Как зарабатывают на сиротах

Марина сидела перед чиновницей как натянутая струна. Ее длинные ногти буквально впивались в руку мужа. Но Владимир стоически терпел боль, не решаясь разжать ее руку в момент, когда решалась судьба их семьи. Наконец, оторвавшись от монитора, чиновница обратила свой взор на Марину:
− Как я и предполагала, на сегодня детей, соответствующих вашим запросам, система вам предложить не может.
Марина охнула, но хватку не ослабила, лишь подалась вперед:
− Вы же обещали уладить наш вопрос.
Чиновница театрально сняла очки, играя давно отрепетированный спектакль:
− В принципе, имеется еще один вариант. Есть женщины, которые отказываются от своих детей еще до того, как их родили. Способ надежный, все можно оформить так, что комар носа не подточит. Но там два нюанса: во-первых, перебирать не получится: уж кого родит, того родит. Во-вторых, он влечет за собой большие расходы и потому подходит далеко не каждой паре…

− Сколько?
Чиновница вынула из канцелярской подставки карандаш и листок для записей и, черканув что-то, развернула листик к паре. Марина и Владимир вытянули шеи и увидели: «$15000».
Жена растерянно посмотрела на мужа. Тот сглотнул.
− Так дорого…
− А что вы хотели?! − развела в стороны свои тонкие руки чиновница. − Врачу за риски надо заплатить, персоналу… Опять же, маме этой, кукушке, чтоб молчала. Ну и нюансы с документами уладить. Зато ребеночка получите, как хотели, не просто маленького − новорожденного! Я понимаю, сумма большая. Потому идите, подумайте, как следует. Решитесь − сообщите. Сведу вас с нужным врачом.
Ловушки мест несвободы
Сегодня в детских заведениях Украины, называемых «местами несвободы», то есть, детских домах, домах ребенка и интернатах, содержится 104 тысячи детей. Из них, по данным уполномоченого Президента Украины по правам детей Николая Кулебы, усыновлению подлежат 18 тысяч малышей. Это сироты и дети, лишенные родительской опеки. Большая часть из них, 11 тысяч, пристроены в альтернативные формы: приемные семьи, детские дома семейного типа (ДДСТ) или находятся под опекой. Они не теряют права быть усыновленными (за исключением деток, чьи родители отбывают наказание в местах лишения свободы или не могут выполнять свои обязанности по причине тяжелой болезни). В интернатах же, по статистике, остается лишь около 7 тысяч детей, которые имеют право обрести новую семью.

− На самом деле сейчас интернаты просто напичканы детьми, которые не по статусу, а реально лишены родительской опеки, то есть, когда родители перестали выполнять свои обязанности, − считает один из ведущих экспертов Украины по правам ребенка Людмила Волынец. − За каждым интернатом стоит директор, которому показывать реальное положение вещей не интересно. Они обязаны менять статус тех детей, чьи биологические родители их не навещают. Или, например, папа приезжает изредка, но его нельзя пустить к ребенку, потому что он в хлам пьяный. В стране есть заведения, где вместо 8% детей реальными сиротами являются 80%! По каждому из них директор обязан обратиться в службы по делам детей и инициировать лишение родительских прав, чтобы ребенок смог обрести настоящую семью. Но они не делают этого, потому что завтра за воспитанниками придут усыновители.

− Серьезно недорабатывают и службы по делам детей, − развивает проблему Николай Кулеба. − Дети находятся на пятидневной форме обучения, на выходные и на каникулы должны возвращаться домой, а как туда возвращаться, если мать живет с сожителем, который может изнасиловать этого ребенка? Подобная ситуация – не редкость. А недорабатывают службы, потому что пережили сильные сокращения, не хватает рук и финансирования.
Более того, чтобы получать деньги от Минфина, интернаты всячески зазывают детей из семей.

— Как правило, они рассчитывают на то, что ребенок имеет определенные отставания в развитии или особые потребности, — уточняет Кулеба. — Когда обычная школа по месту проживания не готова принять такого ребенка, то семья вынуждена отправлять его в спецучреждение. А интернаты буквально уговаривают отправлять к ним детей, якобы, у них ребенку будет «лучше». Потому они меняют вывески с сиротских заведений на интернатные заведения или санаторные школы-интернаты, или интернаты для детей из семей, которые требуют социальной помощи, и продолжают существовать.

