Анатолий Матиос заврался

Что и требовалось доказать. Главный военный прокурор Анатолій Матіос, он же “Толик-тепловизор” — врет не только о покушении на Шокина, он врет и о своих успехах, подтасовывает статистику. И в руках этого человека — тысячи жизней военных. Мало того, этот человек, запуская в прессу утку о дезертирстве чуть ли не дивизии украинских солдат – откровенно играет на руку Москве, которая тут же использовала эту «информацию» в целях грязной пропаганды. Впрочем, стоит ли удивляться деятельности человека, который при Януковиче вполне благополучно служил в Администрации Президента! Удивляться стоит тем идиотам, которые сейчас поставили его на этот пост.

Прошло чуть больше года с того момента, как была восстановлена военная прокуратура — была подведена законодательная база для работы ведомства, от которого ожидали, что оно станет надежной опорой в наведении правопорядка и крепкой дисциплины в воинских формированиях. Однако, как констатирует в своем блоге на “Обозревателе” бывший заместитель военного прокурора Центрального региона Украины Анатолий Маркевич (уже почти 10 лет занимающийся адвокатской практикой), к полноценной работе военная прокуратура приступила в конце 2014 года. На основе статистических данных, которые обнародованы на сайте ГПУ, Маркевич проанализировал работу военных прокуратур в течение 2015 году, и выявил целый ряд скандальных моментов.

“Прокурорская правда” предлагает читателям ознакомиться с позицией Анатолия Маркевича о том, как замглавы ГПУ — главный военный прокурор Анатолий Матиос подменил пиаром реальную работу, какова на самом деле нагрузка на работников военной прокуратуры и как в Украине был создан миф о дивизии дезертиров:
«Давайте беспристрастно проанализируем работу военных прокуратур в течение 2015 году на основании статистических данных, которые содержатся на сайте Генеральной прокуратуры Украины. Сразу следует оговорить, что оценка по статотчетам может быть осуществлена только по уголовным правонарушениям исключительной подследственности военной прокуратуры — военных правонарушениях.
По сведениям СМИ, особенно сообщениями в них Главного военного прокурора Анатолия Матиоса, можно говорить, что кроме военных правонарушений — основной подследственности военных прокуратур согласно УПК Украины, они расследуют некоторые другие правонарушения не своей подследственности. Но все эти случаи являются исключением из общего правила, установленного уголовным процессуальным кодексом, и не отражаются в отчетности. Сведения об этом содержатся только в статистических отчетах военных прокуратур, которые не доступны общественности. Все уголовные производства чужой подследственности, которые расследовались военными прокуратурами, «растворены» в общем отчете и их из него невозможно выделить. Поэтому вынуждены пользоваться только статистическими сведениями исключительной подследственности военных прокуратур, предусмотренной законодательством.
За 11 месяцев в 2015 году всего в Украине зарегистрировано 515 648 уголовных преступлений, из которых в суд с обвинительным актом направлено 154 652 (29,9%).
Военных преступлений за этот же период зарегистрировано 6076 (1,2% от общего количества), из которых в суд с обвинительным актом направлено 2 192 (36,1% от зарегистрированных) производства + по 2222 (36,6%) зарегистрированным военным преступлением производство приостановлено. 893 (14,7%) производство закрыто.
Для сравнения за 11 месяцев 2014 было зарегистрировано 2 939 (рост в 2015 году в 2 раза) правонарушений, в суд с обвинительным актом направлено 721 (рост в 3 раза) правонарушения, по 319 (рост в 7 раз) производством следствие приостановлено, по 245 (рост в 3,6 раза) — закрыто. Общие показатели говорят о существенной активизации работы военных прокуроров и следователей.
По информации Главной военной прокуратуры численность военных прокуратур — 560 оперативных работников, из которых 110 — следователи. Несложно посчитать, что на одного следователя военной прокуратуры в течение 2015 ежемесячно приходится 2,8 «законченного расследования» (дело направлено в суд или закрыто) уголовного производства. Кроме того, на следователя приходится еще 2 уголовных производства, следствие по которым приостановлено.
Если не учитывать те уголовные производства чужой подследственности, которые в порядке исключения по решению соответствующего прокурора были расследованы военными прокуратурами, такая следственная нагрузка на одного следователя не является чем-то чрезвычайным по Украине и вполне сопоставима с нагрузкой следователей органов внутренних дел в большинстве регионов Украины. Поэтому заявления руководства Главной военной прокуратуры о чрезвычайной загрузке следственных военных прокуратур, мягко говоря, не имеют под собой оснований.
Количество зарегистрированных военных преступлений в 2015 году по сравнению с 2014 годом выросло вдвое. Но на фоне сокращения кадров во всех государственных структурах на 15-20% руководством государства и Генеральной прокуратуры численность кадров военных прокуратур, в том числе и следователей, увеличено почти вдвое. Поэтому уровень нагрузки на следователя остался примерно тем же. А при более рациональном распределении дополнительно предоставленных штатных единиц и первоочередном на данном этапе задании по выявлению и фиксации преступлений в зоне АТО руководство Главной военной прокуратуре могло бы направить на следственную работу более 110 работников из 560. Тем более это было возможно сделать на фоне существенного сокращение других функций прокуратуры — общего надзора, представительства.
