Кому может пригодится образование в Украине?

Я молодой специалист, биолог по образованию. Училась в Украине, затем – в Польше и Германии. По окончании учёбы в 2013 г. вернулась в Украину. Это конечно не сулило особых перспектив, но и не выглядело столь безнадёжно (особенно когда некоторое время любишь Родину на расстоянии).
К тому же мне было чем заняться в профессиональном поле — несколько экспедиций, получение небольшого исследовательского гранта и накопленные, но ещё не обработанные данные — обеспечивали некую автономию в течение года. Поначалу, остро чувствуя разницу во всех аспектах «бытия» в Украине и Европе, я неустанно делилась своими впечатлениями и размышлениями с коллегами, друзьями. Где-то пыталась развенчать мифы, где-то поделиться интересными наблюдениями, а где-то развернуть дискуссии о современных научных подходах. Мои коллеги старшего поколения 50+ были весьма скептичны к моим рассказам, более молодые 25-30 с интересом слушали, студенты 18-20 — воспринимали услышанное скорее как небезынтересный фактаж. Постепенно задор спадал, доказывать всем окружающим «открытия собственной Америки» надоело, а погружение в реалии нашей повседневности дало понимание, что максималистским напором в просвещении и толковании того, «как надо (!)» – горы не свернуть: здесь свои законы. Но это был ещё 2013 г.
Сейчас 2015. Пытаюсь найти специалиста-математика для части своих исследований. В переписке со знакомым, который на мой вопрос: есть ли у него кто-нибудь толковый на примете – ответил просто, категорично и со знанием ситуации – «Нет. Все мои знакомые толковые бабки зашибают, а не наукой занимаются». И это прозаичное обстоятельство вдруг снова вернуло меня к прежние размышления о разнице в научном мейнстриме в Украине и Европе. Прожив два года в Украине после европейских студий, я уже иллюзий не питаю.

Надо признать, что академическая наука в Украине – это социально бесперспективная практика, к тому же финансово неатрактивная и качественно неликвидная. Редкая птица из числа местных самородков долетает до середины полноценного научного исследования. Для небольшого числа молодых людей интересующихся научной деятельностью и имеющих до поступления в ВУЗ возвышенные мифы о «благородности» процесса, выбор, куда стремиться, невелик. Либо, вопреки безжалостной, бессмысленной и беспощадной вузовской системы набраться навыков и «свалить за рубеж»; либо, опять же параллельно или вместо вузовской системы искать работу (предпочтительно в IT секторе) и «зашибать толковые бабки». А так, есть перспектива стать частью социально непривлекательной академической системы, пополняемой маргиналами – лузерами и/или фанатиками. Особенно это чувствуется в среде «молодых ученых» – до 30. Лузеры в том плане, что им трудно позавидовать: если ты работаешь в НИИ, тебе 25-30 и твой доход 1200 — 2000 грн. – сложно назвать тебя успешным человеком по современным меркам даже в Украине. В этом случае у тебя или несколько работ и ты мечешься по халтурам, чтобы обеспечить собственное выживание; или ты родственник сотрудника, занимаешься своими делами и пилишь пол/четверть ставки в НИИ для «трудовой» и «что б стаж шёл».

Внутри системы нет ни малейших стимулов выкладываться в научном процессе – ведь от количества твоих импакт-факторных публикаций – не изменится величина твоего оклада, ни ускорится карьерный рост, не возрастет социальный статус. Это не гарантирует тебе получение государственного финансирования. Ну, даже чёрт с ним, с госфинансированием «хозтем», но безнадегу вселяет слабость «сайнс комъюнити» кооперироваться вокруг реальных смыслов современного научного мейнстрима.

В большинстве государственных ВУЗов их основой являются ещё «комсомольские костяки». Ключевые руководящие позиции (ректоры, проректоры) часто в них занимают люди «со стажем» 50-х и ранее годов рождения, хорошо усвоившие на ранних этапах становления своей карьеры «принципы развитого социализма» в СССР. Это самые «успешные» (в социальном и экономическом плане) представители образовательной и научной «элиты» в Украине. Они имеют выше средних зарплаты + научные пенсии. К тому же обладая властью, они успешно превращают академические учреждения в объекты своего «бизнеса». Но главное их преимущество – комсомольская корпоративность в поддержании друг друга и уже устоявшихся правил, без лишних встрясок и реформ. Это хорошо заметно по нынешней ситуации с реформой высшего образования. Оособенно возмущает возврат научных пенсий президентом – академики и профессоры итак покидают должности только «вперёд ногами». Какой там импакт?! Никакой селекции по адекватным профессиональным критериям на этом уровне уже не происходит. А большинство «учёных советов», где членам совета в среднем 70-80 лет?! Это же советы старейшин! Этим бы «членам» дома корвалол пить, а не защиты диссертаций слушать, заедая их в перерывах бутербродами с чаем и вспоминая молодые годы, когда все, было «не так», а намного лучше.

Другая категория работающих научных пенсионеров – вполне рациональные самоменеджеры-бенефициары, которые, уже не занимаясь наукой, получают максимальную выгоду от занимаемой должности, и отказываться от которой добровольно не собираются. Принцип – «до гробовой доски», наверное, главный принцип нашей системы. Научная геронтократия forever…

Далее идёт генерация научных деятелей 40-55+. В Европе это поколение представляет собой основную «движущую силу научной мысли». Это уже состоявшиеся учёные, занимающие академические должности, руководящие исследовательскими группами и институтами, пользующиеся авторитетом в научном сообществе и признанием политиков и вызывающие некоторую робость у чиновников. Именно они являются реципиентами крупных исследовательских грантов, авторами научно-популярных монографий и живыми «классиками» современной науки. Надо отметить, что они не являются супер-обеспеченными людьми, ведь самоцель научной деятельности в Европе (как и вообще в мире, где есть наука) не является получение прямой прибыли — для этого есть бизнес-сфера. Тем не менее, деятели науки составляют уверенный средний класс потребителей в Европе.

