Власть которая боится малый бизнес

В Вашингтоне состоялся юбилейный 65-й Национальный молитвенный завтрак, речь на котором произнес президент США Дональд Трамп. В числе украинских политиков, которые на нем присутствовали, была народный депутат, член Комитета Верховной Рады по вопросам налоговой и таможенной политики Оксана Продан. "Апостроф" встретился с депутатом, чтобы поговорить о визите в США, но разговор вышел далеко за рамки обсуждения его результатов – удалось поговорить и о МВФ, реформах, налогах и том, как бизнесу выжить в новых условиях.

— Оксана, какие впечатления от молитвенного завтрака с Дональдом Трампом?

— Молитвенный завтрак у американцев — выдающееся событие, на котором объединяются две партии. Первый такой завтрак был проведен в 1953 году и с того времени — всегда с участием президента США. Такое мероприятие является одним из символов единения нации. И это именно то, что сейчас нужно Украине. Мы нуждаемся в таком единении. Есть вопросы, по которым все политические разногласия должны выноситься за скобки, особенно если речь идет о стране, о ее созидании. Молитвенный завтрак всегда помогает найти общие решения в пользу собственной страны.

— Ваши впечатления об отношении к Украине после встреч с американскими политиками – какое оно?

— У нас были встречи с сенаторами, конгрессменами, политиками и экспертами, которые заинтересованы и поддерживают Украину. Они все говорят о необходимости для Украины сформулировать сегодня свою позицию по самым важным для страны вопросам. Американские политики декларируют поддержку Украины, готовность дальше поддерживать в нашей борьбе за мир и изменения в стране. Вместе с тем они акцентируют внимание на том, что все будет зависеть именно от нас, от того, какой будет внутренняя политика страны, реформы, как мы будем себя позиционировать на международной арене, какие у нас будут предложения в отношениях с США. Мы должны сформировать четкие партнерские предложения о том, как нам дальше двигаться по ключевым направлениям – ключевым и для Киева, и для Вашингтона.

— Ваш вывод – мы все таки интересны для команды Трампа и перспективы для позитивных отношений существуют?

— Те встречи, которые состоялись, говорят о том, что Украина интересна США. Новая команда в Вашингтоне настроена работать с Украиной, но для этого наша страна должна делать ответные шаги. Она должна быть не просителем, а партнером. Украина должна предлагать миру, Штатам свои возможности, показать путь, как мы можем развивать наши отношения и решать проблемы. Решать, а не создавать. Всем нужны решения, а не проблемы.

— Одним из главных индикаторов отношения к Украине будет решение об очередном транше МВФ. Каковы перспективы получения транша?

— Предоставление транша зависит не только от американского правительства, но и от украинского — от его работы и результатов. Исходя из той риторики, которая была на встречах в США, там ожидают четкого видения того, как Украина сможет провести реформы, как мы будем развивать собственную экономику.

Я убеждена в том, что возможность получения транша МВФ есть. Задача правительства сейчас — отработать главные пункты существующего меморандума с МВФ. В Вашингтоне ожидают не имитации, не вытягивание средств из партнеров, а реальной работы на результат. Например – в вопросе борьбы с коррупцией и создания нормальных условий для бизнеса.

— Например, Налоговый Кодекс, который вы хотели видеть антикоррупционным? Кстати - получилось?

— Не совсем. В ходе подготовки Налогового Кодекса было два законопроекта. Один законопроект, который изменял ставки, а второй – который менял администрирование. Так вот, тот, который менял администрирование, изначально в том варианте, который был согласован с Минфином, со всеми экспертами и народными депутатами, которые работают в этой сфере, с бизнесом, был реально антикоррупционным. То, что приняли в последней редакции, далеко не то, что можно было бы назвать антикоррупционным. Между экспертным проектом и редакцией, которую утвердило экспертное сообщество вместе с Минфином, и той редакцией, которая начала действовать с 1 января этого года, достаточно большая разница.

— Какие изменения в Налоговый Кодекс уже показывают свою работоспособность? Какие нормы облегчили жизнь бизнесу или, может быть, наоборот, усложнили?

— Остались нормы, которые частично упрощают администрирование НДС. Я, например, надеюсь, что все-таки начнет работать единый реестр учета НДС. Но как он будет работать – не совсем понятно, потому что на самом деле в последней редакции нормы относительно этого выписаны неоднозначно.

