в объемах, предусмотренных программой государственных гарантий оказания гражданам РФ бесплатной медицинской помощи». Прочитали? Забыли.

...и в реальности

Заключенный в СИЗО имеет право держать при себе самые элементарные лекарства: анальгин, аспирин, зеленку, йод, бинты, пластыри, а также жаропонижающие и лекарства от гриппа и простуды. «Обязательно под рукой должен быть парацетамол и терафлю, — говорит недавно освободившийся по решению Верховного суда предприниматель Алексей Козлов. — Потому что в СИЗО сквозняки и холодно». Каждое утро сотрудник медчасти обходит камеры вместе с конвоем. «Вся проверка проходит за пять минут. Иногда кто-то успевает у врача вырвать какую-нибудь таблетку анальгина, аспирина или что-нибудь от горла. Что у него в кармане при себе есть, то он даст», — рассказал The New Times Константин Климанов, проведший в Бутырке два года по 159-й статье. «Если заболел один, то болеют всей камерой. И даже от насморка будете лечиться очень долго, потому что организм ослаблен, иммунитет низкий — из-за редких прогулок, отсутствия солнечного света, свежего воздуха, антисанитарных условий и стресса», — говорит Сергей Калинин**The New Times подробно писал о его мучениях в № 6 от 21 февраля 2011 г., который после Бутырки и Матросской Тишины стал инвалидом 1-й группы.

«Процедура передач медикаментов такая: до четверга (это врачебный день) пишу заявление со списком лекарств. Его должен утвердить врач и согласовать начальник СИЗО. Дальше, по идее, я по телефону должен сообщить родственникам, какие медикаменты мне нужны. Если то, что принесут родственники, не совпадает с тем, что в заявлении, хоть по одному пункту — передачу могут не принять», — инструктирует Климанов. Так лекарства для больного мужа, предпринимателя, сидящего под следствием по экономической статье в СИЗО № 5, не смогла передать Марина Степанова. По словам Алексея Козлова, 90% отсидевших в тюрьме выходят с туберкулезом. Проблема не только в условиях содержания — вас просто могут посадить с человеком, имеющим открытую форму болезни. Хотя по закону туберкулезников обязаны содержать отдельно. «Меня сажали в камеру с туберкулезником в Можайском СИЗО, — вспоминает Владимир Осечкин. — Правила такие: не занимайтесь спортом в камере, глубоко не дышите, старайтесь проветривать помещение, спать у окна, накиньте какую-нибудь повязку на лицо и его попросите это сделать».

Если стало плохо

Если у вас сердечный приступ, инсульт, острые боли в животе — в общем, состояние невыносимое, необходимо стучать в дверь камеры до тех пор, пока не придет конвой и не приведет кого-нибудь в белом халате. Дальше по закону обязаны вызвать скорую. «Я сидел в Бутырке в камере с одним грузином, которому при задержании отбили почки. Где-то часа в четыре утра ему стало совсем плохо. Мы стали стучать в дверь. Никакой реакции. Тогда он стал орать так, чтобы его услышали соплеменники. Тут стучать начали больше 100 камер, — рассказывает Алексей Козлов. — Подошел дежурный. На просьбу позвать врача ответил: врач будет только утром. Снова принялись стучать, и так, пока не приехала скорая». Но дождаться «03» удается не всем и не всегда.

«В январе этого года в Можайском СИЗО умер Ваня Сеченко — вызвали скорую помощь только через 40 минут после начала сердечного приступа, — рассказал The New Times Владимир Осечкин, создатель сайта Gulagu.net, отсидевший в московских и подмосковных СИЗО более трех лет**Его история — в The New Times № 28 от 5 сентября 2011 г.. — У другого был приступ какой-то, он не выдержал и по запрещенному сотовому вызвал себе скорую. За ним пришли опера, вывели его, избили и посадили в карцер».
„

В Бутырке начальник медсанчасти сказал Калинину: «Я никогда в жизни не могу написать, что у тебя состояние неудовлетворительное, потому что мне не разрешает мой начальник»

”
Если вы не первый день чувствуете себя плохо и подозреваете, что серьезно больны, надо писать заявление на имя начальника СИЗО с просьбой об обследовании в СИЗО «Матросская Тишина» — единственной тюрьме Москвы, где есть настоящая больница. Шанс есть. Как есть и шанс добиться перевода в городскую больницу. Другой вопрос, что «во ФСИНе существует негласное указание: человек не может находиться в вольной больнице дольше 21 дня, — рассказывает Алексей Козлов. — Потому что государству дорого содержать там с вами конвой».