Абсурдность ситуации усугубляет система финансирования интернатов. Людмила Волынец уверена, что пока ее не реформируют, учреждения несвободы будут местами трудоустройства для взрослых, но никак не местами, где защищаются права воспитанников:

− Если учреждение наполнено на 80%, то оно и будет финансироваться на 80%. Сумма денег, которые выделяются на интернат, зависит от зарплаты персонала, оплаты коммунальных услуг и затрат на финансирование детей. Так вот расходы на зарплату (туда входят и прачки, и расходные материалы) и коммуслуги составляют до 93% от общей суммы, выделяемой Минфином на заведение! И лишь около 7% − это затраты на питание и содержание детей. Притом, когда я ездила по учреждениям с проверками, то во многих учреждениях оказалась такая ситуация: предположим, на 200 детей было около 300 человек персонала. А через пять лет детей осталось всего лишь 80, потому что их разобрали, но штат уменьшился лишь до 297 человек. И им всем нужно выплачивать зарплату. А, чтобы вы понимали, содержать детей в интернатах в разы дороже, чем, например, в ДДСТ. Так вот когда мы этим тысячам детей не даем статус, чтобы их можно было защитить, это и закладывает основу для коррупции. Потому что напор усыновителей будет идти. Но кроме как за взятки, вопрос решить нельзя.
Из кабинета чиновницы Марина с Владимиром вышли удрученными: все их сбережения составляли около $5 тысяч. Где же взять еще 10? Продать квартиру? А куда потом приводить малыша?

− Может, машину? − с надеждой глянула Марина на мужа.

Владимир вскинулся мгновенно:

− А есть мы что будем? Свидетельство о рождении?

Глаза Марины потухли. Отвернулась и ускорила шаг.

− Ну, погоди! Прости меня, − попытался он схватить ее за руку.

− Подожди меня в машине… Мне нужно побыть одной. Пожалуйста.

Владимир курил сигарету за сигаретой. Они были женаты семь лет. И с самой свадьбы все встречи с близкими начинались с разговоров о детях. Первые года три они шутили и охали вместе со своими бесцеремонными родными и бестактными друзьями. А по ночам с задором «работали» над продолжением рода. Потом секс подстроился под график овуляции. Когда, набравшись смелости, Марина прошла обследование, стало совсем не до смеха − диагноз «бесплодие» забрал у его жены ее чудесную улыбку. С тех пор они стали избегать встреч с друзьями: обоих стали раздражать чужие дети. А на вопрос: «Ну, а вы когда думаете?», теперь бросали неприветливое: «А вам-то что?». Чем больше они ездили по клиникам в поисках панацеи, тем тоньше становилась надежда, а вместе с ней − и Марина. Хуже всего было ночами. Когда он просыпался от ее тихих всхлипов в подушку, то уже ни его слова, ни объятия не могли успокоить нервное подрагивание ее худеньких плеч. Так было до тех пор, пока однажды жена не пришла с вопросом: «Может, усыновим маленького?». Он согласился, потому что дальше так жить нельзя. Согласился, не зная, что впереди их ждут новые семь кругов ада.
Нелегальные схемы
Сегодня по Украине в очереди на усыновление стоят 1824 кандидата. Из них, по словам Кулебы, малышей до 1 года хотят 212 человек, до 3 лет − 633, до 5 лет − 588, до 10 лет − 347 и от 10 до 18 лет − всего лишь 59 кандидата. При этом из 18 тысяч детей, которые получили право обрести новую семью, возрастная пирамида выглядит с точностью наоборот: бОльшая половина − это дети от 10 до 18 лет. А всех малышей до трех лет – лишь 450. Многие из них имеют инвалидность. Но украинские пары совсем не горят желанием становиться родителями больных деток. Например, в прошлом году из усыновили лишь 131-го ребенка с инвалидностью. И то, 103 из них забрали иностранцы.

