Фонд гарантирования вкладов. Деньги без гарантий

В конце 2015 года Национальный банк Украины (НБУ) признал неплатежеспособным старейший банк независимой Украины – “Укринбанк”. Вскоре Фонд гарантирования вкладов физических лиц (ФГВФЛ) ввел в учреждение временную администрацию. Акционеры “Укринбанка” стали одними из немногих, кто успешно оспорил эти действия регулятора и Фонда в суде.
Несмотря на то, что в законодательстве нет механизма возвращения ликвидируемых финучреждений к жизни, “Укринбанк” сумел восстановить работу, как небанковское учреждение, изменив название на “Украинскую инновационную компанию” (Укринком) и юридический адрес – на город Северодонецк Луганской области. Правомерность этих действий также подтверждена судом.
Через 2 года после того, как акционеры вернули себе контроль над активами, владелец компании Владимир Клименко рассказывает о перспективах работы в условиях неопределенности украинского банковского рынка.

Кто и как пугает инвесторов
Когда в 2015 году в банк вошла временная администрация – это стало для вас неожиданностью?
Мы предполагали, что такой сценарий возможен, но не думали, что Нацбанк пойдет на это именно в тех обстоятельствах, в которых он это сделал. Мы не собирались уходить с рынка – и регулятор это видел. За период с 2013 по 2015 годы мы нарастили капитал банка с 200 до 620 млн гривен в соответствии с требованиями НБУ.

Были ли предпосылки для признания нас неплатежеспособными? Да. И это были объективные обстоятельства.

Во-первых, потеря более 1 млрд гривен работающих активов на Донбассе и в Крыму. В этих регионах у нас была сконцентрирована треть кредитного портфеля. И осталось очень много ликвидных залогов.

Во-вторых, решением правительства все госпредприятия были переведены на обслуживание из коммерческих в госбанки. Из-за этого мы потеряли около 250 млн гривен ресурсной базы для поддержания ликвидности банковской деятельности, также госпредприятия перестали нам гасить кредиты.

В-третьих, банковская система продолжала терять средства вкладчиков. За 2015 год отток депозитов физических лиц в Украине составил 17,4 млрд гривен. Это был самый большой отток за все время кризиса. Конечно же, “Укринбанк” не был исключением.

Отдельные эксперты заявляли, что перед ликвидацией “Укринбанк” успел взять 200 млн гривен рефинансирования и что эти деньги в результате растворились. Нацбанк выдавал такую сумму?

На дату введения временной администрации в “Укринбанке” не было ни копейки государственных денег.

В 2008-2009 годах наши предшественники, предыдущие собственники банка взяли в НБУ 400 млн гривен долгосрочного рефинансирования. После смены владельцев в 2010 году мы брали еще 80 млн гривен. Но всю эту сумму погасили до конца 2011 года. Это были последние “длинные” деньги, которые брались перед ликвидацией, а “ночные” я бы в расчет не брал, потому что они сразу возвращаются.

Больше мы с НБУ по вопросу рефинансирования не связывались. Так что данные о 200 млн гривен – это вранье.

Что касается 2015 года, то ситуация была не самой лучшей. И в цивилизованной стране центробанк сам обязан был бы предложить помощь финучреждению, попавшему в объективную турбулентность по мгновенной ликвидности, чтобы сбить панику среди вкладчиков.

Однако если вы помните ситуацию 2014-2015 годов, разгар “банкопада”, у Нацбанка была вполне однозначная позиция: “если сам выжить не можешь – до свидания, уходи с рынка”. Это относилось ко всем банкам, кроме государственных – единственной категории банков, которые в тот период поддерживало государство. Вместе с тем, кредитный портфель госбанков качественно был хуже, чем у коммерческих, в т.ч. и у ”Укринбанка”.

Да, в НБУ нам предлагали рефинансирование под 30% годовых не более, чем на 2 недели. А это значит, что банк как минимум должен был работать по кредитам по ставке не менее 35% годовых при средней стоимости кредитов по рынку 22%. Добавим еще фактор девальвации. Очевидно, что рефинансирование на таких условиях было бы тупиковым сценарием.

Почему не получилось привлечь инвестора?

У нас было несколько предложений от инвесторов, среди которых был даже известнейший американский фонд ОРIC в лице его полномочного представителя Wings and Freeman Capital. Но все сделки сорвались, по сути, из-за действий Нацбанка или Фонда гарантирования вкладов.