Есть в НК несколько норм, касающихся администрирования, но они не столь серьезные как те, которые должны были бы быть в проекте, но которые к моменту принятия Кодекса были из него выброшены.

Поэтому, наверное, я все-таки говорила бы пока только об НДС, как той части, которая касается упрощения деятельности бизнеса. Все остальное — это, в основном, какие-то дополнительные требования к бизнесу и увеличение ставок и тарифов.

— Облегчило ли жизнь налогоплательщиков е-декларирование?

— Вполне. И не только малого бизнеса. Правда, малый бизнес столкнулся с другой проблемой — это ЕСВ. Во-первых, его подняли в два раза (с 352 грн в месяц до 704 грн, – Ред.), из-за того, что вдвое выросла минимальная заработная плата. Во-вторых, закон обязал уплачивать ЕСВ всех без исключения, независимо от того, есть у предпринимателя доход или нет. Я считаю, что заставлять платить человека только за то, что он готов заниматься бизнесом, но на данный момент не заработал ни копейки, – это верх непорядочности.

Вторая проблема, которая касается абсолютно всех работодателей — от самых маленьких до самых больших — это контроль за трудовым законодательством, желание правительства передать множество полномочий на места: и полномочия инспекции по труду, и создать новые структуры в органах местного самоуправления. Это то, чего бизнесмены сегодня не просто бояться, а расценивают как инквизицию 21 века.

— В СМИ уже пишут о начале рейдов по проверке компаний относительно выплаты ими новых минимальных зарплат. Причем говорят, что трясут не крупные предприятия, а малые, владельцев торговых точек на рынках. Правда ли это, и чем чреват такой контроль?

— Я думаю, что на рынки пойдут в последнюю очередь, потому что рынки - это очень организованные предприниматели, туда проверяющие ходить не любят. Но им и не нужно туда ходить, у них множество других мест, куда можно пойти, где можно что-то поиметь. А поиметь у них есть что — на данный момент штраф за недопуск на предприятие или за вмешательство в проверку, непредоставление необходимых документов или несоздание условий для проведения проверки, — 320 тыс. грн. Это штраф, который не то, что непомерный, он нереальный.

Я сейчас внесла в Верховную Раду законопроект №5711 относительно урегулирования административной ответственности за нарушение трудового законодательства, который значительно снижает ставки штрафов и хоть немного упорядочивает нормы действующего законодательства. Сейчас этот документ много обсуждают в Фейсбуке. Так вот, один из фолловеров написал: "Шерьте проект, поддерживайте проект. Нам все равно, а кто-то останется с почкой". На самом деле, можно было бы говорить, что это смешно, но человека государство в любом случае заставит уплатить эти деньги (штраф 320 тыс. грн, – Ред.), если у него есть хоть что-нибудь.

— Скажите, а инициативу по созданию частных исполнителей можно связать с повышением штрафов за нарушение трудового законодательства?

— На самом деле, частные исполнители были инициированы Минюстом более года назад. Этот проект очень долго проходил парламент, потому что было большое его неприятие и непонимание со стороны многих депутатов. У меня до сих пор есть непонимание "тогда зачем нам государство, если мы абсолютно все отдадим в частные руки". Как в данном случае все это будет координироваться. На самом деле законы есть, и они дают возможность частным исполнителям работать. Правда, в них прописаны ограничения по суммам, в зависимости от которых можно или нет обращаться к частному исполнителю.

Большие суммы, например, должны идти исключительно через государственных исполнителей, а 320 тыс. грн – это действительно возможный хлеб для частных исполнителей. Но я надеюсь, что до этого не дойдет, и что парламент в ближайшее время все-таки рассмотрим мой законопроект 5711, и штрафы будут снижены в соответствии с теми размерами, которые существуют сегодня в админкодексе для других административных правонарушений. Например, за незаконную вырубку леса штраф в Украине 510 грн, за незаконную добычу гравия или чего-то другого – штраф 1700 грн, за захват земли, опять-таки, — до 1700 грн. А здесь штрафы в сотни раз выше. Это несоизмеримо.

— А почему бизнес все-таки выступал против повышения минимальной заработной платы?

