Вопросы в деле адвоката Ноздровской, на которые следствие не нашло ответы

За год, прошедший после убийства правозащитницы Ирины Ноздровской, правоохранители опросили почти 650 свидетелей, установили одного подозреваемого и передали материалы в суд. Но близкие погибшей следствию не доверяют и не прекращают поиски причастных к преступлению.
На скамье подсудимых 65-летний Юрий Россошанский. Год назад он признался в убийстве Ноздровской, а сейчас отказывается от ранее данных показаний. Утверждает, что оговорил себя под давлением, но кто давил, не признается. Адвокаты потерпевших уверены: Россошанский блефует, ведь понимает, что любой срок кроме условного — для него фактически пожизненный. Другой вопрос, что у пожилого человека могли быть сообщники.

Без свидетелей
Село Демидов находится в 30 км от Киева. В доме за зеленым забором на улице Советской живут родители Ирины Ноздровской — Сергей и Екатерина Дуняк. Ее дочь Анастасия приезжает к бабушке с дедушкой на выходные. Сергей Саввич встречает нас у калитки. Рассказывает, как утром 29 декабря 2017 года отсюда вышла его старшая дочь и уже не вернулась. 1 января ее тело с множественными колото-резаными ранами нашли в нескольких километрах от дома. Через десять дней в полиции сообщили: преступление раскрыто.

Позже заместитель главы Нацполиции Вячеслав Аброськин пересказал показания Россошанского. Согласно версии следствия, он совершил преступление на автобусной остановке — в ответ на обвинения правозащитницы нанес множество ударов садовым ножом в шею, а после бездыханное тело отнес на руках через сад к реке Козка, находящейся в километре. Мобильный телефон юристки сломал и выбросил, а личные вещи сжег ночью в домашней печи.

На перекрестке улиц Советской и Вербовой находится магазин, за ним — та самая остановка. На ней отец Ирины просит остановить машину: «С самого начала, как говорила моя дочь, пазлы не складываются. От магазина до остановки — метров двадцать. У нас в селе так заведено, что пока маршрутка не отъедет, люди дорогу не переходят. Ира всегда ждала, потом переходила на противоположную сторону и шла домой, не подходя к магазину. А Россошанский стоял около него. Если бы Ира что-то ему кричала, это услышали бы другие пассажиры маршрутки или посетители магазина. Они же могли видеть, как он за ней бежит». Но в тот вечер никто из односельчан не встретил их двоих на остановке и криков никаких не слышал. «В магазине одна продавщица принимала товар, другая спешила ей на помощь, как раз по улице, по которой Россошанский должен был нести тело», — рассказывает Сергей Дуняк.

За поворотом — упомянутый сад. «Заброшенный, за ним десятилетиями никто не ухаживал — там заросли кустарников, высокие бурьяны», — уточняет отец и говорит, что проехать по тем местам сложно, поэтому предлагает обойти.

По версии следствия, тело приплыло по воде. Но в этом сомневаются все, кто видел реку Козку в декабре, когда она больше похожа на узкий ручей

Киевская трасса пересекает реку по мосту. Именно под ним, по словам Россошанского, он бросил тело Ноздровской в воду. «Зачем нес вдоль реки несколько сотен метров, непонятно», — продолжает Сергей Саввич. Он ведет нас сквозь высокую траву. Спотыкаемся и проваливаемся в ямы. «Вот вы скажите, как можно идти полтора километра по этим бурьянам, ямкам, скользкой траве? В темноте под дождем с бездыханным телом на плечах. В 64 года. Да еще после выпитой накануне бутылки водки?» — вопрошает отец. Рост Ирины — 150 см, вес около 50 кг.

Прежде чем подойти к реке, Сергей показывает канаву с резкими склонами и глубиной до двух метров: «В ней полиция нашла поясок от дубленки и носочки Иры. После того как он бросил дочь, раздел ее, одежду понес домой снова через сад. Но говорит, что потерял кое-что по дороге. Вы верите, что он в своем возрасте мог запрыгнуть в эту канаву и вылезти из нее без посторонней помощи? Я — нет. Как и не верю, что он вообще мог ее нести. Но почему только мы сомневаемся, а следствие нет?!» — недоумевает отец Ноздровской.

