Откуда в Киев снова пришла «Черная сотня»
В последние годы в Киеве и других украинских городах можно встретить процессии, в которых принимает участие от нескольких десятков до нескольких тысяч (редко, но бывает) человек под бело-желто-черными знаменами, хоругвями, иконами и портретами последнего российского императора Николая ІІ. Кто ходит под этим, какие организации собирают православных на крестные ходы, куда больше напоминающие политические акции?
Союз православных братств Украины им. Андрея Первозванного, другие околоцерковные структуры, разнообразные парамилитарные казачьи организации, российские «фронты» и «партии» (не очень многочисленные, потому и следует брать их в кавычки, но очень агрессивные), некоторые ветеранские организации и т.д. А если в двух словах — «черная сотня» в современном ее варианте.
Хотя бы потому, что среди обязательных предводителей таких действ и их идейных вдохновителей — «Союз русского народа», хорошо известная из истории организация.
Нет, они не совершают, по крайней мере — пока что, еврейских или каких-либо других погромов, хотя могут атаковать то церковь Киевского патриархата, то ее сторонников на улице, то участниц вполне приличных и одетых феминистических манифестаций, то участников пикетов в поддержку свободы слова (с возгласами: «Сарочка, Абраша, идите-ка домой!»). А главное — что они неутомимо работают над превращением Украины в составляющую восстановленной Великой России (желательно, конечно, в виде империи, но сойдет и действующая государственная форма).
Своеобразными символами таких стремлений стали транспаранты, которые сначала появились на юге и востоке страны, а теперь уже дошли и до столицы. Транспаранты и стенды стандартные — изображение царя Николая ІІ и надпись: «Прости нас, Государь, твоих заблудших чад...». Вот так. Граждане независимого Украинского государства, оказывается, — «заблудшие чада» последнего монарха Российской империи, виновника двух масштабных и проигрышных для его государства войн, в том числе и Первой мировой, чье царствование началось кровавой Ходынкой, а закончилось на железнодорожной станции с символичным названием Дно.
Но это — наши дни. А как же исторически возникла и развивалась «черная сотня» (и соответствующий идеологический феномен — черносотничество) в ХХ веке?
«ЧЕРНАЯ СОТНЯ» ВЫХОДИТ НА БОЙ
Первой черносотенной организацией в Российской империи стало «Русское собрание», созданное в 1900 году. В 1905 — 1907 годах в придачу к этому возникают и легально действуют: «Союз русского народа», «Союз Михаила Архангела», «Русская монархическая партия», «Союз русских людей», «Союз борьбы с крамолой», «Совет объединенного дворянства» и другие. Свое происхождение черносотенцы выводили из «черных (низовых) сотен» нижегородского ополчения Смутного времени, возглавляемого Кузьмой Мининым, идеологией которого было «спасение веры отцовской и отечества от погибели».
В начале XX века черносотенцы выступили под лозунгами защиты Российской империи и ее идеологии — «православия, самодержавия, народности». Это официально, а реально эти идеологемы содержали безумный антисемитизм (не случайно многие авторы считали нацистов продолжателями и наследниками черносотничества) и ненависть к либеральной интеллигенции как таковой.
Социальную основу этих организаций составляли разнородные элементы: помещики, представители духовенства, крупной и мелкой городской буржуазии, купцы, крестьяне, рабочие, мещане, ремесленники, полицейские чины, выступавшие за сохранение нерушимости самодержавия и борьбу с инородцами и «чужеземными влияниями». Идеалом общественно-культурной организации для большинства черносотенцев была допетровская Московия, тогда как политически они отстаивали единовластие монарха и совещательную миссию представительских учреждений.
Одним из главных источников финансирования черносотенных союзов были правительственные субсидии. Субсидирование осуществлялось из специальных фондов Министерства внутренних дел, неподотчетных Государственной Думе, что давало возможность контролировать политику черносотенных союзов. Вместе с тем черносотенные движения производили (и успешно) сбор частных пожертвований, это делалось тем более легко, что среди них (и среди их симпатиков) были весьма богатые люди.
Влиятельность «черной сотни» усиливалась откровенным сочувствием к ней со стороны части императорского двора и самого Николая ІІ, видевших в этом «истинно народном движении» опору самодержавного режима в борьбе с идеями парламентаризма и свободы слова. Тем более что среди формальных и неформальных участников движения, по информации тогдашней прессы, были влиятельные священнослужители, например: протоиерей Иоанн Кронштадтский, митрополит Тихон Белавин (будущий патриарх), митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), архиепископ Андроник (Никольский), митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий), протоиерей Иоанн Восторгов, а из известных мирян — вдова и дочь Федора Достоевского.