Украинские учёные этой плеяды выглядят менее «успешными» чем руководящие верхушки: ставка доцента в 3500 грн. в месяц (40-42 тыс. грн. в год) мало сравнима со средним доходом в 40-60 тыс. евро в год у доцента в Европе. Кроме того «сайнс комъюнити» этой генерации делится на несколько категорий: во – первых, это знающие или выучившие язык и уехавшие или регулярно выезжающие с конца 1990-х начала 2000-х в Европу, Америку и т.д. Поскольку миру небезынтересно и небесполезно было собрать лучшие мозги постсоветского академического пространства, в большинстве они нашли там призание. Во-вторых, – это полуинтегрировавшиеся в современную науку исследователи, не рискнувшие навсегда покинуть Украину и родные институты, но владеющие языками, читающие современную литературу и имеющие свои импакт-факторные публикации, прошедшие несколько зарубежных стажировок и конференций и поддерживающие контакты с «западными» коллегами. К ним примыкают и «попутчики»: не настолько продвинутые и раскрученные, но ориентированные на современную, пусть и не всегда доступную им в оригинале западную науку.

Наконец, третья группа — полностью местечковые – не владеющие особо языками, публикующиеся в отечественных изданиях (институтских сборниках) и участвующие исключительно в местных конференциях. Последние две категории перебывают под руководством «сплочённых комсомольцев», и так же мало ассоциируются с ощутимыми качественными изменениями системы академических институтов изнутри. Часть из них скорее согласна смириться, что, мол, в Европе так, а у нас по-другому, а что вы хотите – это Украина. Они «соглашатели», т.е. готовы скорее действовать по старым принципам солидарно с руководящей верхушкой, чем предлагать результативные преобразования. Ведь занимаемая ими должность напрямую зависит от степени их лояльности к руководству, а не от качества научной деятельности. Бездействие и беспомощность именно этой генерации учёных «бальзамирует» нашу систему вопреки логике научного прогресса в мире. Нередко учёные средней генерации активно заняты междоусобицами и выяснениями отношений по поводу дележа власти. Ну, а как им казаться солиднее, объясняя знакомым, почему ты в 45 лет не можешь позволить себе квартиру, машину или полноценно содержать семью? Голубя мечта многих из них – добраться до государственного пирога, поучаствовать в его распиле и при этом не оправдываться.

Самая же молодая генерация учёных – 25-35 весьма безлика. Часть молодых кандидатов наук в Украине неликвидна сейчас на европейском рынке труда. Они – продукт социально неэфективной, интеллектуально слабой и довольно архаичной системы науки и образования в Украине и не обладают конкурентными качествами и навыками. Конечно, это покление молодых специалистов не лишено своих ярких личностей. Но как говорил Ли Куан Ю: «Если неправильно управлять страной, все умные люди уедут». В общем, пребывая в трезвом уме и твердой памяти, в 25 лет нельзя хотеть работать в НИИ или мечтать быть аспирантом на ставку в 1200-1500 гр. Никаких реальных академических карьерных перспектив (после защиты твоя ставка 2500 грн.) нет. Неужели есть те, кто мечтает стать нищим и убогим, т.е. «ботаником»?

Никаких оснований для реальных изменений в этой среде в ближайшие 5-7 лет тоже нет. Главный-то вопрос здесь вовсе не в низкой зарплате. Вопрос в том, а зачем эта система вообще нужна? Если никто не заинтересован (сверху донизу) в реальном качестве продукта? Кому вообще нужен молодой специалист? Вряд ли, учитывая «инертность» старой системы, ему есть поле для реальной научной практики. Но при этом на всех этапах становления личности ученого приветствуется договороспособность, т.е. приспособляемость, готовность соблюдать правила игры, отсутствие амбиций и умение быть «как все», работать «в рамках».

В социальном плане ему банально нет места для карьерного старта– большинство ставок все ещё занято «старожилами» — кадрами выпуска 70-х- 80-х. Стремиться сознательно войти в академическую среду можно лишь в том случае, если: а) ты питаешь какие-либо иллюзии; б) удовлетворяешь свои собственные комплексы, используя уже давно не актуальные, но эффективные стереотипы и механизмы; в) на многое не претендуешь (отсутствие амбиций – тест на удостоверение личности в регрессивной системе); г) когда главное твое преимущество заключается в родственных связях с сотрудниками вуза или НИИ…

Так что, если хочешь делать науку уже сейчас – не питай иллюзий — стремись туда, где эта наука есть. Где есть рынок для продажи интеллектуального продукта. У нас, как кажется, его пока (или уже) нет: госучреждения научной и образовательной сферы сейчас в своём большинстве превратились в богадельни социальных фриков. Любимая народная мудрость академических старейшин, что старый конь, мол, борозды не портит – не касается современного научного процесса. Реформировать то, что имеем, пожалуй, нельзя (нельзя же всерьез считать нормальным ожидание того, чтобы «кони» сами начали спотыкаться: дай бог им здоровья и умственного и телесного.). Выход – в мобилизации интеллектуалов для обеспечения конкуренции идей, социальной реабилитации интеллектуалов, создании альтернативной системы независимых учреждений науки и образования. Карфаген пост/нео-совкового академизма с его социальной пирамидой убогости должен быть разрушен. Или наука с современными социальными лифтами и перспективами, или кладбище идей, с пантеоном «бессмертных» и мифами об их беззаветной преданности и бескорыстном служении…

По материалам: hvylya.net