— Знаете, я бы хотела, чтобы нормальная зарплата была не 3200 грн, а в разы выше. Но любая зарплата – это экономика. Нельзя приказом или даже постановлением Кабмина или законом парламента установить размер зарплаты, которую экономика будет продуцировать. Нужно создать условия для экономики, чтобы работа в ней могла быть оплачена соответствующим образом. Так вот, поднять минимальную заработную плату подняли, а условия для того, чтобы ее заработать, не создали. И создается впечатление, что, на самом деле, сегодня, как и вчера в принципе, вся мощь государственного аппарата направлена на получение кредита каких-то иностранных доноров, а не на создание возможностей и условий для производства и потребления внутри Украины. Это зависящие друг от друга процессы — мы сможем продавать больше внутри Украины, когда люди смогут больше покупать. Поднятие же минимальной заработной платы до 3200 грн при 1247 грн минимальной пенсии, когда люди не могут купить товар, а его себестоимость уже закладывается из расчета 3200 грн. — это способ загнать экономику в еще большую долговую яму.

Поэтому те, кто ближе к земле и кто понимает экономические вопросы и связи, все говорили "не делать этого". Если хотите 3200 грн – не вопрос, но делайте это постепенно, дайте нам как-то до этого дойти.

В итоге, мы сегодня имеем снижение потребительских возможностей населения, и, соответственно, реализации товаров. И это все такой цикл, который разорвать можно только одним – отпустить экономику, убрать все эти государственные магниты, которые ее держат. Но пока те решения и те проекты, которые размещают на своих сайтах центральные органы власти, об этом желании государства не говорят.

— Что вы можете сказать о новых требованиях МВФ, которые должны внести в меморандум о сотрудничестве? У каких из них есть шанс быть принятыми?

— Я думаю, что все требования МВФ, которые можно было реально выполнить, мы уже выполнили. Все, что было легко или около этого, или не очень тяжело мы сделали. Все остальное требует жестких и сложных дискуссий.

А то, что говорят о новых пунктах в Меморандуме с МВФ… Кто же их видел? Но на самом деле, как мне кажется, что все, что записано в Меморандуме, зависит от нашего правительства. Если задачей Кабмина будет получить кредит любой ценой, то они запихнут туда (в Меморандум. – Ред.) все, что угодно. Если же задаче правительства будет с помощью, в том числе и МВФ, провести реформу, тогда, конечно же, выписываться в пункты Меморандума будут сложно, и в парламент будут вноситься совсем другие законопроекты.

Потому что, когда сегодня говорят о пенсионной реформе, то имеют ввиду только увеличение возраста. Но это не реформа. В этом случае остается та же система, которая полностью себя дискредитировала, о которой все говорят, что она не обеспечивает пенсию. А мы и не можем ее обеспечить, мы даем половину Пенсионного фонда из государственного бюджета. Но государство не позволяет ее менять по другом, хотя варианты решения этой проблемы есть, в том числе и те, которые опираются на мировой опыт.

Система не меняется. Просто затягивается тот пояс, который ранее был на талии, потом его перетащили на грудь, а теперь подтягивают к шее. Ну, сэкономят они три рубля в Пенсионном фонде, а дальше что? Он же все равно не меняет свою несостоятельность. Пенсионная реформа будет тогда, когда правительство и парламент покажут, как будет формироваться Пенсионный фонд, и как будут обеспечиваться выплаты.

Начисление пенсии должно проводиться открыто и понятно, а не условной тетушкой за дверью. Сейчас человек не понимает, почему у него пенсия 1400 грн., а не 1600 грн., он не уверен, что она должна была именно такой. Я забила свои данные в компьютер, а он показывает мне систему Пенсионного фонда или Минсоцполитики, или чего-то другого, как это должно быть.

На само деле все требования МВФ, которые мы тут декларируем, это "хотелки" тех или других людей, которые прикрываются МВФ. Потому что МВФ имеет одно требование ко всем абсолютно странам, которые берут у них деньги: покажите, докажите, что вы эти деньги сможете вернуть. Это все, о чем спрашивает МВФ, как любой нормальный кредитор "мы вам даем, гарантируйте нам возврат". И уже правительство Украины в этом случае говорит: конечно же мы вам вернем, мы здесь закроем, здесь закроем, тут заберем, тут заберем и тут заберем. Смотрите, вам же хватит, чтобы мы вам перекрыли долг в 2018 году, а в 2019 мы еще что-нибудь заберем.