С одним из таких инвесторов, компанией Schneider Brothers, мы проводили встречу в кабинете у первого замглавы НБУ Александра Писарука. И тот прямо в лицо сказал потенциальному инвестору, готовому вложить 1 млрд гривен в банк: “Мой вам совет: как можно скорее уезжайте из этой страны”. Кстати, мы обратились по этому факту в Нацполицию, и там открыто уголовное производство №12017100070005042 по ч. 1 ст. 364 УК Украины, поскольку Писарук, по нашему мнению, принял все меры для создания условий непоступления в “Укринбанк” международных инвестиций, что в результате привело к признанию Банка неплатежеспособным.

Со вторым инвестором, израильской компанией ORO VETURES FINANCIAL Advisory Services, мы подписали предварительный договор об инвестировании 21 млн долларов (около 500 млн гривен). Однако и здесь “подсобил” Нацбанк, нарушив все разумные сроки для регистрации инвестиционного договора. Регистрация завершена была 14 декабря где инвестор получил право в течении 180 дней ввести деньги в страну.

24 декабря 2015 года мы с представителем инвестора пришли к Екатерине Рожковой (тогда – директору департамента банковского надзора) с информацией о том, что заход инвестиций на счет ожидается 28 декабря. Такая дата была обусловлена режимом работы иностранных банков в рождественские праздники. По тону и содержанию разговора мы поняли, что НБУ одобрил наши действия. Тем не мене, в тот же день было принято решение о введении временной администрации.
Почему Вы решили оспаривать действия НБУ и Фонда?

Мы изначально понимали, что не нарушили ни одного из пунктов ст. 76 Закона Украины “О банках и банковской деятельности”, который содержит основания для признания неплатежеспособности банка. Я считал и считаю, что у нас в банке достаточно активов, чтобы рассчитаться по всем обязательствам. И за 2 года работы в новом статусе нам удалось погасить 1,143 млрд гривен или около 2/3 обязательств перед вкладчиками-держателями депозитов свыше 200 тыс. гривен.

Возвращение и укрепление

Когда и на каких основаниях Вы вернули контроль над активами, чтобы выплачивать такой объем средств вкладчикам?

В июле 2016 года после целого ряда выигранных судебных дел о незаконности действий НБУ и Фонда о признании “Укринбанка” неплатежеспособным, введении временной администрации и началу процедуры ликвидации, “Укринком”, как приобретатель всех прав и обязанностей банка, начал свою работу.

Активно взаимодействовать с клиентами мы начали в ноябре 2016 года, отстояв в судебном порядке доступ в центральный офис банка. С тех пор компания только наращивает работающие активы для скорейшего расчета по обязательствам банка. Например, за 2 года доходность от сдачи в аренду недвижимости увеличилась в 2 раза.

Еще один механизм: взаимозачеты между крупными вкладчиками и крупными заемщиками. Компания помогает им найти друг друга, уменьшает свои долги и проблемный кредитный портфель.

На какой стадии сейчас судебные процессы против НБУ и Фонда?

Мы прошли все судебные стадии по двум судебным процессам: о незаконности введения временной администрации в банк и незаконности процедуры его ликвидации.

Но Верховный суд Украины неожиданно отменил решения предыдущих инстанций, мотивируя тем, что истцом выступал “не тот” акционер. Субъектом банковского надзора является мажоритарный акционер, а обжаловал решения регуляторов один из миноритарных акционеров банка.

Практика Европейского суда по правам человека исходит из того, что будь у акционера хоть 1 акция, он является полноправным участником всех процессов. И если происходит лишение его собственности (а именно это и сделали Нацбанк с Фондом) – он вправе это оспорить подобные решения.

Поэтому на такой явно дискриминационный вердикт ВС, подан иск в ЕСПЧ, он принят к рассмотрению.

Но параллельно также был подан иск от мажоритарного акционера “Укринбанка” в национальных судах. Аргументы простые: Нацбанк должен был дать 180 дней на заведение инвестора, как это предусмотрено законом. Он этого времени не дал. Суды с этим соглашаются.

Много ли заемщиков, которые рассчитываются по кредитам, полученным в ”Укринбанке”?

Достаточно, чтобы гасить наши долги перед вкладчиками. Мы ведь одно и тоже юрлицо: у “Укринкома” тот же код ЕГРПОУ, что и у “Укринбанка”. Согласно нормам Гражданского кодекса, код ЕГРПОУ является идентификатором юрлица. Произошло всего лишь переименование юридического лица.