Желание большинства пар усыновить маленького и здорового ребенка, вполне понятно и закономерно. Однако несоответствие спроса и предложения может сделать участь усыновителя плачевной. Мы не будем сегодня обсуждать тот пакет документов, который необходимо собрать, чтобы встать в очередь за ребеночком − все эксперты, опрошенные «Репортером», сошлись во мнении, что он адекватен нашей реальности. Но собранные справки действительны на протяжении года. И вот собрал человек документ, стал в очередь в своем районе, может, пятым по списку, а детей по району-то и нет! Не то, что подходящих под его пожелания, а, порой, вообще никаких.

− Ребенок становится сиротой в конкретном районе, там, где потерял последнего или единственного своего родителя, − поясняет весь механизм Волынец. − Там он пребывает на учете два месяца, пока ему ищут либо усыновителя, либо опекуна, либо еще какую-то форму семьи. Через два месяца его данные поднимаются на областной уровень, а еще через месяц − уже на учет Минсоцполитики. В течение года его могут усыновить только граждане Украины. И только после − иностранцы. Это регламентирует 21 статья Конвенции ООН о правах ребенка. Само наличие межгосударственного усыновления − факт, свидетельствующий о том, что в родной стране для ребенка родителей не нашлось.

Но это, как мы уже убедились, не касается здоровых малышей. Желающие забрать таких деток могут простоять в очереди год, а там – иди и снова собирай документы.

− Человек также может обратиться на областной уровень или на республиканский, однако, если ты стоишь в очереди на ребенка до пяти лет, то она к тебе вообще никогда не дойдет, потому что ребенка заберут раньше, в его же районе или его области, − дополняет Николай Кулеба. − Ребенок может появиться или при лишении родительских прав, что не так уж часто происходит, или в роддоме. Но если в районе нет роддома, то отказник там не появится никогда. И тут мы имеем очень много жалоб. Потому что страшно представить, что чувствуют потенциальные усыновители, когда приходят в интернат выбирать малыша, им навстречу кидаются десятки деток с криком «мама!», а они не могут их забрать, потому что дети не имеют соответствующего статуса.
Выход из замкнутого круга отчаявшиеся потенциальные родители часто ищут с помощью нелегальных схем.

− Коррупция тут, безусловно, есть, − подтверждает Николай Кулеба. − Люди договариваются с главным врачом роддома о том, чтобы произошла подмена паспорта роженицы на паспорт той женщины, которая хочет усыновить ребенка. Больницы и роженица получают деньги. Семьи рассказывали, что им предлагали заплатить за решение вопроса от 7 до 15 тысяч долларов. Но это не доказано. Потому что ни одна из моих просьб к этим людям, чтобы они сообщили, кто конкретно требует деньги, не нашла отклика. Мы готовы и приехать, и подключить СБУ, но люди сразу прячутся, потому что получить ребенка для них оказывается важнее.

Аналогичные отголоски долетали и до Людмилы Волынец:

− Что касается взяток за усыновление того ребенка, который соответствует идеалу усыновителя, то это может быть 10-15 тысяч долларов или евро. Чем беднее регион, тем, простите, дешевле.

Насколько массовы случаи торговли отказниками в роддомах или рожденными «под заказ», не берется судить никто. Но уполномоченный Президента по правам ребенка приводит такую статистику:

− За последние годы у нас произошло удивительное уменьшение количества отказов в роддомах: в 2004 было зафиксировано 1549 отказов, а в прошлом году – 352 отказа. Конечно, в Украине уменьшается и общая рождаемость. Но не в пять раз! Говорить об улучшении экономической ситуации, чтобы мамы стали меньше оставлять своих детей, мы тоже не можем. Потому, скорее всего, мы имеем дело с коррупционными схемами, по которым сотни детей-отказников могли попадать в семьи. И это криминальная ответственность. Раскрыть такие схемы, конечно, очень сложно, но в то же время ни полиция, ни прокуратура не приняли должных мер, чтобы раскрыть хотя бы одно такое преступление.

