Затяжной конфликт ГПУ и НАБУ: почему борьба с коррупцией неэффективна

Несмотря на огромный уровень коррупции вместо того чтобы наблюдать громкие коррупционные дела против высших чиновников мы все чаще видим вспышки противостояний между ГПУ и Национальным антикоррупционным бюро, а также специализированной антикоррупционной прокуратурой. Кроме того, вот-вот начнет свою работу и новый орган досудебного расследования – Государственное бюро расследований.

Почему же между этими органами постоянно возникают недоразумения и конфликты? Эксперты мотивируют это различной трактовкой законодательства – этот вывод они сделали из писем-запросов ГПУ в университетские кафедры правосудия. В частности имеет место различие в толкованиях применений отдельных положений Конституции, Закона о прокуратуре и уголовно-процессуального кодекса. Имеются определенные неясности в вопросах прав прокуроров и следователей, а также определение подследственности и допустимости сборов доказательств. После анализов указанных законодательных актов, становится понятно, что там не все так однозначно насколько должно быть в цивилизованно-правовом государстве и прежде всего это касается правил написания законов, чтобы их не пришлось трактовать по-разному.

Так досудебное расследование коррупционных дел возложено на следователей НАБУ согласно УПК. Контроль деятельности следователей НАБУ осуществляет специализированный антикоруппционная прокуратура как составная часть ГПУ. В то же время деятельность ГПУ и САБ установлена Конституцией, а также законом о прокуратуре и УПК. Основной конфликт возникает в вопросах неопределенности функций и полномочий НАБУ и прокуратуры касательно досудебного расследования. Например, в Конституции на прокуратуру возложена организация и процессуальное руководство досудебным расследованием, однако ничего не говорится о прокурорском надзоре и контроле над деятельностью других органов досудебного расследования. В законе же о прокуратуре указано, что надзор за соблюдением законов, в том числе следственных, осуществляет прокуратура. В результате получается, что Основной закон Украины и профильные законы сформулированы по-разному даже по смыслу так как надзор, руководство, организация и контроль являются разными понятиями. Надзор представляет собой внешнее наблюдение и контроль какой-либо деятельности, организация – это координирование определенной деятельности для ее оптимизации, а руководство – это полное управление деятельностью, а значит и ответственность за результат этой деятельности. В итоге законодатель объединил в прокуроре сразу две функции – процессуальное руководство, то есть управление, и процессуальный надзор за своим же руководством, а функцию организации оставил между двумя другими и именно это порождает нарушение сроков досудебных расследований и эффективность работы следствия. А это влечет неэффективную работу всей системы.

Вопрос начала досудебного расследования в качестве проблемы создан надуманно – об этом же говорят и сами следователи и прокуроры. Прежде всего, это низкий профессионализм при оценке заявления о коррупционном правонарушении, а также поиска оснований для внесения данных в ЕРДР. Кроме того, следователи и прокуроры имеют чрезмерный уровень ответственности для принятия такого рода решение. Независимых следователей и прокуроров указаны в законодательстве весьма декларативно, так как полномочия зачастую противоречивы и неоднозначны, а вот административная и процессуальная подчиненность по вертикали всегда охраняется. В итоге следователи просто боятся, что их накажут за ошибку, даже если она не влияет на факт досудебного расследования. Прокуроры и следователи попросту боятся всего – необоснованно подозревать какого-либо чиновника, совершить ошибку при квалификации действий, боятся оправдательного судебного приговора по их делу, а также любых ссор со своим руководством, полицией или судом, из-за чего могут последовать различные препятствия при принятии каких-либо решений или даже обычной подписи документов.

Различную бюрократизацию несет и сама отчетность и оценивание следователей и прокуроров. Руководство органов, как правило, хочет отчитываться хорошими показателями, в итоге ухудшение этих формальных показателей может сказаться на следователях выговорами, снятием премий или перемещений на неудобную должность. Потому им приходится под принуждением начальников рисовать красивые цифры и закрывать коррупционные дела, чтобы не портить статистику. Все это отрицательно сказывается на эффективности борьбы с коррупцией.

Что касается подследственности уголовных производств, то и это урегулировано в УПК Украины. Закон представляет соответствующему прокурору лишь право определять территориальную подследственность, также прокурор соответствующего уровня может передавать дела от одного следования другому, но в рамках одного следственного органа и то в случае если прокурор установит невозможность эффективного расследовании преступления. Что касается Национального антикоррупционного бюро, то это специальный орган у которого есть только предметная подследственность, а именно его следователи берутся только за определенные преступления, но независимо от территории, где они были совершены. То есть прокурор или следователь, получая заявление о внесении информации в ЕРДР на проведение следствия не должен нарушить подследственность. После проведения первоочередных действий все собранные материалы должны передаваться следователю по надлежащей подследственности и вот именно здесь возникает вопрос допустимости в ходе сбора доказательств. Это также прописано в УПК Украины. Допустимыми в суде будут только те доказательства, которые собраны надлежащими органами досудебного следствия, то есть территориальными и предметными согласно конкретному составу преступления. Поэтому ГПУ не может вмешиваться в расследование антикоррупционных дел, которые проводятся НАБУ, но, тем не менее, она обращается с запросами в научно-экспертные учреждения с целью обосновать в случае своего вмешательства в деятельность НАБУ. Чтобы избежать двойной трактовки, а значит повысить эффективность борьбы с коррупцией нужно поработать, прежде всего, законодательному органу.