Наша логика такая: основная сумма тела погашаемых кредитов должна погасить сумму тела депозитов. И мы работаем так, чтобы не проедать платежи по кредитам. Только 3 крупных заемщика должны нам 1 млрд гривен. За счет этих средств мы могли бы полностью рассчитаться со всеми вкладчиками 200+ тыс. гривен и с юрлицами.

Тем не менее, одним из главных обвинений со стороны Фонда гарантирования вкладов является якобы выведение “Укринкомом” активов на третьих лиц. Фигурирует цифра 1,8 млрд гривен – что это за активы?

В обвинениях Фонда нет логики: зачем нам выводить куда-то активы, если они работают и приносят прибыль? С чего бы мы выплачивали тогда вклады? 1,8 млрд гривен – это сумма, которую погасил Фонд вкладчикам до 200 тыс. гривен, то есть гарантированные вклады. Причем сделал это стремительно, в течение четырех месяцев весны 2016 года. Ни в одном банке, сопоставимом с “Укринбанком” по размерам так стремительно выплаты в таких объемах не проводились. 100 млн гривен временная администрация Фонду вернула. То есть мы должны Фонду 1,7 млрд гривен. Это наши прямые обязательства.

Зачем понадобилось так стремительно выплачивать эти деньги?

Чтобы сделать ситуацию необратимой. Мы ведь как только начали получать судебные решения о незаконности действий Фонда и Нацбанка, тут же написали письма и попросили если не прекратить, то как минимум приостановить выплаты. Нас не услышали.

Более того, есть даже факт подделки документов. 16 марта 2016 года один из судов признал незаконным решение о введении временной администрации. Адвокаты направили письмо в Фонд – не принимайте решение о ликвидации. Фонд отправляет письмо 17 числом, что ликвидирует банк. А потом, когда мы обратились к ним, они отозвали свое письмо и написали его уже от 12 марта (кстати, в субботу) – якобы до решения суда.

“Фонду не интересны “живые деньги”

Как вы собираетесь возвращать Фонду деньги?

Эта сумма у нас в кредиторской задолженности, мы будем ее возвращать так же, как мы возвращаем вкладчикам “200+” – по результатам работы активов. Другое дело, что Фонд, по всей видимости, не очень хочет получать наши деньги.

В чем это проявляется?

Мы неоднократно обращались к Фонду с предложением пошагового плана действий по возвращению нашего долга. Вопрос номер один в этом списке – это предоставление нам реестра кредиторов, которым Фонд выплатил эти 1,8 млрд гривен. По нашей информации, не все вкладчики, которые получили деньги якобы в качестве компенсации депозитов в “Укринбанке”, являлись нашими клиентами. Фонд не реагирует ни на наши просьбы, ни на требования предоставить реестр через суд, ни на адвокатские запросы. А без реестра кредиторов мы не можем начать гасить долг.

Неофициально Фонд дал нам понять, что там скорее сожгут эти документы, чем отдадут. Мы также неформально передали, что если выявим хоть одну гривню, выплаченную “налево”, то сделаем все от нас зависящее, чтобы правоохранители проверили все выплаты по всем банкам, осуществленные с 2014 года.

Впоследствии, кстати, мы действительно нашли такие “левые” выплаты и передали эти факты в Нацполицию и Генпрокуратуру.

Отсутствие реестра кредиторов позволяет недобросовестным вкладчикам реализовывать мошеннические схемы, например, получать компенсационные выплаты дважды. Так поступили наши клиенты в Крыму, которые сначала запросили возмещение своих вкладов в российском фонде гарантирования, а затем после начала ликвидации банка дружно зарегистрировались в Херсоне и получили выплаты от ФГВФЛ. При этом без реестра мы не можем вести полноценный диалог с российским фондом гарантирования, чтобы нормально закрыть все дела в Крыму.

Кроме того, Фонд возврат как можно быстрее государственных денег в казну не интересует, а интересует возобновление их статуса в банке и доступ к его (банка) активам.

В чем конкретно состоит интерес Фонда?

Вся практика по банкам, которые были признаны неплатежеспособными и куда была введена временная администрация Фонда, заключалась в том, что сумма проданных Фондом активов в результате равна сумме, выплаченной вкладчикам в рамках выплат гарантированной суммы — 200 тыс. гривен.

А вкладчики “200 тыс.+” уже ничего не получают. Мало того, в некоторых случаях суммы проданных активов даже недостаточно, чтобы компенсировать произведенные Фондом выплаты. Речь идет о продаже активов по сильно заниженной стоимости, в некоторых случаях, о 0,8% от фактической цены залога. Естественно, это большая коррупционная схема, на которой удобно наживаться.