Как рассказал нам один из киевских медиков на условиях анонимности, врачи в роддомах и женских консультациях работают по накатанной схеме. Когда им поступает заказ на малыша, они ищут подходящую роженицу, которую называют донором. «Это может быть, например, очень молодая девушка и (или) без мужа. Врач всегда может понять, насколько ребенок желанный и запланированный. Естественно, неблагополучный контингент в расчет не берут, ведь заказчики хотят ребенка без болезней. Где-то уже к концу беременности потенциального донора начинают обрабатывать − говорят, что заметили серьезные патологии плода, лечение будет очень долгим, дорогим, да и вообще − это крест на всю жизнь. Мол, лучше отказаться, отдать в детдом, где о ребенке побеспокоятся. В случае согласия роженицы, все быстро оформляют», − рассказывает врач.

На запрос «Репортера» в Национальную полицию по поводу раскрываемости подобных преступлений, нам пришел ответ из Департамента борьбы с преступлениями, связанными с торговлей людьми. Правоохранители отчитались, что за последние пять лет ими был выявлен 41 факт торговли несовершеннолетними, не конкретизировав, сколько из этих детей были проданы в сексуальное рабство или для других видов эксплуатации, и сколько злоупотреблений было раскрыто в сфере усыновления. В качестве примера сотрудники полиции смогли привести лишь один случай, когда жительница Вишневого, что под Киевом, продала своего новорожденного малыша за 30 тысяч гривен.

Впрочем, Игорь Блошко, который шесть лет назад возглавлял аналогичный отдел милиции в Николаеве, говорит, что в его бытность на посту фиксировали десятки фактов в год, когда родители продавали своих детей за символическую плату и даже за бутылку водки. В основном, это касалось сексуального рабства. О продажах детей в роддомах и интернатах усыновители рассказывали, но заявление никто из них не написал.
Ситуация на Донбассе
Война на Донбассе лишь усугубила ситуацию с интернатовскими детьми.

− Из 104 тысяч воспитанников детдомов и интернатов около 15% приходились именно на Донбасс, − говорит Николай Кулеба. – Этот регион был и до войны достаточно депрессивным в плане неблагополучных семей, а сегодня сирот там становится намного больше.

Из местных интернатов на контролируемую территорию были вывезены почти все воспитанники. Хотя 107 детей со сложными проблемами со здоровьем так и остались на территории Луганской области, так как украинские власти не нашли ни возможности их транспортировать, минуя блок-посты, ни нужных аргументов на переговорах. А то, что на оккупированной территории не работает украинское законодательство, лишь добавило поводов для злоупотреблений в сфере усыновления.

− Были зафиксированы случаи торговли новорожденными малышами, − говорит директор департамента правовой, социальной и гуманитарной помощи международной организации La Strada в Украине Марина Легенькая. – Например, бездетной паре, которая выезжала на контролируемую территорию, передали чужого ребенка. Они приехали сюда и пытались оформить его на себя, заявляя, что это их ребенок. Никаких документов на малышей у таких пар, как правило, нет. Однако есть медицинское обследование женщины − осмотра гинеколога достаточно, чтобы определить, рожала она недавно или нет. В итоге «мама» призналась, что они купили малыша у женщины, которая его родила, всего лишь за 20 тысяч гривен!

По словам Легенькой, из зоны АТО вообще нередко вывозят детей не родители и даже не бабушки и дедушки, а дальние родственники или друзья: «Пусть он с вами едет и живет, а там − разберемся». И в ряде случаев это делается за определенное вознаграждение со стороны… тех, кто вывозит.

− Это не усыновление, но ситуация очень близкая к нему, − уточняет Марина. − Фактически люди, которые вывозят этих детей, делают это, чтобы заменить им родителей. С одной стороны, за ширмой блага может осуществляться незаконная торговля детьми. С другой − часто это действительно благо для ребенка, потому что иногда таким биологическим родителям он не очень-то и нужен. При этом сами они в поисках лучшей жизни могут выехать в ту же Россию. Также во многих случаях люди отправляют своих детей, потому что привязаны какими-то обстоятельствами (например, больными или престарелыми родственниками, которых крайне тяжело вывезти) и надеются, что так их дитя будет в безопасности. В начале войны Украина была не готова регулировать эти процессы, и страдали, прежде всего, дети, потому что люди, которые их вывозили, не могли оформить опекунство и уладить такие вопросы, как даже оформление в школу или постановка на учет в поликлинику. Только полгода назад государство, наконец, опомнилось и стало регулировать эти проблемы.
Деньги на покупку ребенка Марина с Володей частично добыли, сменив машину на менее презентабельную. Частично выручил ее отец. Для этого супругам пришлось организовать многоступенчатую операцию под кодовым названием «роддом». Потому что как-то, во время длительных поисков по спецучреждениям «их ребенка», Марина чуть было не проговорилась отцу о своих планах на усыновление. Старик тут же опустил все их чаянья ниже плинтуса: «Мало того, что мы с матерью столько лет внуков никак не дождемся – так ты еще мне, заслуженному машинисту, подкидыша на старости лет принести хочешь? У Вовки, что ль, на своего не стоит?». Такой поворот четко дал понять, что посвящать папу в проблему не стоит.