Следует сказать, что сюжеты, связанные с монахами и священниками черносотенных взглядов, сегодня не особо популярны в российских ультрапатриотических средах, а между тем редко какой еврейский погром обходился без прямого участия персонажей в рясах, не говоря уже о травле разных других «инородцев», включая сознательных или, как тогда говорили, «щирих» украинцев. Так, черносотенное духовенство выступало против панихид по Тарасу Шевченко, и особенно здесь старался митрофорный протоиерей киевского Софийского собора о. Златоверховников.
И хотя большинство духовенства не принадлежало к «черной сотне» и не сочувствовало ей, сотрудничество знаковых деятелей российского православия с черносотенными организациями существенно подорвало общественный авторитет церкви, что проявилось в той легкости, с которой большевики после обретения власти довольно быстро вытеснили религию и религиозные организации на маргинес.
Осенью 1905 года, в ответ на царский манифест, провозглашавший целый ряд свобод — впервые в российской истории, — в более чем ста городах империи прокатились устроенные при активном участии черносотенцев или даже исключительно ими погромы, направленные против евреев, революционеров и либералов (как раз под бело-желто-черными флагами). Были убиты, по данным тогдашней прессы, от 800 до 4 тысяч человек, около 10 тысяч искалечены и ранены. Причем значительная часть этих погромов пришлась именно на украинские губернии — ведь здесь в городах и городках евреи составляли значительную часть населения, в их руках были сосредоточены довольно большие активы. Особенно в этом плане «отличились» Одесса, Екатеринослав, Черниговская губерния...
В 1906 — 1907 годах «Союз русского народа» насчитывал более 300 тысяч членов и был крупнейшей реакционной политической силой Российской империи. И что интересно: как в нем, так и в других черносотенных организациях активные роли играли и на важных должностях состояли персонажи с фамилиями Демченко, Еремченко, Зайченко, Куделенко, Мищенко, Оболонский, Опанасенко, Пихно, Ревенко, Савенко, Слинько, Стельмашевский, Сувчинский, Тришатный, Туткевич, Храпаль и т.д.
Это, наверное, и не удивительно, то же прослеживается и в деятельности такой интеллектуальной ячейки российского монархического движения, идейно близкой к «черной сотне», как «Киевский клуб русских националистов»: почти полностью его членство составляли «лица малороссийского происхождения», которые хотели быть большими русскими, чем москвичи и петербуржцы, и большими верноподданными империи, чем кто-либо.
«ДЕЛО БЕЙЛИСА»: ПОРАЖЕНИЕ ЧЕРНОСОТЕНЦЕВ
Период особой активности черносотенцев пришелся на интервал с 1905 по 1914 год, когда ими по неофициальному одобрению правительства совершались вооруженные нападения на оппозиционеров и еврейские погромы. Черносотенцы организовали убийства депутатов Государственной Думы, выдающихся деятелей конституционно-демократической партии Михаила Герценштейна и Григория Иоллоса, они намеревались убить бывшего премьера Сергея Витте. Активно действовали ультраправые думские депутаты, например, Владимир Пуришкевич и Николай Марков-второй. Но своеобразным апогеем черносотничества, его триумфом, который имел бы масштабные кровавые последствия, должен был стать судебный процесс в Киеве, навсегда вошедший в историю как «Дело Бейлиса».
Напомню, как разворачивались события. 20 марта 1911 года в глиняной пещере на окраине Киева нашли тело 12-летнего гимназиста Андрея Ющинского. Полученные в ходе следствия факты свидетельствовали об уголовном характере преступления, однако министр юстиции российского правительства Щегловитов приказал представить это как убийство с ритуальной целью. Следователи, вышедшие на реальных преступников, были устранены из правоохранительных органов. Зато и прокуратура, и полиция, и судьи согласились с официальной версией. Именно по обвинению в убийстве для принесения человеческой ритуальной жертвы 22 июля полиция арестовала приказчика кирпичного завода, жителя киевского предместья Татарки Менахема Менделя Бейлиса.
Официальную версию преступления поддержали черносотенные организации и ряд газет, начав широкую антисемитскую кампанию под лозунгом «кровь христианская на еврейской маце». Так, газета «Новое время» призывала к расправе над нелюдями-евреями, замучившими христианского ребенка. Журнал «Русское знамя» спрашивал: «Что же наше духовенство молчит? Что же оно не реагирует на зверское убийство жидами мальчика Андрея Ющинского?». Газета «Земщина» изображала детали еще не расследованного дела: «Жиды убили — нет, не убили, а мучили целыми часами свою жертву, прокалывая в разных местах все тело, и, наконец, замучили».
