Интервью банкира Владимира Антонова: как стать нищим и какие взятки в Нацбанке Украины

Бывший российский миллиардер Владимир Антонов о том, как за один год потерял весь свой бизнес. У него нет теперь бизнеса и в Украине, где его обокрали партнеры. Поэтому ничто не мешает ему рубить правду-матку об украинских финансовых властях и порядках.

Владимир Антонов — малоизвестная широкой украинской публике личность. Между тем в Литве, России и других европейских странах его хорошо знают финансисты. В возрасте 26 лет Антонов построил бизнес, который через четыре года превратился в настоящую бизнес-империю. Принадлежащая ему компания Convers Group разрослась до огромных масштабов, что позволило бизнесмену к началу финансово-экономического кризиса в 2008-м скупать медийно-спортивные активы разных форматов в Европе и странах СНГ, дразнить публику внезапными инвестициями и дорогими спортивными авто.

Ровно год назад, в свои 36, он потерял всё. Литовские власти в один день национализировали его банк Snoras, обвинив владельца в незаконном присвоении средств в крупных размерах и подделке документов. Владимир Антонов успел попросить убежища в Великобритании, где сегодня находится под подпиской о невыезде. Расходы бывшего миллиардера ограничены суммой в пять тысяч евро в неделю, а дни похожи один на другой, из-за чего Антонов сравнивает себя с главным героем фильма «День сурка».

Он считает, что действия в отношении его банка — политическая расправа, инициированная литовским президентом Далей Грибаускайте. И с нетерпением ждет парламентских выборов в Литве, которые состоятся в октябре: если выиграет оппозиция, Антонов надеется, что дело закроют. Если же этого не произойдет, не исключено, что опального бизнесмена посадят: на конец года намечен суд по его экстрадиции.

Параллельно Владимир Антонов судится со своими бывшими друзьями и партнерами по всему миру, которые все как один, по его словам, воспользовавшись ситуацией вокруг банка Snoras, предали его. В частности, он зол на менеджмент Конверсбанка в Украине (это финучреждение недавно провело ребрендинг и стало именоваться CityCommerce Bank).

Банк известен в нашей стране огромной рекламой на крыше бизнес-центра «Парус» в центре Киева (правда, ее уже демонтировали), сверхдинамикой финансовых показателей и наполеоновскими планами войти в двадцатку ведущих украинских фининститутов. Об этом «Эксперту» в свое время рассказал совладелец Конверсбанка Рэйнис Тумовс. В том же интервью Тумовс утверждает, что Антонов продал банк и новые собственники ему больше ничего не должны. Однако Антонов так не считает.

Он — человек непростой, задиристый и лихой. Сегодня его речь пестрит откровениями и острыми оценками. У него теперь нет бизнеса в Украине, поэтому ничто не мешает ему рубить правду-матку об украинских финансовых властях и порядках. В эксклюзивном интервью «Эксперту» Владимир Антонов рассказывает о том, как из успешного бизнесмена превратился в загнанного эмигранта и что намерен предпринимать дальше.

— Сколько денег вы потеряли в результате национализации правительством Литвы банка Snoras?

— В Snoras пропало до 40 миллионов евро моих личных средств. Еще 15 миллионов я потерял в Latvijas Krajbanka (Латвия). Есть у меня еще дружок в России, Сергей Менделеев, бывший председатель правления Инвестбанка, который по поддельным документам похитил у меня приличную сумму денег из этого банка. Мой лучший друг в прошлом — сегодня владелец Сберкредбанка и хоккейного клуба «Спартак».

— Сколько вы потеряли по всем вашим активам?

— По разным оценкам, Convers Group оценивалась в сумму до двух миллиардов долларов. Надо понимать, что все банки и другие спортивно-медийные активы принадлежали мне напрямую, то есть это были мои деньги, лежащие не в виде депозита, а в виде капитала. Всё это утрачено.

В долларах это миллиарда полтора. Впрочем, я знаю многих, кто потерял еще бóльшие суммы.

— Лондон — известное пристанище для эмигрантов из стран СНГ, по разным причинам преследуемых властью у себя на родине. В Англии эти люди как-то делятся по слоям, к примеру, в зависимости от капитала, который они сумели сохранить?

— В этой тусовке нет слоев. У каждого своя история, как правило — печальная. Эти люди сделали для себя определенные выводы: деньги — это важно, но есть еще такая штука, как отношения.

Я не хотел уезжать из России, но в 2009 году там чуть было не убили моего отца. Поэтому по рекомендации всех моих друзей и партнеров я уехал вместе с семьей.