Тем не менее, одной из основных в течение 2014-2015 годов функций — раскрытие и расследование военных преступлений, особенно в зоне АТО, занимается всего 1/5 штатной численности, а 4/5 продолжают занимаются деятельностью, которая по необходимости и важности для государства является несопоставимой со следственной работой. Поэтому можно утверждать, что руководство Главной военной прокуратуры имело все возможности более рационально перераспределить кадры и тем самым существенно уменьшить следственное нагрузка на одного работника, что могло положительно повлиять на качественные и количественные результаты следственной работы в целом.
Если посмотреть на структуру правонарушений, видно, что основной прирост зарегистрированных правонарушений в 2015 году произошел за счет уклонения от военной службы, количество которых возросло в 2,6 раза (с 1871 до 4808). Это было ожидаемым явлением с учетом массовой мобилизации граждан в войска. Практически по каждому второму зарегистрированном правонарушению об уклонении от военной службы следствие было остановлено.
Обычно расследования этой категории военных преступлений является самым простым из всех и относится к категории так называемых “оформительских” производств, не требующих следственной мастерства, напряжения в работе. Обычная рутинная бумажная работа, которую всегда поручали малоопытным следователем.
Интересный штрих по этой категории правонарушений. Недавно Главным военным прокурором было во время брифинга заявлено, что военная прокуратура расследовала 16 тысяч уголовных производств в отношении дезертиров. Новость про целую дивизию дезертиров была широко растиражирована СМИ не только Украины, но и России, где откровенно смеялись над Украиной, что в ней дезертировали едва не все военнослужащие. Однако, сухая статистика отчетов Генеральной прокуратуры говорит, что даже при составлении всех дезертиров за 2014-2015 годы, их наберется всего около 2000. Непонятно, для чего Главному военному прокурору требовалось запускать такую громкую басенку, увеличив количество дезертиров в 8 раз!
Даже если предположить, что Главный военный прокурор дезертирами имел в виду всех лиц, уклоняющихся от военной службы, на самом деле является юридически безграмотным высказыванием для военного юриста, то и в этом случае их число преувеличено почти втрое.
Но самыми удивительными являются статистические данные о служебных правонарушениях военных должностных лиц. Ожидания общественности по усилению борьбы с этими правонарушениями связывались именно с вновь военными прокуратурами. Эти правонарушения являются наиболее сложными для расследования, потребует дополнительных знаний, высокого профессионального мастерства следователей. Но они связаны с тяжелыми последствиями — гибелью и ранением личного состава, потерей оружия, боеприпасов, боевой техники. Ошибки солдата могут привести к его гибели, ошибки офицера, генерала — к гибели многих солдат.
Средства массовой информации в течение двух лет ведения боевых действий содержат большое количество фактов бездействия командиров и начальников, в том числе и при организации боевых действий, небрежного выполнения командирами и начальниками своих служебных обязанностей. Эта информация возбуждает общественность, которая требовала и требует от компетентных органов активизации работы в этом направлении. Именно с бездействием воинских должностных лиц или небрежным исполнением ими своих обязанностей связываются события под Зеленопольем, Изварино, Иловайском, Дебальцево, когда Вооруженные Силы Украины и другие военные формирования понесли большие потери личного состава, потеряли значительное количество боевой техники и оружия. С этих событий прошел уже длительное время, однако, никакой информации общественности о результатах их расследования нет несмотря на многочисленные обещания Главного военного прокурора Анатолия Матиоса довести эту информацию до общества.
Несмотря на относительно небольшое увеличение количества зарегистрированных правонарушений этой категории с 78 до 109, результативность следствия по ним просто ужасает. Если в 2014 году, когда военной прокуратуры до сентября еще не существовало, а штаты тех гражданских прокуратур, выполнявшие их функции, были в 2 раза меньше, в суд было направлено 17 производств — каждое четвертое из зарегистрированных, то в течение 2015 году в суд направлено лишь 6 производств из 109 зарегистрированных, а закрыто 65. И это при наличии следственного аппарата в 110 человек?!
Вышеприведенные статистические данные приводят к неутешительному выводу, что созданная военная прокуратура:
- превратилась в карательный орган именно для рядового состава военных формирований, которых массово привлекают к уголовной ответственности;
- на данном этапе способна расследовать только простые составы военных преступлений, которые совершены в условиях очевидности, то есть, практически не требуют кропотливого получения доказательств, так как является лицо и очевидные доказательства ее вины.