1 января 2018 года у реки по другую сторону трассы тело обнаружил случайный прохожий. К тому месту можно легко подъехать на машине — дорога хоть и грунтовая, но широкая и свободная. Заметно, что по ней автомобили ездят редко. За резким поворотом вправо у дерева над самым берегом Козки видим букет искусственных цветов.

В тот день утром односельчане собирались идти на поиски Ирины. Встретились у магазина. Полицейские попросили подождать. «Но появился Илья Кива (в то время глава профсоюза МВД. — Фокус) и сказал: «Никуда не идите, ее нашли», — вспоминает Сергей Дуняк, его голос дрожит как натянутая струна. — Как узнал, побежал. К реке меня не пускали. Полиция перекрыла дорогу. Я все-таки прорвался. Когда подбежал, Ира лежала к воде ногами, к дороге головой. Все, что запомнил, — два пореза: на шее и на венах правой руки».

По версии следствия, сюда тело приплыло по воде. Но в этом сомневаются все, кто видел эту реку в декабре. Она узкая, больше похожа на ручей. Когда долго нет осадков, высыхает. По свидетельствам очевидцев, в прошлом году ее глубина не превышала сорока сантиметров. Вокруг много сухой травы, а в воде — веток. Отец говорит: «Думаю, Иру сюда накануне привезли. Нет никаких признаков, что она в воде лежала три дня. Я видел на влажной земле свежие следы от машины. Она, как сейчас мы с вами, развернулась прямо у этого дерева».

Реконструкция событий
Дом Ирины Ноздровской — обыкновенная сельская хата с несколькими комнатами. Мама правозащитницы Екатерина Дуняк и ее друг Виталий Сергеев приглашают нас зайти. В центральной комнате диван, несколько стульев, детская мебель, иконы и большие фотографии. Нас ожидает 19-летняя дочь Ирины Анастасия.

То, что дочь не ехала в маршрутке, косвенно подтверждает и ее последний разговор по телефону с матерью. Екатерина позвонила Ирине накануне, поскольку очень волновалась, что не могла дозвониться Насте, отправившейся в Киев покупать продукты к Новому году. «Может, ты попробуешь?» — спросила она. «Я в Петровцах. Мне неудобно звонить», — ответила дочь. «Представить, что мама не позвонила бы, когда за окном уже вечер, темно, а я не отвечаю, невозможно», — утверждает Настя.

К кому на встречу могла спешить Ноздровская? По словам Насти, у мамы было два «уязвимых места» — она и племянник, сын погибшей в ДТП Светланы Матвей. Он сейчас живет с отцом. Родители правозащитницы хотели оформить опеку над Матвеем, считая, что отец не справляется с воспитанием сына. «В день убийства Ира собиралась на работу и вдруг говорит: «Скоро Матвийко будет жить с нами, вот увидишь, — вспоминает Екатерина и рассказывает, что за несколько недель до смерти в жизни ее дочери появился юрист Андрей Хилько. — Она верила, что тот сможет помочь вернуть малыша».

Настя предполагает, что этот человек мог видеть маму в день исчезновения. 30 декабря он опубликовал пост в Facebook, в котором описал до мельчайших деталей, во что была одета Ирина. «Даже указал, какой крестик на ней был, — говорит Настя. — Откуда он это знал? Она никогда не надевала одни и те же вещи два дня подряд». Фокус пытался связаться с юристом, но он не отвечал ни на сообщения, ни на звонки. А спустя несколько дней и вовсе удалил свой профиль из соцсети. Ранее он комментировал журналистам свое знакомство с Ириной так: «Последний раз видел Ноздровскую на суде 27 декабря 2017-го, а подробности следствия узнал 30 декабря, когда ездил по полицейским участкам». Следователи допросили Хилько лишь спустя несколько месяцев после убийства Ноздровской.