— А сколько таких, как вы, в Лондоне?

— Выходцев из бывшего СССР на территории Великобритании проживает около полутора миллиона человек.

— Со сколькими из них общаетесь лично вы?

— Их около ста человек — неглупые люди, умеющие делать добавленную стоимость. К сожалению, в последние годы их количество увеличивается. Из Украины я мало кого знаю. Разве что иногда общаюсь с Денисом Горбуненко (бывший председатель правления Родовід Банка. — «Эксперт»).

Спецоперация Snoras

— Вернемся к истории, которая привела вас сюда. Литовские власти в момент национализации банка Snoras заявили, что в его финансах обнаружена «дыра» — недостача активов на сумму свыше одного миллиарда литов. Что это за деньги и куда они, по вашей версии, делись?

— Я видел разные цифры в литовской прессе. Самая большая из них — около пяти миллиардов долларов — превышала все активы банка. Хотя нет, в одной из литовских газет я прочитал, что мы украли из банка восемь миллиардов. Плюс к этому у меня есть три европейских ордера на арест, где все цифры разнятся.

Пока я не видел ни одного доказательства, что из банка было что-то украдено или куда-то списано. Мне сложно комментировать, сколько там исчезло активов. В Литовской Республике есть закон о национализации, который четко регламентирует этот процесс. По этому закону получается, что произошедшее — не захват собственности, а обоюдное решение акционеров банка, которые больше не в состоянии им управлять в связи с той или иной ситуацией, возникшей с ликвидностью и/или с капиталом банка.

— Глава центробанка Витас Василяускас сказал, что деньги в Snoras ходили по кругу, и увеличение уставного капитала происходило за счет средств самих вкладчиков. Это так?

— Начнем с того, что господин Василяускас, человек приблизительно моего возраста, был назначен руководителем Банка Литвы 16 апреля 2011 года…

— При чём тут дата его назначения?

— Объясню. До его назначения к руководителю центрального банка республики я мог попасть по звонку, если человек не находился в командировке или на заседании правительства. К господину Василяускасу я попал только 19 июля, хотя Snoras был крупнейшей частной банковской группой региона. Тогда же, 19-го числа, удалось встретиться со всем правлением центробанка, но в достаточно странной атмосфере.

— Что значит «странной»?

— Встреча была больше похожа на агрессивный монолог, нежели диалог.

Мы долго дискутировали: почему банк такой, а не другой. Разговор также зашел о том, что необходимо увеличивать капитал банка и непонятно, зачем нам Snoro Media, которой принадлежат 34 процента акций в капитале издателя крупнейшей литовской газеты Lietuvos rytas. Это был не разговор профессионалов, а наша попытка отбиться от нападений.

Моя реакция была очень простой. С 2008 года, когда разразился кризис по всей Европе, банк стал считаться бизнесом условно. И если вы хотите его отобрать, сделайте это цивилизованно. Мы всё вам покажем-расскажем, и я пойду в футбол играть или на машине кататься.

Что интересно, в начале октября состоялась встреча, где нам с Раймондасом Баранаускасом (бывший председатель правления Snoras. — «Эксперт») продлили разрешение на владение банком.

— Опишите хронологию: как происходила национализация Snoras, и где в этот момент находились вы?

— Я находился в Киеве, оформлял сделку по покупке двух банков в Южной Европе. Кстати, мы их так и не приобрели. Накануне того, что произошло, состоялось секретное совещание в литовской прокуратуре и супердемократическом литовском правительстве. Наш арест должен был выглядеть следующим образом. В пятницу после совещания в Банке Литвы, где нам зарегистрировали новый капитал на сумму 55 миллионов евро, мы с Баранаускасом должны были отметить это дело. Затем мой партнер по традиции провожал меня в аэропорт. По плану меня должны были «принять» на полосе в бизнес-джете, задержав экипаж. Имеют право задержать на 48 часов, отобрав телефоны.

После этого нас должны были доставить в какое-то место в 60 километрах от Вильнюса, где находится самая ужасная тюрьма, которую только можно найти на территории бывшего СССР, — Укмерге.

— С какой целью?

— Чтобы к понедельнику мы были не в очень хорошем морально-техническом состоянии и подписали бы всё.

— Значит, план сорвался. Что же произошло на самом деле?