По женской части

В тюрьму лучше не попадать беременной. По словам Светланы Бахминой, добиться обследования у гинеколога практически невозможно. «Надо иметь очень серьезные проблемы, то есть находиться исключительно в горизонтальном положении, чтобы вас приняли, потому что в Бутырке в мое время сидели порядка 800 женщин», — говорит Бахмина. Рожающих по правилам должны под конвоем на скорой увозить в гражданскую больницу. «Надо упросить охранников, чтобы они поверили, что ты рожаешь, и вызвали скорую. Но ведь организм не понимает, где ты находишься: бывали случаи, женщины рожали в тюремном коридоре, — рассказала Бахмина The New Times. — Но если ребенок родился, за ним в СИЗО ухаживают, там был даже штатный педиатр».

До зубной боли

По словам Осечкина, в Можайском СИЗО, где он провел 1,5 года, бормашина всегда была в неисправном состоянии, стоматолог приходил только по средам и только чтобы драть зубы. В 70% случаев — наживую, без всякого наркоза. «К врачу — 20 человек, а ледокаина у него — 7 ампул», — поясняет Осечкин. «Чтобы поставить пломбу, надо написать сто пятнадцать заявлений и договориться с рядом сотрудников, чтобы тебе в четверг — положенный день, когда передают медикаменты с воли, — передали уже готовую пломбу, которую раскрывают, смешивают и кладут на зуб, — описывает порядки в Бутырке Константин Климанов. — Договориться — это значит дать что-то, чаще продукты и сигареты. Фактически тюремный персонал кормится за счет заключенных». По словам Козлова, попадание к зубному в Бутырках обходится в 1000 рублей. Впрочем, будьте осторожны: опыт Александра Земцова, два года отсидевшего в СИЗО № 3 на Красной Пресне (в том самом, где умер Кудояров), показывает, что в тюремном стоматологическом кабинете может оказаться кто угодно. «В кабинете — бормашина древнейших времен и преклонного возраста старичок, у которого не было специального образования, — пенсионер из научно-исследовательского института, который из-за маленькой пенсии пришел в СИЗО на работу. Он мне сказал, что у меня неправильный прикус, и мне нужно срезать зубы сверху и снизу. Мне удалось от него уйти невредимым», — рассказал он The New Times. По словам Земцова, его адвокат заплатил порядка $700, чтобы его отвезли к зубному в Матросскую Тишину (платная медицинская помощь официально существует — ст. 26 Федерального закона № 103). «Но этого так и не случилось: то судебные заседания назначали на те дни, когда меня записывали к стоматологу, то транспорта свободного не было, чтобы меня отвезти», — говорит Земцов.

На грани

Самое страшное в СИЗО — стать инвалидом или, не дай бог, иметь онкологическое заболевание. «Я был и в Матросской Тишине, и в Бутырке. Медицинская помощь мне не оказывалась, потому что врачей-нейрохирургов там нет. Я, мои родственники и правозащитники добивались, чтобы мне пригласили врача со стороны, почти год. В какой-то момент мы, видимо, их достали, и они отвезли меня на обследование», — рассказывает Сергей Калинин, который пришел в тюрьму с палочкой (инвалидом 2-й группы), а вывезли его на носилках. В самой Бутырке начальник медсанчасти сказал Калинину: «Я никогда в жизни не могу написать, что у тебя состояние неудовлетворительное, потому что мне не разрешает мой начальник». Чтобы подтвердить свою инвалидность, нужно писать заявление — «в течение месяца, регулярно, через день — тогда одно из них может попасть к начальнику», — говорит Калинин.

Совсем тяжело онкологическим больным. «Я сталкивался в хирургическом отделении с двумя тяжелыми онкологическими больными, один — с 4-й стадией по фамилии Мясницкий — умер, другого вывезли сразу после приговора, прооперировали и отвезли в лагерь, — рассказал Калинин. — Еще я слышал, как человек часа по три кричал и через две недели умер — у него последняя стадия рака была. А врачи при этом говорили: «Ну что он кричит? Укололи же его немножко, все равно ему недолго осталось жить». Для онкологических больных в СИЗО помощи нет, потому что нет ни лекарств, ни оборудования.

Деньги не помогут

Сколько стоит получить лекарства в обход тюремной процедуры?

Жена Алексея Козлова, координатор движения «Русь сидящая» Ольга Романова, говорит, что в Бутырке за взятку 60 тыс. рублей можно передать все необходимое. В областном, Можайском, СИЗО, говорит Осечкин, передачку в 50 кг — с едой и лекарствами — можно оформить за 15 тыс. рублей. Однако более или менее нормального лечения ни за какие деньги не купишь. По словам все прошедших зэков, в колонии с медициной лучше. «Система СИЗО направлена на то, чтобы ты признался во всех смертных, лишь бы скорее уехать на зону. Именно поэтому там такие условия и медицина», — уверен Александр Земцов.

По материалам законъ.com