Показателен пример с 42 военнослужащими 51-й бригады, которые в июле 2014 года, оказавшись в окружении, перешли на территорию России, а затем были возвращены в Украину и здесь привлечены к уголовной ответственности… Право является отражением общественного мнения. А в этом случае общество настаивало в первую очередь дать оценку действиям командиров и начальников об оставлении целого подразделения из 42 военнослужащих в окружении, а затем оценивать действия самих солдат. Прокуратура пошла другим путем, все солдаты по одиночке привлечены к уголовной ответственности, а в оценке того, должным выполнили их командиры и начальники свои обязанности по организации боевых действий, общественность не услышала ни слова. И это вызвало возмущение не только родителей и родственников солдат, но и общества.
Офицерский и генеральский состав, к которому общество предъявляет больше претензий и обвиняет во многих поражениях наших войск, гибели людей в результате ненадлежащей организации боевых действий, ненадлежащего или несвоевременного инженерного, тылового обеспечения, огневой поддержки подразделений в бою, остался фактически без надлежащей и профессиональной юридической оценки, просто безнаказанными. 6 уголовных производств в суд из 109 зарегистрированных — это полный провал военной прокуратуры в расследовании служебных правонарушений.
Причины этого провала следует искать прежде всего в неподготовленности следственного аппарата и его руководителей к раскрытию и расследованию этой достаточно сложной категории военных преступлений, которые нуждаются не только в юридических, но и военных знаний, опыта работы в военных формированиях. Главный военный прокурор и привлеченные им другие руководители военной прокуратуры, к сожалению, не являются специалистами в области военной юстиции, никогда не работали с военными формированиями, не имеют надлежащей профессиональной подготовки. Ими же при увеличении штатной численности военных прокуратур на должности массово набирались так же посторонние от военной прокуратуры лица, часто те, кого по тем или иным причинам увольняли из территориальных органов, иногда вследствие профнепригодности.
Этому способствовало то, что отбор в военные прокуратуры происходил без конкурса, как в территориальные прокуратур, только по личному выбору руководства Главной военной прокуратуры. В то же время опытные бывшие работники военных прокуратур этим руководством освобождались или назначались на такие должности, которые не позволяли им любым образом влиять на состояние досудебного расследования уголовных производств, следователями военных прокуратур. Опыт был заменен на личную преданность руководителю. Подготовки и профессионализма этой массы новоиспеченных военных прокуроров и следователей хватило только на количественное увеличение простых составов уголовных преступлений, которые нуждаются только времени и шаблонного оформления процессуальных документов, присущее именно производством относительно рядового состава военных формирований. А офицерско-генеральский корпус военных формирований, судя по статистическим результатах работы по военным правонарушениях, остается вне контроля и влиянием военной прокуратуры.
Чтобы скрыть такие вопиющие промахи в организации собственной работы по раскрытию и расследованию правонарушений, непосредственной подследственности военных прокуратур, руководство Главной военной прокуратуры направило усилия подчиненных оперативных работников на расследование правонарушений чужой подследственности — преимущественно резонансных коррупционных правонарушений, совершенных лицами, которые вообще не имеют никакого отношения к военным формирований — работников фискальной службы, юридических органов местного самоуправления, работников пенитенциарной службы, милиции и т.д. Это можно было бы понять, если бы военные прокуратуры решили все задачи, стоящие перед ней по раскрытию и расследованию правонарушений своей непосредственной подследственности и тогда решили бы помочь территориальным подразделениям прокуратуры в борьбе с этими негативными явлениями. Однако сухие цифры статистики говорят о другом. Провалы в своей работе подменяются снятием сливок по уголовным производств чужой подследственности.
К сожалению, надеяться на улучшение эффективности работы военных прокуратур не приходится. В связи с принятием Закона Украины “О государственном бюро расследований” функция досудебного следствия по военным преступлением ближним время должно быть передано следственным ГБР. Поэтому бесполезно ожидать от следственных военных прокуратур любой активизации работы. Все они в настоящее время заняты не расследованием правонарушений, а поиском должностей для себя в будущем, так как согласно этому Закону в следственные подразделения ГБР может быть принято не более 30% ныне действующих следователей. Поэтому новый следственной орган, на которой будет положен расследования военных преступлений, будет еще менее опытным, чем нынешний, а соответственно качество и эффективность досудебного расследования — еще ниже. В настоящее время нас ожидает период реорганизации, когда действующим следователем уже не к расследованию военных преступлений, вопрос своего будущего бы решить, а как скоро и с кого будет создан следственный орган Государственного бюро расследований, который продолжит расследование, это вопрос будущего.
Скорее всего по уголовным процессах по событиям в Иловайске, в отношении бывших руководителей Министерства обороны Украины и других не менее резонансных, по которым Главный военный прокурор Анатолий Матиос уже больше года обещает довести до общественности результаты предварительного расследования, будет полная тишина, так как эти уголовные производства должны быть переданы другому органу — ГБР. А после передачи новые следственные будут ссылаться, что нужно изучить большой объем материалов. И так пока о этих делах не забудут».

По материалам: ord-ua.com