— Очень информированная медийная группа Lietuvos rytas, принадлежавшая нам, по своим каналам узнала о том, что задумала власть. В среду, 16 ноября, газета на первой полосе опубликовала материал с подробным описанием этого плана. К слову, Lietuvos rytas с тиражом 220 тысяч при населении три миллиона человек очень хотели купить себе консерваторы, поскольку влияние газеты на общественное мнение колоссально.

— Вас не удивило, что ваш собственный медийный актив опубликовал текст о владельце, да еще с таким сюжетом?

— Я поначалу не поверил. Позвонил главреду и разорался на него, что сделал напрасно. В день выхода статьи мы были в контакте с ребятами из литовской власти. Генеральная прокуратура, центробанк и администрация президента выпустили опровержение, однако уже на следующий день, 17 ноября, в 11 часов утра эти ребята национализировали банк. У них просто сдали нервы в связи с шумихой, поэтому план не сработал.

Сегодня мы оспариваем всё это дело в судах, они пытаются оспаривать обратное. Я готовлюсь к гражданскому иску против Литвы как гражданин России.

Сказ о недостроях

— Есть версия, что банк осознанно готовился к банкротству, и что обеспечение активов осуществлялось за счет недостроенных объектов недвижимости в Москве.

— Нет, на нас постоянно оказывалось давление по поводу финансирования российских компаний, были соответствующие предписания, которые запрещали нам это делать. Общий риск на Россию не превышал 10–13 процентов кредитного портфеля.

— И всё же не было ли это аферой, затеянной совместно с Сергеем Полонским, владельцем обанкротившейся Mirax Group (теперь — группа компаний Nazvanie.Net)? Поговаривают, что один из вас заменил в Snoras фиктивные активы на высоколиквидные недострои в Москве, принадлежавшие Mirax. А второй таким образом вывел за рубеж значительную часть своего капитала, состоящего из денег обманутых российских дольщиков и кредиторов. Прокомментируйте, пожалуйста.

— Да нет, всё достроено. Недострой в России нельзя заложить, поскольку должно быть свидетельство, регистрация объекта. Пускай в балансе (что распространено в украинской банковской практике) есть некие площадки, их в Литве нельзя классифицировать как залог. Необходимо свидетельство об ипотеке, а для этого объект незавершенного или завершенного строительства должен иметь свидетельство о регистрации.

Что касается Mirax Group, то из 75-миллионного кредита Mirax погасил три четверти. Поскольку Сергей Полонский является моим хорошим приятелем и не подлец, как многие другие знакомые, он свои обязательства четко исполняет.

Ну и главное: активы группы были в тысячу раз больше, чем кредит Полонского. Залогом являлись помещения, которые были в сто раз дороже, — в башне «Федерация». За счет продажи этих помещений Mirax бóльшую часть этих кредитов и погасил. И вторая часть залога — комплекс «Золотые ключи-2».

К тому же большинство российских заемщиков по-прежнему обслуживают свои кредиты в нормальном режиме. Так что врут. Как врут о моих дорогих тачках и квартирах в Вильнюсе. У меня там никогда не было квартиры. Я всегда жил в гостинице, и ни один человек в литовской столице не скажет, что я ездил на дорогих авто. У меня была всего одна машина, на которой катается администратор, — Bentley 2002 года выпуска. Баранаускас ездил на Mercedes такого же возраста.

— Это тот автомобиль, в котором ехала его жена, когда ее на трассе высадили литовские правоохранители и отобрали машину?

— Да, тот.

— Ваши оппоненты утверждают, что вы строили бизнес по принципу пирамиды, что деньги заимствовались путем кредитования технических фирм-однодневок под ничем не обеспеченные залоги, чаще всего «мусорные» ценные бумаги. А в случае, если возникали проблемы, пробелы одного банка затыкались за счет средств другого.

— Это неправда. В Литве такое невозможно чисто технически. В этой стране есть центральная база выданных кредитов, и в нее автоматически попадает любая ссуда, которую вы выдаете. Таким образом, банк находится в состоянии сплошной проверки. А поскольку руководитель банковского надзора, господин Рамонас, являлся очень умным и в хорошем смысле злым человеком — что в Литве, что в Латвии нереально выдать кредит компании-однодневке.

Люди говорят, что я украл деньги из своего же банка, который строил десять лет, и теперь зачем-то сижу в Англии. Это означает, что меня не в тюрьму нужно сажать, а в психушку. Если я реально украл миллиард, то первый вариант: я к этому готовился. А второй: это значит, я должен был бы сейчас сидеть не в Англии, а в Российской Федерации, откуда не экстрадируют своих граждан. Либо лежать где-то на пляже в Латинской Америке с коктейлем мохито в руках.