«На самом деле Россошанский не убивал. Ему пообещали, что он отделается условным сроком, если возьмет убийство на себя»

Алексей Цибенко, адвокат подозреваемого

На остановку, на которой, по словам Россошанского, он убил Ирину, дочь Настя приехала через двадцать минут после того, как подозреваемый, опять же по его словам, совершил убийство. Ничего подозрительного не заметила. Спустя несколько часов у магазина был и Виталий Сергеев. «Если предположить, что Россошанский нанес Ире там семнадцать колото-резаных ран, — говорит он, — то на земле были бы лужи крови, которые никакой дождь не смыл бы. Мы думаем, Иру украла организованная группа, перемещавшаяся на автомобиле. Где-то держали двое суток, издевались и только потом убили. А когда поднялся крик по всем телеканалам, тогда ее в ночь с 31 декабря на 1 января доставили сюда, в Демидов, к реке».

«Мне кажется, полицейские с самого начала разрабатывали версию Россошанского, озвученную им спустя десять дней после убийства, — уверена Настя. — И не только потому, что криминалисты примчались в Демидов из Вышгорода за пятнадцать минут, что физически невозможно. Они не проводили необходимых следственных действий, не опрашивали оперативно всех свидетелей, а старались замести следы даже в мелочах. Недавно я вспомнила, как следователь записывала, во что была одета мама. Говорит: «На ней была дубленка из искусственного материала». Я поправила, сказав, что дубленка кожаная, а в ответ услышала: «Да какая разница?» А такая, что кожа не горит.

Две версии
Юрий Россошанский — отец Дмитрия Россошанского, молодого человека, который в сентябре 2015 года насмерть сбил младшую сестру Ирины Светлану Сапатинскую. «А после еще метров двадцать провез на капоте, потому что отключился. Разбудила его пассажирка, которая увидела впереди столб», — вспоминает Сергей Дуняк. «И когда Светуню везли в последний путь, Ира дала клятву, что убийца будет сидеть в тюрьме», — говорит Екатерина. Ход расследования Ноздровская контролировала сама. Она неоднократно резко и на камеры высказывалась по этому делу: говорила, что водитель находился под воздействием наркотиков и она не позволит избежать ему наказания даже при условии вмешательства родственника Россошанских (его дядя Сергей Куприенко в то время был главой Вышгородского районного суда).

После смертельного ДТП Россошанского не стали задерживать, отпустив под домашний арест. Затем Ирина добилась перевода дела из Вышгорода в Обухов. В мае 2017 года суд приговорил Дмитрия к семи годам заключения, защита подала апелляцию. Адвокат уверял, что преступление совершено по неосторожности, а у подзащитного есть проблемы со здоровьем, что дает право на амнистию. Но суд отменил приговор первой инстанции, ссылаясь на процессуальные нарушения, отправив дело на новое рассмотрение. Произошло это 27 декабря 2017 года, то есть за два дня до исчезновения Ирины Ноздровской.

Желание Ноздровской посадить за решетку водителя, сбившего насмерть ее сестру, могло стать мотивом для убийства самой Ирины, считает следствие. Родители уверены: суд мог быть лишь удобным поводом совершить преступление, а настоящая причина — профессиональная деятельность Ноздровской. «Она многих депутатов и политиков знала, видела, как они наживают свое имущество», — говорит Екатерина Дуняк.

Мать рассказывает, что с 2008 года дочь работала юристом в офисе народного депутата Антона Яценко. Но во время Майдана от него ушла. «Сыграло чувство справедливости. Тогда она пришла ко мне и сказала, что поможет с материалами для журналистских расследований. Благодаря ей удалось разрушить схему по монополизации сферы оценки имущества», — говорит народный депутат Татьяна Черновол. Ирина Ноздровская была ее помощницей, а после работала в общественной организации, связанной с Михеилом Саакашвили. (Факты в пользу версии о причастности к убийству И. Ноздровской так называемой “оценочной мафиии” изложены в публикации Убийство Ноздровской: допросите Антона Яценко и Юрия Луценко).