В «Двуглавом орле» киевского полицмейстера полковника Скалона за недостаточную энергию в воплощении официальной версии убийства назвали «жидовским наемником». А ультрачерносотенный «Кіевлянінъ» называл банкира Афанасьева «жидовским отцом» за то, что он давал еврейским купцам кредиты на тех же условиях, что и русским. Защитников же Бейлиса от «кровавой клеветы» (а это обращение подписали 160 известных в Российской империи людей — писателей, ученых, депутатов) черносотенная пресса сразу записала в «жидовствующие» и «шабес-гои».
А в начале 1913 года упоминавшийся уже «Киевский клуб русских националистов» большим тиражом издал и продавал брошюру под названием «Что такое ритуальные убийства». Член клуба, издатель газеты «Кіевлянінъ», думец Василий Шульгин в редакционной статье на третий день судебных заседаний признавал, что «обвинение против Бейлиса — это лепет, который мало-мальски способный защитник разобьет шутя». Вместо этого, на взгляд Шульгина, киевская прокуратура должна была бы «создать обвинение настолько совершенное, настолько мощно построенное, чтобы против него разбилась сила этой огромной волны, поднявшейся ему навстречу».
Но, несмотря на это, несмотря на давление со стороны властных структур всех уровней, несмотря на бурную активность черносотенцев, решительное сопротивление распространялось по Украине и по всей Российской империи. 25—30 сентября 1913 года (после начала самого судебного процесса) в Харькове и Одессе прошли забастовки протеста против фабрикации судебного дела. Михаил Грушевский назвал инициаторов этого «прислужниками племенной и расовой ненависти», «специалистами ритуальной легенды», «творцами кошмарной фантазии и нечеловеческой злобы». Так же высказался и известный общественный деятель, литературовед Сергей Ефремов.
А София Русова, соредактор украинского журнала «Світло», издала в 1911 году брошюру «Слово правды о евреях». В движении протеста против клеветы выступила и украинская социал-демократическая группа высших школ Киева, в ее заявлении говорилось: «Дело Бейлиса не есть делом еврейского народа. Это дело, мучающее все негосударственные народы, волею истории брошенные в тюрьму народов». И, кстати, один из четырех адвокатов Бейлиса на процессе — Григорович-Барский — был выдвинут туда именно от украинской стороны.
Но наступление черносотничества неожиданно для инициаторов этого процесса наткнулось не только на мощное сопротивление честной интеллигенции, но и на позицию 12-ти присяжных, которых судебная власть очень тщательно подбирала для этого процесса; 12-ти присяжных, находившихся под давлением прессы, требовавшей «жидовской крови». Не случайно, писатель Владимир Короленко, разоблачавший в прессе заказной черносотенный характер процесса Бейлиса, впал в отчаяние. Он так описывал судебное жюри: «Старшина присяжных Мельников, мелкий писец контрольной палаты... Пять сельских жупанов, несколько шевелюр, подстриженных на лбу, на одно лицо, будто писец с картины Репина «Запорожцы».
Несколько сюртуков, иногда мешковатых. Лица то серьезные и внимательные, то безразличные...» Короленко замечал: среди присяжных по другим, значительно менее серьезным делам, были университетские профессора, приват-доценты, большинство составляли люди с высшим образованием, а здесь — мещане, чиновники, крестьяне из пригородной зоны Киева. Ни одного интеллигента. И ставка, как цинично выразился один из киевских черносотенцев, на «врожденный малороссийский антисемитизм». И не только на него — ни одного члена любой из демократических партий; наоборот, целых пятеро среди присяжных были членами того самого «Союза русского народа»...
Но произошло чудо. Представьте себе картину: осенний вечер. Суд подходит к концу. Присяжные советуются в своей комнате относительно вынесения приговора. В Софийском соборе продолжается молебен «по невинно убиенному отроку Андрею». У стен собора — несколько тысяч черносотенцев под имперскими флагами и хоругвями, в основном «идейных малороссов», с факелами, которые ждут лишь обвинительного приговора, чтобы начать грандиозный погром, возможно, один из самых больших и самых кровавых во всей мировой истории. В еврейских домах с самой середины дня накрепко закрыты окна и двери. Атмосфера наэлектризована до предела. И вдруг — молнией — весть: присяжные признали Бейлиса невиновным! Все сразу меняется. Поникшие черносотенцы куда-то исчезают, а на улицах Киева, по описанию Владимира Короленко, обнимаются православные с иудеями...