— Известно, что у Snoras были крупные российские клиенты — структуры, связанные с Сулейманом Керимовым, Олегом Дерипаской. Кто из украинских бизнесменов обслуживался в литовском банке, и как с ними обстоят дела?

— У Snoras был один миллион клиентов, 900 тысяч активных эмитированных карточек, поэтому сколько и каких клиентов обслуживалось в Snoras из Украины или другой страны, я понятия не имею.

— Ладно, крупных-то клиентов вы наверняка знали в лицо…

— Из крупных украинских клиентов никого назвать не могу. У вас в Украине даже нет компаний такого размера, которые могли бы обслуживаться в этом банке. К тому же у крупных украинских групп есть свои кредитные учреждения.

— Банкротство Snoras напоминает крах Parex banka, но латвийский банк «лег» в кризисные дни и его собственники не сидят в тюрьме. А с вами ситуация другая. Почему?

— А меня это больше всего и удивляет! Я знаю собственников Parex banka, они абсолютно не виноваты в том, что произошло. Такова была ситуация на рынке. Латвийское правительство в том случае повело себя цивилизованно и корректно. Да, люди лишились бизнеса, но так сложилось. При этом банк был разделен, спасен, и можно спорить уже на тему: профессионально это было сделано или нет?

В нашей ситуации нас разорили. Кроме того, словно слоны в посудной лавке, раздерибанили всю остальную группу. А теперь вот хотят посадить.

— А сажать-то зачем, если ничего не осталось?

— Чтобы спрятать концы в воду. У группы была стоимость, и ее легко доказать. Структура Zolfo Cooper (консалтинговая компания — временный администратор в Snoras после национализации. — «Эксперт») — компания из ниоткуда, получившая уже сотню миллионов долларов за свою работу. Я хорошо знаю этот мир, что бы ни говорил Cooper и его подельники. Если к вам в дверь постучался администратор, это конец. Администратора волнует только одно: как вас кинуть подальше и что-то из этого получить себе.

Большая политика

— В этой истории вы себя кем чувствуете: неудачливым финансистом, жертвой кризиса, лузером политических интриг, недальновидным экспатом, инвестировавшим не в ту страну?

— ЛОХом. Эта аббревиатура родилась во времена нэпа и расшифровывается как «личность, обворованная хулиганами». Понимаю, почему они хотят нас посадить: знают, что мы с Баранаускасом будем бороться и дальше. При этом борьба со мной стóит уже гораздо дороже, нежели возможность с меня что-то получить.

— Назовите порядок цифр. Недавно по просьбе администратора Snoras английский суд дал указание арестовать ваше имущество на сумму 492 миллиона евро.

— Они лгут. Компания Zolfo Cooper подала иск на полмиллиарда, никаких активов нет. Из-за их топорных действий была уничтожена та стоимость в полмиллиарда и больше. Сейчас это не стóит ничего либо же имеет отрицательную стоимость. Из-за их грубых действий мы потеряли Конверсбанк, Banco Transatlantico в Панаме и Доминике, Байкалинвестбанк и банк «Енисей» в России, контроль в Инвестбанке и так далее. Мы вынуждены были продать небольшой банк в Панаме за три копейки, чтобы туда не вошла интервенция.

— «За три копейки» — это за сколько?

— За серебряный доллар. У меня даже есть договор. Там ведь живые люди работают. Мне этим банком уже не владеть, а у них была бы головная боль.

Почему я чувствую себя дураком? Мне нужно было думать: ведь я же русский!

— И что это означает?

— Для Литвы я — олицетворение той самой «руки Кремля», которую до сих пор никто не видел, но с которой все активно продолжают бороться. Да, когда у вас в стране гражданин России владеет крупнейшей финансово-промышленной группой с большим количеством денег, это, видимо, опасно.

— Насколько большим?

— В группе было семь с лишним миллиардов активов. Кроме того, мы контролировали медийный ресурс не только в Литве, но и в Латвии (в частности, газету «Телеграф»).

Lietuvos rytas — медийный ресурс номер один в Литве. К нему всегда относились с пиететом, и собственники никогда не вмешивались в работу редакции, не цензуровали и не указывали, что и как писать.

Один из чиновников литовского правительства однажды сказал мне: «Слушай, rytas очень плохо пишет про Далю, она бесится. Сделайте так, чтобы журналисты этого не делали». Я удивился и ответил, что сделать этого не могу, мы же не в СССР.