— В проекте Меморандума с МВФ есть норма, требующая отменить упрощенную систему налогообложения. Как Вы считаете, это не ударит по мелкому бизнесу, которому сейчас и так нелегко? Как вы относитесь к заявлениям Ксении Ляпиной о том, что упрощенку нужно не отменять, а реформировать?

— Я бы разделила требования МВФ и желания правительства. Во-первых, МВФ никогда не требовал отменить упрощенку. Всегда все правительства, которые говорят об отмене упрощенки, просто эксплуатируют МВФ для того, чтобы самим реализовать свои "хотелки". То есть, любая власть, которая не дружит со своим средним классом, боится малого бизнеса, потому что они независимые, потому что у них есть три рубля, которые можно использовать, и потому что он легко организовывается. Малый бизнес не очень любят и в большой политике. Это, с одной стороны.

С другой стороны — заявления относительно того, что упрощенку не нужно ликвидировать, а нужно реформировать… Я была свидетелем реформ упрощенки в 2005 и 2009 годах. Была активным инициатором налогового Майдана, соавтором законопроекта, который сегодня действует. Я выписывала там каждое слово, каждую буковку. И могу сказать, что все реформы упрощенки идут в разрез с интересами бизнеса. То есть, каждая реформа, начиная с 1998 года, когда начала работать упрощенная система налогообложения, и до сегодня, любые какие-то изменения – это изменения за счет бизнеса. Когда у бизнеса забрали возможность пойти сюда, потом пойти туда и т.д.

То есть, на самом деле, еще одна реформа упрощенки – и это будет та же ее ликвидация, только назовут это по-другому.

— В меморандуме есть требование отменить налоговые льготы. В итоге, без льгот останутся индустриальные парки, которые, например, активно развиваются в той же Житомирской области. А ведь это – большое количество рабочих мест.

— Я не знаю, будет ли поддержка таких инициатив в парламенте, потому что на самом деле в Верховной Раде зарегистрированы законопроекты, которые касаются именно продвижения, внедрения каких-то новых возможностей для индустриальных парков. И я знаю, что инициатором этих законопроектов является не только "Оппозиционный блок", но и очень много депутатов, в том числе и из фракции "БПП". Поэтому я не знаю, как можно объединить эти две абсолютно противоположные идеи.

Но я хочу отметить, что инновационные парки также бывают разные. Есть те, которые реально используются для производства, а есть те, которые используются для каких-то уменьшений налогообложения или других вещей. Поэтому важно выписать условия в законе так, чтобы не было никаких возможностей для злоупотреблений в работе таких парков.

В любом случае, все, что сегодня государство делает для ограничения производства, завтра приходит назад в страну. Это уменьшение рабочих мест, поступлений в бюджет, Пенсионный фонд. Любые негативные решения, касающиеся бизнеса сегодня — завтра отразятся на каждом украинце.

— Как Вы относитесь к расширению прав ГФС и, в частности, фискальной полиции? Ведь ей планируют предоставить доступ ко всем счетам украинцев, декларациям, госреестрам.

— На самом деле, когда у тебя на счету есть деньги, то очень сложно оставаться в тени. Ты можешь уйти в тень, но деньги все равно найдут. А если Нацбанк и дальше продолжит опускать планку, выше которой нельзя рассчитываться наличкой?

То есть, государство сейчас не создает условия для развития. Оно просто действует по схеме: вы отошли сюда, а мы подошли сюда, мы вас выгнали отсюда, потом выгоним оттуда.

Вообще, я в парламенте уже пятый год. И за все это время от Кабмина постоянно приходят абсолютно разные идеи, и мы эти идеи отбиваем. Я надеюсь, это будет и дальше. Это все воля и правительства, и большинства в парламенте. До сих пор все идеи, подобные озвученной выше, останавливались.

— Но вы согласны, что идея относительно расширения полномочий ГФС может создать почву для злоупотреблений и шантажа бизнесменов со стороны фискалов?

— На самом деле сейчас эта идея не так страшна бизнесу, как простым людям. Потому что бизнес на данный момент реально прозрачный. По крайней мере, легальный. Налоговая видит все, что он делает. Налоговиков сейчас интересует движение по счетам физических лиц. И вот это и есть вопрос банковской тайны, потому что даже родители в родительском комитете привыкли сбрасывать деньги на карточки друг друга для того, чтобы потом вместе что-либо оплатить. И вот завтра к таким людям придет налоговик и спросит: "А ты заплатил налоги, за что ты получил эти деньги?". И пойди, докажи, что это не заработанные деньги, а деньги для общего пользования: для покупки парт, покраски стен. Это же будет невозможно доказать. Вот чего хотят фискалы.

