Убийство по Достоевскому

«Ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом. Силы его тут как бы не было. Но как только он раз опустил топор, тут и родилась в нем сила… Удар пришёлся в самое темя, чему способствовал ее малый рост. Она вскрикнула, но очень слабо, и вдруг вся осела к полу, хотя и успела ещё поднять обе руки к голове. В одной руке ещё продолжала держать «заклад». Тут он изо всей силы ударил раз и другой, все обухом и все по темени. Кровь хлынула, как из опрокинутого стакана, и тело повалилось навзничь»

Ф. Достоевский, «Преступление и наказание»

Валентина Топалова из Старомлиновки (в селе ее звали Валентиной, хотя по паспорту она Варвара) не дожила до своего 65 летия 6 дней. 20 июня её в собственном доме мёртвой обнаружила соседка. Размозжённый череп, кровавые лужи на полу, неестественное расположение застывшего тела — всё это и без заключения патологоанатома свидетельствовало о том, что пенсионерка скончалась в результате «неоднократных ударов тяжёлым, тупым предметом» по голове, как обычно в таких случаях указывают судмедэксперты.

Сообщение о найденном теле с признаками насильственной смерти в Великоновоселковский райотдел милиции поступило 20 июня во второй половине дня. Через несколько часов в Старомлиновку прибыли не только розыскники из райотдела, но и бригада из 2 отдела Управления уголовного розыска УМВД Украины в Донецкой области. Скоро на месте преступления от больших звёзд на погонах рябило в глазах, даже из Донецка приехал один из заместителей начальника УМВД. Служебная собака взяла след, и привела к валявшейся на берегу реки (жилище Топаловой расположено недалеко от речки) непочатой банке пива «Amsterdam». Недалеко милиционеры нашли еще одну банку такого же пива, но пустую. Дальше по следу собака не пошла.

Управление по связям с общественностью МВД Украины о раскрытии этого преступления сообщило в своём пресс­релизе от 27 июня 2011 г.: «В Великоновоселковском районе Донецкой области в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий задержан 28 летний житель района. Предварительно установлено, что он вечером 19 июня проник в дом местной жительницы с целью кражи, но был застигнут хозяйкой и причинил ей смертельные телесные повреждения».

В действительности житель Старомлиновки Денис Ковалёв (род. 22. 04. 1983 г.) был задержан 25 июня. Уже отчаявшись раскрыть убийство по горячим следам, милиция «дорабатывала» до конца списки лиц, имеющих в прошлом судимости и по меркам правоохранителей склонных к криминалу. Таких оставалось ещё достаточно. Даже после «кавалерийского» наскока на село донецких розыскников, больше напоминавшего описанные в литературе об Отечественной войне зачистки оккупантами деревень от партизан, нежели процессуальные действия по раскрытию преступления.

Дом, где было совершено убийство

В перепуганной насмерть и возмущённой Старомлиновке только и судачили в эти дни о том, кто еще на допросах сознался в убийстве, и как далеко при этом следствие ушло в сторону от изобличения настоящего убийцы. Когда «зубодробильные» методы не сработали, работники Великоновоселковского райотдела, уже без помощи «специалистов по допросам с пристрастием» из Донецка, выполняя стандартные рутинные оперативно-розыскные мероприятия, в числе других допросили и Дениса Ковалёва — ранее он привлекался к уголовной ответственности по ст. 122 УК Украины (умышленное нанесение телесных повреждений средней тяжести). Во время допроса, по версии милиции, он почти сразу и рассказал, как убил пенсионерку Топалову. Вплоть до пива «Amsterdam», оброненного у реки и найденного с помощью розыскной собаки.