Вот имена этих присяжных, благодаря которым Киев не обрел славу мировой столицы черносотничества: Митрофан Кутовый — крестьянин из Хотова, Сава Мостицкий — киевский извозчик, Георгий Оглоблин — чиновник, Константин Синьковский — почтовый служащий, Порфирий Клименко — крестьянин, рабочий Демидовского винного склада в Киеве, Митрофан Тертичный — житель села Борщаговка, Петр Калитенко — служащий киевского вокзала, Фауст Савенко — крестьянин села Кожуховка, Архип Олийнык — крестьянин из Гостомеля, Йоасаф Соколовский — крестьянин, контролер киевского трамвая, Иван Перепелица — хозяин дома на Вознесенском спуске в Киеве, Макарий Мельников — помощник ревизора губернской контрольной палаты.
Но что интересно: практически повсюду в текстах, посвященных процессу Бейлиса, мы читаем о «простых русских крестьянах» или «мудрости русского народа» или — в лучшем случае — о каких-то абстрактных «православных» (можно не сомневаться: если бы они осудили Бейлиса, то писали бы: «Эти антисемиты украинцы...»). А вот Вера Чеберяк, содержавшая недалеко от места убийства воровскую «малину», этническая украинка, скорее всего, настоящая убийца Андрея Ющинского, случайно увидевшего какие-то детали ее незаконных делишек, нередко в современных публикациях подается как «член партии украинских эсеров-националистов», которую якобы «пропихнул» в 1917 году в Учредительное собрание сам Владимир Винниченко, «лидер» этой мифической партии. Тогда как на самом деле речь идет об «идейно правильной» в глазах черносотенной публики персоне из криминального мира, которую, кстати, тогда же, по горячим следам, разоблачил киевский следователь по особо важным делам Василий Фененко. Что только в его адрес не писала черносотенная пресса! Ведь и «черной сотне», и царской власти нужны были громкий процесс и погром для поднятия имперского духа...
ИХ ПОКА ЧТО НЕСКОЛЬКО ТЫСЯЧ
После процесса Бейлиса активность «черной сотни» пошла на спад. Ее поддержка со стороны власти, заигрывавшей с союзной Францией, ослабла. А во время Первой мировой войны немало черносотенцев погибло на полях битв, другие были застигнуты врасплох свержением самодержавия и раскрытием полицейских архивов, неоспоримо доказывавших финансирование ультраправых организаций властью. Дальше была гражданская война в России и освободительная революция в Украине, когда уцелевшие черносотенцы пошли в Белую армию, где занимались привычными делами: уничтожением «мазепинцев» и еврейскими погромами. Большевики, в первые годы своего властвования использовавшие интернационалистскую риторику, добили «черную сотню» физически — кроме тех, кто успел эмигрировать.
В этом смысле интересна была судьба Василия Шульгина. Кроме шовинистических речей в Государственной Думе, депутатом которой он был три созыва, и таких же статей в газете «Кіевлянінъ», он прослыл и книгами — и украиножорскими, и юдофобскими, одна из которых называлась «Украинствующие и мы». В 1920 году он уехал из Крыма в Югославию, оттуда в 1945 году был вывезен СМЕРШем в Москву и приговорен к 25 годам заключения. Отсидел 11 лет в тюрьме, но потом времена изменились — своего рода «советское черносотничество» стал модным и среди кремлевских хозяев, — и освобожденный Василий Шульгин в возрасте 83 лет в качестве гостя присутствовал на ХХІІ съезде КПСС. Но это уже другая история...
...Между тем наберите в интернет-поисковиках «Союз русского народа» — и вы узнаете, что эта черносотенная организация (на ее сайте указано — основана в 1905 году) совершенно свободно действует на территории Украинского государства, независимость которого она не признает, проводит здесь свои массовые акции и вербует все новых и новых членов. А в начале этого года, оказывается, в Киеве прошло (цитирую на языке оригинала) «расширенное заседание Главного совета Союза русского народа и IV Совещание Южно-Русских отделов и дружественных СРН организаций». Скоро, очевидно, мы услышим о новых акциях современной «черной сотни», которая кичится своей историей и которой очень неплохо живется в якобы независимом якобы Украинском якобы государстве. Пока что черносотенцев в Украине не так много — максимум несколько тысяч. Пока что.
КСТАТИ
16 июня в 17.00 в Киеве, в Конгрегационном зале НаУКМА состоялась презентация новой книги выдающегося общественного деятеля, академика НАН Украины Ивана Дзюбы «Нагнетание мрака: от черносотенцев начала ХХ века до украинофобов начала ХХІ века», которую недавно выпустил Издательский дом «Киево-Могилянская академия».