— Как вы думаете, парламент может принять закон о финансовой полиции?

— Профильный Комитет проект о финполиции не рассматривал пока вообще. Поэтому говорить, что этот документ можно принять как закон, наверное, можно с большой натяжкой. По регламенту это невозможно. Но, исходя из того, что не все у нас в парламенте читали закон о регламенте, то исключать любые возможности также нельзя. Отмечу, что депутаты в профильном комитете высказываются за принятие нового проекта. Но сейчас есть два разных законопроекта.

— МВФ также настаивает на старте приватизации в Украине? Почему госпредприятия за столько лет так и не начали продавать? Что этому мешает?

— Я хочу к вернуться требованиям МВФ. Все забывают (и правительство тоже забывает), когда говорят о приватизации, что перед тем, как ее проводить, необходимо создать прозрачные условия для этого, чтобы у нас не было таких ситуаций, когда по нескольку раз назначают конкурс, потом почему-то его отменяют, потом снова назначают. Ведь, нет прозрачности, нет доверия, нет инвестора, который бы пришел, потому что нет защиты права собственности. Как можно продавать что-либо, когда ты понимаешь, что цена этого чего-либо минимальная? Да, есть убыточные государственные предприятия. Так закройте их. Кто-то из нас мог бы иметь долгое время тысячу убыточных компаний? Нет, конечно. Вы их закройте, не нужно ничего продавать, у вас это "ничего" никто не купит. Из тысячи неприбыльных предприятий вы продадите три прибыльных за копейки, как неприбыльные, а все останутся останутся дальше висеть. Кому нужны чужие убытки?

— Не так давно была информация, что на продажу хотят выставить Аграрный фонд, который в прошлом году как раз показал прибыль…

— Я знаю предприятия, которые и раньше показывали прибыль, а сейчас они уже системно второй год убыточные. Их системно готовят к приватизации как убыточные. Хотя еще два-три года назад это были прибыльные предприятия. Поэтому это такая, знаете, нечестная игра со стороны некоторых людей. Я считаю, что люди, которые наживаются на стране, которая находится в войне, - это мародеры. И вот люди, которые сегодня не делают ничего для того, чтобы сделать государственную собственность эффективной, к ним также относятся.

— А как все-таки можно продержаться, не продавая предприятия и без надежных внешних заимствований?

— Есть несколько вариантов. Во-первых, нельзя жить с того, что ты продал, потому что ты это съешь и снова останешься голодным. Поэтому говорить, что мы можем пустить доходы от приватизации на поесть, нельзя. Поэтому мы отставляем этот вид дохода.

Во-вторых, у нас есть янтарь, который в Украине добывает непонятно кто и не понятно куда. Зато в интернете ходят абсолютно разные цифры, сколько это стоит.

У нас есть игровой бизнес, который тоже многим непонятно, как работает, потому что он вреде бы и работает, и вроде бы у нас есть на него запрет.

У нас есть море предприятий, которые могли бы давать прибыль, но которые не перечисляют ее в государственный бюджет.

Но есть и другой путь, который мы все равно пройдем сегодня или завтра. У нас нет другого выбора. Это просто дать возможность людям зарабатывать деньги. Сегодня государство делает все, чтобы такого не было. То есть, мы зовем иностранного инвестора, и вместе с тем мы заставляем его продавать валюту. Нацбанк не дает ему вывести свои дивиденды.

Мы снизили размеры добычи газа, хотя мы говорим о независимости от России. А это, опять-таки, возможность для производства, налогов и всего остального. Причем на газ есть налог, есть рента для отдельных предприятий - 70%. Это налог, который не дает возможность производить что-то свое.

То есть главное, что нам нужно, это создать условия для того, чтобы бизнес и экономика работала.