Я не исключаю, что и в нашем случае Фонду не интересно получить 1,7 млрд гривен “живыми деньгами”, поскольку они официально пройдут по счетам. Им выгоднее распродать активы через теневые схемы и получить “дополнительные аргументы” от “благодарных покупателей”. Если же идти “по-белому”, то мы полностью рассчитаемся с Фондом и останемся “в плюсе”, поскольку активов – как фактических, так и потенциально недооцененных у нас достаточно.

О каких недооцененных активах идет речь?

Временный администратор оценил объем наших активов в Крыму в одну гривну. Это при том, что стоимость наших залогов там превышает 200 млн долларов. Группа компаний Игоря Коломойского недавно отсудила у россиян в Гаагском суде потерянные активы в Крыму на сумму 169 млн долларов, легализовали это решение здесь в Апелляционном суде. Аналогичное решение на 1,3 млрд долларов принято по “Ощадбанку”. Я считаю, что это примеры, которым нужно следовать. Для нас это реалистичный сценарий, мы готовим документы для подачи в Гаагский суд.

Что еще происходило в банке во время работы временной администрации?

Кроме озвученных ранее в СМИ фактов ”разбазаривания” имущества, потери кредитных дел и целого ряда других злоупотреблений, которые мы выявили при инвентаризации, была также попытка продать наше здание на Львовской площади.

Как только сюда зашла временная администрация, сразу начали ходить различные комиссии, чтобы признать здание непригодным к эксплуатации. Его рыночная стоимость 8-9 млн долларов. Но если бы его продавали как непригодное – ушло бы за 2 млн долларов официально и еще 2 млн наличными. Покупатель мне уже известен и мне известно, кто занимался этим в Фонде гарантирования. То есть, речь идет о банальном ”распиле”.

В обвинениях Фонда в Ваш адрес упоминается финансовая компания, к которой якобы перешли права требования по отдельным кредитам. Это и называют “выведением активов”. Можете пояснить, что это за операции?

Наши счета сегодня арестованы по исполнительным производствам от вкладчиков, которые хотят вернуть свои деньги как можно скорее. Как только мы взыскиваем по долгам какой-то залог – дом или автомобиль – на него сразу накладывается арест. Ситуация настолько абсурдна, что мы от имени компании даже судебный сбор не можем заплатить, так как счета арестованы. Поэтому работа с такими компаниями, о которых вы упомянули – это просто техническая возможность хоть как-то выплачивать людям зарплату и покрывать операционные расходы. В Фонде просто не видят всех сделок в комплексе, и потому пытаются их оценить как некие незаконные действия, но это не так.

Суд с “Оболонью”: хотели скидки в 70%

Сейчас одна из самых больших проблем компании – это вернуть те самые долги крупных компаний, которые позволят рассчитаться и с вкладчиками, и с Фондом. Вы находитесь в длительной судебной тяжбе с компанией “Оболонь” — на какой стадии сейчас процесс и каковы его перспективы?

Начать нужно с позиции, которую заняли некоторые крупные заемщики по отношению к нашей компании. Я встречался со всеми крупными клиентами – “Оболонь”, Первомайский молочный консервный комбинат, компания “Укрполискорм”, за которой стоит народный депутат Сергей Скуратовский. Они прекратили платить по кредитам еще в 2016 году. У всех было одно объяснение: мы с Фондом договорились погасить 30% суммы. То есть Фонд гарантирования позволит оплатить кредиты с дисконтом на уровне 70%. А разницу акционеры и я будут вынуждены вкладчикам заплатить из своего кармана.

Моя позиция не меняется: заемщики должны рассчитаться по своим кредитам в полном объеме. Тем более, у этих компаний явно нет вопросов с финансами.

Юристы “Оболони” решили в суде оспорить вообще наше право взыскивать с них кредит, поскольку мы поменяли название и виды деятельности. Якобы мы нарушили процедуру перехода из банка в обычное юрлицо. И это нарушение заключалось якобы в том, что мы не согласовывали наш новый устав с Нацбанком. Но юридическая тонкость, которую не хотят видеть суде, состоит в том, что как только Нацбанк отозвал у “Укринбанка” лицензию, банк вышел из-под его юрисдикции. То есть компания не должна и не может согласовывать с Нацбанком свои учредительные документы.

Суды с вами согласны?