Сообщение же Управления по связям с общественностью МВД Украины — «проник в дом местной жительницы с целью кражи, но был застигнут хозяйкой» — в любом случае не выдерживает никакой критики. Едва ли кого-то хозяйка могла «застигнуть». Будучи инвалидом с детства, Топалова и ранее передвигалась с трудом, а после того, как год назад у неё отнялись ноги, она перемещалась исключительно с помощью «ходунков». Схематично убийство произошло так. Денис Ковалёв, будучи в подпитии, шёл к знакомой, проживающей недалеко от Топаловой. Потом решил к знакомой не идти, завернул к пенсионерке. Старушка, практически никому не открывавшая двери даже днём, сама впустила его в дом (кстати, милиция сразу обратила внимание, что дверь в жилище не была взломана). Топалова знала Ковалёва — он иногда подрабатывал у нее, рубил дрова, заносил уголь и т. д. Ковалёв долго «изливал душу» старушке, перемежая исповедь просьбами занять денег на спиртное. В конце концов, Топаловой это надоело, и она попыталась выпроводить визитёра. Тот ее толкнул. Пенсионерка упала, стала кричать. Ковалёв обухом подвернувшегося под руку топора стал бить Топалову по голове, пока та не замолчала. Топор хозяйка хранила в сенях в целях самообороны от непрошеных гостей. В общей сложности Ковалёв нанёс не менее 10 ударов, раскрошив верхнюю часть головы и лицо.
Вокруг такой сюжетной линии и происходит расследование преступления.

Следствие, в принципе, и покажет, так ли всё происходило на самом деле. По крайней мере, хочется надеяться, что покажет. Ведь на месте Ковалёва запросто мог оказаться любой другой человек, и даже не один.

Тварь ли я дрожащая или право имею?

«— А знаете что, — спросил он вдруг, почти дерзко смотря на него и как бы ощущая от своей дерзости наслаждение, — ведь это существует, кажется, такое юридическое правило, такой приём юридический — для всех возможных следователей — сперва начать издалека, с пустячков, или даже с серьёзного, но только совсем постороннего, чтобы, так сказать, ободрить или, лучше сказать, развлечь допрашиваемого, усыпить его осторожность и потом вдруг, неожиданнейшим образом огорошить его в самое темя каким-нибудь самым роковым и опасным вопросом; так ли? Об этом, кажется, во всех правилах и наставлениях до сих пор свято упоминается?»

Ф. Достоевский, «Преступление и наказание»

Складывается впечатление, что в течение первых трёх дней расследования убийства из всей многочисленной когорты правоохранителей, брошенных на раскрытие преступления в Старомлиновку, профессиональные подходы к своей работе смогла продемонстрировать лишь розыскная собака. Как оказалось в итоге, она взяла правильный след, несмотря на то, что вокруг дома Топаловой уже изрядно «натоптали».

Изначально милиция принялась серьёзно отрабатывать версию убийства с целью ограбления. Было известно: Топалова накануне получила пенсию, плату за отданный в аренду принадлежащий ей земельный пай, были у нее другие сбережения. Три эксперта­криминалиста, осмотрев место преступления 20 июня, никаких денег в доме не нашли. Вот, и возникла версия ограбления. Что не вышло у милиции, удалось Сергею Иорданову, племяннику Топаловой, на следующий день деньги он нашёл (около 4,7 тыс. грн.), и передал их следствию. Покойная прятала накопления в топке печки.

Трудно сказать, кому из милицейских чинов пришла в голову идея привлечь к розыску курсантов третьекурсников милицейской школы. Понятно, милиционерами не рождаются, этому нужно учиться. Но, почему-то кажется, курсанты, которым поручили проводить подворовый обход по селу («может, кто-то что-то видел­слышал»), больше обогатились в Старомлиновке не практическими навыками розыскной работы, а получили наглядные уроки, чем суровая действительность отличается от глупостей, которые преподают в милицейской школе.