И еще по поводу МВФ. Я абсолютно уверена в том, что нам нужно будет с ними сотрудничать в стратегическом будущем. Мы остаемся в глобальном мире, мы должны быть признанными международными организациями для того, чтобы быть субъектом в экономических и политических отношениях. Но вместе с тем в конце прошлого года как давили на парламент? Примите это, примите это, примите это. Не приняли – что сказал министр финансов? Так им и нужно было. Поэтому, знаете, когда такая позиция у правительства, я думаю, что у нас 100% есть возможность создать условия в Украине для того, чтобы украинцы зарабатывали деньги и тратили их здесь же. На самом деле, главная задача сегодняшнего правительства, парламента и всех тех, кто имеет какое-либо отношение к власти, это дать бизнесу создавать рабочие места.

— Вы вспомнили Нацбанк. Ранее вы говорили, что поддержите отставку Гонтаревой. Вы и дальше продолжаете считать, что ее политика в финансовой сфере страны неэффективна? Какие основные ошибки НБУ?

— Смотрите, я оцениваю все с точки зрения реальной экономики. С этой точки зрения, в течение года закрылись десятки банков, и тысячи предпринимателей остались без денег. Потому что, если для физических лиц есть компенсация, пусть и 200 тыс. грн, но их возвращают, то для юридических лиц, для субъектов предпринимательской деятельности, для работодателей и тех, кто эту экономику движет, не возвращают ничего. Эти деньги забирают, но обязательства у работодателя по зарплатам и по налогам остаются. Где этот работодатель будет искать эти деньги – никого это не интересовало. Это одна часть. И есть вторая часть, которая просто останавливает внешнюю деятельность украинской экономики из-за отдельных решений Нацбанка, ограничений внешней экономической деятельности, валютных ограничений, сборов. Сейчас ни один гражданин не имеет права спокойно открыть счет за границей. И есть еще много вещей в политике Нацбанка, которые мешают отдельно взятым гражданам, бизнесу, и по совокупности всей экономике Украины.

— Вы были не в восторге от национализации "ПриватБанка". Почему?

— Он сейчас работает, и слава Богу. Главное, чтобы все эти работы по "ПриватБанку", которые задекларированы, не повлияли на курс гривны, и чтобы банк не рухнул от деятельности, в первую очередь, нового менеджмента.

— Еще хочу вернуться к вашему законопроекту 5711 относительно урегулирования административной ответственности за нарушение трудового законодательства, который значительно снижает ставки штрафов. На какой стадии он находится сейчас?

— Мы только сейчас внесли его в парламент. Я сейчас ожидаю, что весь бизнес Украины активно включится в поддержку этого проекта. Я надеюсь, что каждый мажоритарщик будет о нем также знать. Знать, что этот проект есть и за него нужно голосовать. И точно так же все политические силы, которые придут в парламент на следующее заседание, с 6 февраля, также будут понимать, что им этот проект нужен и его нужно включить в порядок дня.

Сейчас принятие проекта зависит от того, как себя поведет бизнес, от самого маленького до самого большого. Обращайтесь к своим депутатам, к своим политикам, которых вы поддерживали, которых вы не поддерживали, которых вы планируете поддерживать затем, чтобы они проголосовали за этот законопрект.

— Как вы считаете, если ваш законопроект не примут и реальность огромных штрафов останется, это не вызовет массовых протестов?

— Я очень надеюсь на то, что и мой проект, и другие изменения, которые нужны будут для бизнеса, можно будет "проводить" без массовых акций. Потому что, когда мы организовывали акции в 2010 году, у людей не было оружия, тогда не было военных действий, была другая ситуация. Сегодня же очень хочется, чтобы депутаты в парламенте и чиновники в правительстве конкретно по проекту 5711 услышали весь бизнес. Это вопрос не только маленьких и не только больших предприятий. Это вопрос любого человека, который создал за свою жизнь хотя бы одно рабочее место. Поэтому я надеюсь, что все-таки обойдется без массовых акций протеста. Хотя наши предприниматели готовы, они уже в этом году собирались у нас в "Фортеці" и обсуждали то, что готовы защищаться. Потому что их лишают куска хлеба. Потому что даже если ты что-либо делаешь сам, ты шьешь или продаешь, тебе нужен еще дополнительно кто-то, кто будет помогать. То есть, в любом случае появляется кто-то: на полставки, на четверть, но какая-то взаимосвязь с людьми у тебя появляется. А соответственно у тебя появляется опасность штрафа 320 тыс. грн. Так нельзя играть со своим народом.

По материалам: apostrophe.ua