За год расследования убийства Ноздровской в деле не раз менялись и следователи, и прокуроры. Настю и ее имущество сейчас охраняют полицейские. Дочери до сих пор приходят СМС-сообщения: «Кончишь, как и мама, если будешь лезть не в свое дело».

В Шевченковском суде Киева уже два месяца продолжается процесс. Сторона обвинения — прокуратура Киевской области — инкриминирует Юрию Россошанскому статью «умышленное убийство, совершенное с особой жестокостью». На одном из последних заседаний выбирали присяжных, и при рассмотрении вопроса о мере пресечения защитник подсудимого Алексей Цибенко заявил: «На самом деле он не убивал. Ему пообещали условный срок, если он возьмет все на себя. Это подтвердил следственный эксперимент, когда Россошанский не смог пронести на своих плечах женщину-статистку более двух шагов. А затем и судебно-медицинская экспертиза». Именно об этом уже год твердит семья Ирины.

Адвокат семьи Ноздровской Александр Панченко говорит: «Я ждал, что в какой-то момент Россошанский будет сдавать назад, ведь он рассчитывал на 116 статью (подразумевающую умышленное убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения. — Фокус), хотел получить условный срок. Когда понял, что не выходит, решил выкручиваться. Когда мы изучим все доказательства, то четко поймем, что Россошанский знаком со всеми подробностями убийства Ирины Ноздровской. И если сейчас заявляет, что он себя оговорил, то откуда мог знать их?»

«Мы не сомневаемся, Россошанский-старший был на месте преступления и даже совершал его, — говорит Сергей Дуняк. — Но не он один. Там было еще как минимум два человека, среди которых одна женщина». Анастасия Ноздровская рассказывает, что ее друзья из своих источников узнали: 29 декабря с 18:00 и до полуночи Юрий Россошанский не просто много раз созванивался с женой, он устраивал конференцию на троих — с супругой и племянником Дмитрием, сидящим в СИЗО. «Я говорю об этом следователю, а она мне: не может быть, это какая-то ошибка», — делится девушка. К тому же раны были нанесены как минимум тремя разными колюще-режущими предметами.

Екатерина Дуняк показывает нам комнату, в которой все пространство занимает широкая кровать. Над ней фото обеих дочерей — Светланы и Ирины. «А тут я с ними сплю. Просыпаюсь — здороваюсь, ложусь — желаю спокойной ночи, — говорит она и после долгой беседы о деталях преступления и версиях начинает плакать. — Берегла и не уберегла. Я же над ними трусилась. У Светуни было заболевание крови, ей не разрешали рожать. Мне говорили: «Вы мать или нет, она же умрет от потери крови». Родила Матвийка. Я уже думала: раз такое мы прошли, больше ничего плохого с моими детьми случиться не может. А теперь у меня нет двух дочерей. И как с этим жить, никто не скажет. Никто не знает, что у меня в душе. Одного хочу: найти убийц Иры и уйти к своим детям со спокойной душой».
В начале января прошлого года новость об убийстве Ирины Ноздровской вызвала огромный резонанс. К зданию областной полиции вышли сотни киевлян и жителей Киевщины. Их поддержали народные депутаты и активисты. Министр иностранных дел Павел Климкин назвал убийство «вызовом для государства и тестом для общества». После признаний Россошанского президент Петр Порошенко призвал полицию раскрыть и другие громкие дела, в частности об убийстве журналиста Павла Шеремета. Прошел год, и преступление, о котором писали многие мировые СМИ (в частности, Би-би-си и The New York Times), хотя официально и раскрыто, но явно не дорасследовано. По причине банальной халатности или из-за отсутствия политической воли — сказать сложно. Возможно, если бы полиция была заинтересована всесторонне расследовать обстоятельства убийства, можно было бы предупредить последующие нападения на гражданских активистов в Украине. Ирину Ноздровскую убили не только нанесенные ей 17 ножевых ранений, но и нежелание системы наказать виновных по закону.

По материалам: argumentua.com