Мы попеременно выигрывали и проигрывали в разных инстанциях, сейчас дело дошло до Большой палаты Верховного суда. На ее заседаниях рассматриваются коллизии, когда разные кассационные суды по одинаковым обстоятельствам принимают разные решения. Дело в том, что суд по гражданским делам, где у нас есть дело одного из вкладчиков, полностью признает “Укринком” и “Укринбанк” одним юрлицом. То есть несмотря на потерю банковской лицензии, у нас осталась обязанность вернуть человеку вклад. Мы и не отрицаем ее.

По этой же логике, у нас как у не-банка остались полномочия взыскивать (не выдавать!) кредиты. Однако хозяйственный кассационный суд и его объединенная палата считают иначе. Именно поэтому сейчас дело вынесено на Большую палату ВС.

Вы хотите вернуть банковскую лицензию ”Укринбанка”?

Практика говорит о том, что банковские лицензии не возвращаются. Но когда мы восстановим свои активы и рассчитаемся с вкладчиками, то готовы будем либо купить банк, или же объединиться с кем-то. Наша идея регистрации в Северодонецке была в том, чтобы работать, как банковская структура на Донбассе, чтобы помогать восстановлению этого региона, когда оккупанты его покинут. Такая была цель. Мы бы даже пригласили областную администрацию в акционеры этого банка, чтобы все было прозрачно и под контролем. Возможно ли будет это реализовать – посмотрим после того, как вернем все деньги вкладчикам и рассчитаемся с Фондом.

Да, сейчас законодательно в Украине не определено, как возвращать банк на рынок после его выведения с рынка, но ведь его можно создать! Знаю, что в парламент уже было внесено два законопроекта по данному вопросу. Как говорит международный опыт, абсолютно нормально, когда остается работать юрлицо вместо банка, но идет возмещение убытков акционерам банка, в соответствии с судебными решениями. Мы возмещения не просим, мы просто хотим получить возможность нормально работать в рынке.

“Я банкирам не завидую”

Как Вы оцениваете сегодня состояние банковской системы?

Я банкирам сегодня не завидую. Кризис 2014-2015 годов породил взаимное недоверие вкладчиков к банкам, банков к заемщикам, а самих заемщиков стимулировал к нежеланию погашать взятые кредиты. Эта ситуация пока не исправлена. Почему не кредитуют? Банки боятся, не хотят кредитовать новых клиентов, которые могут повести себя так же, как клиенты многих ликвидируемых банков – просто отказаться платить.

В 2018 году многие говорили об избыточной ликвидности, которую приходится вкладывать в ОВГЗ (облигации внутреннего государственного азйма). На Ваш взгляд, почему это происходит? Насколько привлекательны вложения в ОВГЗ для банков сегодня?

Интересны именно по причине отсутствия рисков при вложении в ОВГЗ – в отличие от рискового кредитования. Проценты по гособлигациям очень выгодные. Где сегодня в мире можно без риска получить гарантированную доходность 19% годовых? Миллиарды гривен банковской прибыли получены именно благодаря ОВГЗ.

Как Вы думаете, какие сектора экономики сегодня интересны с точки зрения выдачи кредитов?

Что касается секторов, то первый сектор для кредитования сегодня – это агробизнес, благодаря которому в Украину возвращается больше 6 млрд долларов. А реально могло бы быть больше – процентов 30 выручки остается за рубежом. Кроме того, почти не занятая ниша – кредитование машиностроения. И конечно торговля и беззалоговые кредиты населению.

В сентябре НБУ повысил учетную ставку до 18%. И тут же пошел рост ставок по депозитам, с небольшой отсрочкой во времени, но начали расти и ставки по кредитам. Обоснована ли такая политика НБУ?

Это все связано с удержанием курса гривны. Учетная ставка может быть ниже, когда государство Украина не будет убыточным и сможет обслуживать свои кредиты. Сегодня нет такого роста ВВП, чтобы спокойно обслуживать проценты по обязательствам. Пока это будет происходить (будем гасить новыми займами прежние долги), гривня будет девальвировать. Нужна реформа налоговой системы, доверие к банкам и кредитование банками реального сектора экономики.

Как Вы оцениваете законопроект о “сплите” — передаче надзора за страховыми и финансовыми компаниями Нацбанку?

Я считаю этот закон преждевременным. Такая реформа возможна. Но до этого момента Национальный банк должен построить свою систему надзора таким образом, чтобы был реальный надзор и валютный контроль. А пока мы видим нарушения и злоупотребления, которые проходят мимо надзора Нацбанка.

По материалам: ord-ua.com