Кстати, об этом мало кто говорит, Грибаускайте окончила Высшую партийную школу и еще в 1992-м преподавала историю КПСС. Ее отец был руководителем кадрового подразделения КГБ Литвы.

А однажды она проснулась и заявила, что Snoras вообще не литовский, а русский банк. В такие вопросы вообще-то следовало вникать, с учетом того, что Snoras был восьмым по величине налогоплательщиком в стране.

— Как изменилась редакционная политика медийной группы после ее национализации?

— Не найдете ни единой заметки даже с намеком на то, что Грибаускайте — плохая.

Викинги в городском банке

— Как вы намерены проучить действующий менеджмент украинского CityCommerce Bank, который, по вашим словам, отобрал у вас банк вместе с деньгами, принадлежавшими вам и вашей семье?

— К сожалению, суды по деньгам, которые были в банке, мы проигрываем. Проигрыш по беспределу.

— Это как?

— Решения судов по нашим вкладам были вынесены заранее. Речь идет о 13,2 миллиона евро — деньгах, которые принадлежали моей семье и моему партнеру. Тумовс просто подделал документы и украл эти деньги из банка, а суд уже по факту проведения экспертизы принял «правильное» решение. И понятно почему. Один из внезапных акционеров Андрей Стрижак— сын Андрея Стрижака-старшего, который в вашей стране является судьей Конституционного суда.

— Вы утверждаете, что Стрижак, Тумовс и Вадим Котович — действующие акционеры и менеджеры банка, воспользовавшись ситуацией вокруг банка Snoras, переписали его на себя. По вашим словам, они предложили вам оставить доверенность для переоформления собственности на 11 физических лиц, чтобы защитить актив в Украине. Вы так и поступили. В то же время Рэйнис Тумовс в интервью «Эксперту» утверждает, что вы еще в прошлом году продали банк. Кому верить?

— У меня на каждое действие есть бумажка. Действительно, покидая Украину в состоянии аффекта, я оставил доверенность. В итоге банк по этой доверенности был переписан не на моих, а на совершенно чужих мне людей. От продажи банка, за который я заплатил Алексею Савченко (бывший председатель правления и совладелец Конверсбанка, ранее Партнер-банк. — «Эксперт») 22 миллиона долларов, я не получил ничего.

— Как вы намерены вернуть деньги?

— Мы люди цивилизованные, поэтому стрелять по ним не будем. Группа адвокатов в Украине пишет заявления и обращения в разные правоохранительные органы. Пока — без толку. Очевидно, что сделки, которые провели Стрижак и Тумовс с акциями банка по доверенности, выглядят очень странно. И еще более очевидно, что Стрижак, имеющий в судах огромное влияние, выстроил коррупционные цепочки таким образом, что шансы выиграть это дело у меня минимальны.

— Иными словами, вы не будете делать ничего?

— Ну почему же? У Convers Group в Украине были обязательства перед английской материнской компанией. Соответственно, мы будем судиться с украинской группой, которая сейчас называется Global Financial Management Group, — это холдер «Конверса». Ведь чем хороша Англия: здесь есть правосудие и право. Мы будем выносить решение в этой стране с тем, чтобы оно вступило в силу в Украине и сопредельных странах. К примеру, есть документы, которые удостоверяют, что Рэйнис Тумовс лично должен моей офшорной компании Vientine Overseas 4,7 миллиона евро.

— И что это даст?

— Решение суда заблокирует корреспондентские счета Тумовса, ограничит его передвижение по миру. В европейских странах воров не любят.

— Извините, но ваши действия похожи на мышиную возню с минимальным шансом на успех. Вы так не считаете?

— Кроме того, сейчас английские юристы рассматривают экономическую суть сделки, и если Тумовс уверяет, что купил банк за миллион гривен, он должен доказать, что у меня с ним было соглашение о продаже финучреждения за эти деньги.

— А вдруг оно у него есть, что тогда?

— Нет, такого соглашения не было. В Англии ведь нет Стрижака, поэтому даже если эти ребята принесут поддельное соглашение, то в Лондоне будет назначена экспертиза, которая моментально выявит фальшивку. И мы быстро докажем, что банк был украден.

— Сохраняете ли вы какой-то личный контакт с бывшими партнерами? Вот если вы сейчас позвоните Тумовсу, что он вам скажет?

— Не возьмет трубку. Хотите, проведу эксперимент и позвоню?

— Хочу.

(Звонит.)

— И?..

— Тумовс в Риге: автоответчик отвечает по-латышски, а его телефон выключен.