Чтобы никто ничего не заподозрил, Марине пришлось несколько месяцев носить накладной живот и отмалчиваться или безбожно врать окружающим. А когда главврач роддома нашел для них подходящую отказницу, супруги сказали близким, что беременность Марины находится под угрозой, а потому надо ехать в Киев и лечиться там в дорогущей клинике. Чтоб дочка родила здорового наследника, отец отдал им почти все свои сбережения из-под матраса. Марина спряталась в съемной квартире в соседнем районе, уволилась с работы и в их жизни наступил изнурительный сезон ожидания. «А вдруг она родит и не отдаст? А вдруг еще денег потребуют? А каким он будет, наш ребенок? А смогу ли я его полюбить?» − женщина изводила сотнями каверзных вопросов и себя, и мужа. Володя развенчивал ее страхи, как мог. А приходил домой и понимал: он боялся будущего. Но больше всего боялся, что по каким-то причинам ребенок вдруг не родится. Второй погони за ангелом их пара точно не выдержит.
Иностранец? Обязан отблагодарить!
Намного больший разгон для злоупотреблений в интернатах возникает, когда на горизонте появляются иностранцы. Мало того, что люди уже доведены до отчаяния невозможностью иметь своих детей, все это усугубляется незнанием языка, юридических нюансов и традиций нашей страны. А затем умножается на то, что даже легальная процедура, через которую необходимо пройти паре на пути к ребенку, очень дорога и это легко позволяет нашим заинтересованным лицам выцыганить лишние лишних пару тысяч долларов. Или не пару.

− В 1998 году я захотела понять, сколько стоит межгосударственное усыновление, − делится вычислениями Людмила Волынец. − И высчитала совершенно официальную цифру в $30 тысяч. В этих расходах заложена стоимость пакета документов, который они должны привезти сюда. А в странах усыновителей (чаще всего за нашими детками приезжают американцы, а также – итальянцы) собрать справки совсем недешево. Сюда же входит прилет как минимум дважды в нашу страну. Если люди познакомились с ребенком, то месяц здесь нужно жить, пока пройдут всю процедуру. Нужно нанимать переводчика, доверенное лицо, которое поможет тебе оформить все документы на нашем языке. И еще около 2000 долларов у иностранцев принято оставлять заведению, откуда они берут ребенка. Вот эти деньги можно трактовать по-разному: как взятку или как традицию. Но директора интернатов не пренебрегают возможностью намекнуть, мол, этого ребенка ты осчастливил, а тем детям, которые тут остаются − плохо. И тут уже бывали разные варианты: кто-то закупал сотни трусов на всех, а кто-то давал наличку директору интерната. Будучи директором Департамента (по усыновлению и защите прав ребенка. − «Репортер»), я неоднократно обращалась в СБУ по этому поводу, но мне отвечали, что внебюджетные доходы интернатов они расследовать не будут.

Еще больше злоупотреблений и откровенного мошенничества специалисты наблюдают в действиях фирм-посредников, к которым обращаются иностранные усыновители.