Он трубку не возьмет, мы уже пытались разговаривать с ним, со Столаром и Стрижаком. Стрижак просто подлец. Столар — типичный представитель молодого поколения: дурной, беспредельный, отчаянный парень.

— А как он попал в ряды акционеров банка?

— Столар был клиентом банка, причем я не сказал бы, что каким-то ключевым. Когда я оставил Стрижаку и Тумовсу доверенность, они записали на него часть акций. Его привел Стрижак как перспективного клиента. Столар занимается тем, что осуществляет поставки в Госрезерв Украины и выкупает из него то, что эта структура распродает. Мечтает купить «Киевхлеб».

— На чём закончилось ваше двустороннее общение?

— Последняя встреча, на которой присутствовали Тумовс, Столар, Котович, мой отец и мой заместитель, два адвоката из Москвы и еще несколько уважаемых господ, состоялась в Лондоне. Поругались. После бывшие партнеры прислали по электронной почте ультимативное предложение о том, что отдадут мне банк лишь в том случае, если мы заплатим за него около 17 миллионов евро.

— И что тогда?

— Тогда они готовы встать и уйти. Если же этого не произойдет, и нам не удается договориться, то они забирают себе банк и деньги в нем. Что и случилось — такой вот украинский бизнес.

Да и вообще, кто будет вести переговоры с человеком, у которого в What's up висит заставочная картинка с шикарным статусом «Я не принимаю близко к сердцу то, что с легкостью посылаю в жопу» и картинка агрессивного викинга?

— Это вам, наверное, адресовано.

— Наверное. В Украине Тумовс — личность известная, к нему есть вопросы по банкротству Одесса-банка. Его тесть — прокурор Одесской области. Когда мои знакомые приютили Тумовса, и тот оказался у нас, он так же «аккуратненько» снял с дистанции этих же знакомых, вполне приличных людей. Потом проделал такой же трюк с нами. Впоследствии он «дернет» клиентские деньги из City и будет жить с ними где-нибудь в Италии.

— Зачем же вы связались и взяли на работу человека, профессиональный опыт и биографию которого сегодня так осуждаете?

— Тумовс был рядовым менеджером. Он не был председателем правления банка, а когда мы пытались согласовать его кандидатуру с Национальным банком, то регулятор отказался это делать, несмотря на попытки Тумовса через родственников и Стрижака решить этот вопрос. Тумовс, надо отдать ему должное, обладает полезной чертой характера — умением, как змея, втираться в доверие.

Украинская коррупция

— Почему, с вашей точки зрения, Национальный банк Украины проявляет минимальный интерес к этой истории, если она действительно такая, как вы ее подаете?

— Наши юристы общались и с председателем Сергеем Арбузовым, и с его замом ИгоремСоркиным. Нас там приняли благосклонно, поговорили, чего-то пообещали и отправили восвояси. Таким отношением ко мне я не удивлен. Им ведь всё равно: на финансовое состояние НБУ мое состояние никак не влияет. Почему они так пассивно себя ведут в отношении банка и бывших его клиентов, скажу одно: уровень коррупции в вашей стране зашкаливает. Инвесторы толпой бегут из Украины.

— Многие украинские банкиры в неформальных беседах жалуются на коррупцию в НБУ, но из-за боязни проблем с регулятором публично не раскрывают ни схем, ни сумм. Сколько стоят негласные услуги Нацбанка?

— У вас в Украине нет системы надзора, и всё можно купить как в супермаркете. При этом у вас дешевый Национальный банк.

В свое время мы проанализировали деятельность около двадцати банков. В России за такую деятельность лицензии были бы отозваны немедленно. То, что происходит в CityCommerce Bank и подобных ему финучреждениях, сегодня в России или Европе просто нереально.

— Сколько нужно дать, чтобы, например, проверка пришла и ушла?

— До сотни тысяч долларов. В этих же пределах — получение какого-нибудь разрешения.

— В какую сумму обойдется получение лицензии?

— Цена лицензии на ведение банковской деятельности — пять-шесть миллионов долларов, при этом «двушку» нужно отдать в НБУ. Всё заносится кэшем.

— А рефинансирование?

— Стоимость за рефинансирование заложена в ставке. Если официальная ставка десять процентов годовых, а реальная ставка привлечения на рынке — двадцать, то половину от десяти отдадите регулятору. Вообще-то Национальному банку Украины проще было бы повесить прейскурант на дверях центрального здания по улице Институтской.

По материалам argumentua.com