− Эти фирмы консультируют иностранцев, подбирают и показывают детей, − уточняет Марина Легенькая. − Большинство из них тесно сотрудничают с интернатными учреждениями. И вот тут мы имеем большое количество обращений на нашу «горячую линию», когда с пары взяли деньги за подбор ребенка, но оказали лишь консультационные услуги. Есть и другие нарушения, когда определенные интернаты придерживают детей для этих фирм и их клиентов, могут не предоставлять детей другим парам, чтобы получить неправомерное вознаграждение. Расценки тут сильно колеблются и зависят от очень многих факторов. Например, последнее обращение от иностранцев, которое поступило на «горячую линию» в La Strada, было о том, что с них взяли 8 тысяч долларов. Ребенка пара не получила! Доказать такой факт тоже крайне сложно, потому что пары подписывают договора о предоставлении консультационных услуг и перевода. Факт предоставления малыша не пропишет никто, потому что это незаконно.
Впрочем, суммы, которые «зарабатывают» мошенники на иностранцах,
желающих усыновить ребенка, не идут ни в какое сравнение с тем, сколько стоит удовлетворить их запросы в обход законодательства. По закону, за рубеж из Украины могут «уходить» только те детки, которые по каким-то причинам не были усыновлены на протяжении 1,3 года украинцами и которые имеют болезни из урегулированного законом списка тяжелых заболеваний. Также у нас запрещено усыновление иностранцами детей в возрасте до 5 лет. Единственная лазейка, как здоровый ребенок до 5 лет может попасть в семью иностранцев, − это «прицепом» к старшим или больным брату или сестре, которого не захотели усыновить украинские пары. Ведь ни иностранцам, ни украинцам «разрывать» братьев и сестер нельзя. Но когда речь идет об огромных суммах, взяточники идут на все.

− Если у клиентов имеются особые пожелания, то посредники и руководство учреждений, с которыми они тесно сотрудничают, стараются максимально их выполнить, − продолжает Легенькая. − Если речь идет о бумагах, которые нужно сделать такими, как надо, то иногда коррупционные суммы могут быть заоблачными: от 5 до 50 тысяч у.е. Нам рассказывали случай, когда женщина, к слову, не иностранка, а украинка, зашла в интернат, ей навстречу выбежали дети, один упал к ней в объятия, и она заявила: «Хочу вот этого ребенка». Усыновлению он не подлежал, но у женщины были хорошие финансовые возможности, она уперлась: «Это мой ребенок!» − и все. Ей озвучили сумму и провели процедуру по лишению родительских прав родителя ребенка.

− Около шести лет назад мы пытались изобличить факт, когда из воспитанников, которых можно было усыновлять, администрация учреждения подобрала нескольких здоровых сирот, чтобы представлять их иностранцам, − вспоминает Игорь Блошко. – По поступившей к нам информации, медработники интерната, под началом директора, изменяли данные в медицинских карточках детей, выдавая их за инвалидов, чтобы обойти закон. Сколько это стоит, мы не узнали, потому что не смогли собрать достаточную базу доказательств. Но также знаю о другом случае, когда нашего мальчика усыновила пара из Германии. И притом, что он и правда был инвалидом и имел все легальные основания для усыновления, руководство интерната представило все таким образом, что пара пожертвовала учреждению новый «Ланос», большой фургон (типа жилого прицепного вагончика) для легкового автомобиля и перечислила деньги. Общая сумма подарков, по нашим подсчетам, составила около 50 тысяч долларов! Эти подарки впоследствии так и не были проведены по документам в пользу заведения, то есть, директор их прикарманил.

За весь период независимости, в Украине было усыновлено до 30 тысяч детей. Еще 18,5 тысяч маленьких украинцев, по данным Кулебы, усыновили иностранцы.
Марина на цыпочках прошла в детскую комнату. Лучик лунного света мягко серебрил нежную щечку Ариши. За время этой эпопеи, через которую прошла их семья, им не раз говорили, что дети очень часто бывают похожи на своих усыновителей: люди подсознательно ищут свое отражение в ребенке, пусть даже в приемном. Поразительно, они-то с Володей вроде как не выбирали Аришу, но девочка была просто копией Марины в детстве. Даже ее папа не сомневался, что Арина – его внучка! Этот необъяснимый факт помогал женщине отбросить в сторону все оставшиеся сомнения и терзания относительно того, как у них появилась дочь. Главное, что они с Володей теперь сделают все, чтобы их девочка росла счастливой.

По материалам: story.vesti-ukr.com