Со времен Достоевского убийцы престарелых женщин практически не изменились — орудуют все тем же топором. Может, примитивнее убивать стали, в пьяном угаре, не обременяя себя наполеоновскими терзаниями — тварь ли я дрожащая или право имею?! Зато следователи изменились. На смену приставам следственных дел, интеллектуалам Порфириям Петровичам, всё чаще приходят субъекты особо интеллектом не отягощённые, но относительно «или право имею» уверовавшие на все сто. Чем это оборачивается, не секрет. Согласно исследованиям правозащитных организаций, в 2010 г. почти 800 тыс. граждан Украины пострадали от насилия в правоохранительных органах. То есть, каждые 40 секунд в милиции происходят издевательства над людьми. В 2010 г. в учреждениях МВД погиб 51 человек. На 20 июня 2011 г. уже насчитывается 26 погибших в милиции.

26 июня был не только день рождения пенсионерки Топаловой, до которого она не по своей воле не дожила. 26 июня — это еще и международный день в поддержку жертв пыток, провозглашённый Генеральной Ассамблеей ООН 12 декабря 1997 г. Как сказано в в специальной резолюции ООН, этот международный день направлен на полное искоренение пыток и обеспечение эффективности «Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» 1984 г.

Ну, и приближался день Конституции Украины, который нынешняя власть велела отметить по всей стране помпезными церемониями с салютами и фейерверками. В Конституции, между прочим, тоже имеются красивые слова. Ст. 3. — «Человек, его жизнь и здоровье, честь и достоинство, неприкосновенность и безопасность признаются в Украине наивысшей социальной ценностью… Государство отвечает перед человеком за свою деятельность. Утверждение и обеспечение прав и свобод человека является главной обязанностью государства». Ст. 28 — «Никто не может быть подвергнут пыткам, жестокому, нечеловеческому или унижающему его достоинство обращению или наказанию».

Еще раньше, 28 апреля 2011 г. министр внутренних дел Украины Анатолий Могилёв провел совещание по соблюдению прав человека в учреждениях МВД с участием более 800 руководителей милицейских подразделений. Могилёв признал, что сотрудники МВД применяют пытки к задержанным, чтобы повысить процент раскрываемости преступлений. «Когда ставится вопрос о том, что самое главное — раскрываемость, то никого не интересует — каким путём. Это и приводило к тому, что сотрудники милиции были нацелены на совершение пыток», — пояснил министр.

По словам Могилёва, он поставил задачу руководителям структурных подразделений МВД сделать приоритетом в работе милиции «не раскрываемость, а соблюдение прав и свобод, как потерпевшего, так и обвиняемого». «В этой ситуации исчезает мотивация пыток. Мы должны обеспечить раскрытие преступлений законным путём», — заявил Могилёв, пообещав, что любой факт нарушения прав и свобод человека будет подвергаться «жесточайшей проверке», а к виновным будут применяться «самые жёсткие меры».

Как слова министра коррелируются с действительностью, жители села Старомлиновка аккурат и убедились. Следует напомнить, не так давно старомлиновцы просто были шокированы решением Апелляционного суда Донецкой области по делу об убийстве 22 летнего сельчанина Андрея Зверева в ночь с 26 го на 27 ое июня 2009 г. (опять 26 ое число!!!). Парня по пьянке выстрелом в упор из табельного оружия смертельно ранил старший лейтенант милиции, оперуполномоченный уголовного розыска Великоновоселковского РО ГУМВД Сергей Воскобоев, после чего подался в бега, и сдался следствию только через три дня. 17 марта 2010 г. Апелляционный суд Донецкой области, вопреки многочисленным показаниям свидетелей, фактически признал Воскобоева доблестным борцом с наркоторговцами, снял с него все обвинения, инкриминируемые прокуратурой по п. 7 ч. 2 ст. 115 УК Украины (умышленное убийство по хулиганским мотивам), осудив его на 2 года лишения свободы по ч. 1 ст. 118 УК (умышленное убийство при превышении пределов необходимой самообороны или в случае превышения мер, необходимых для задержания преступника), освободив при этом на основании ст. 75 УК от отбывания наказания сроком на 1 год, и в тот же день выпустил на свободу. (Это решение не вступило в законную силу, так как обжаловано прокуратурой и родственниками Зверева, но Воскобоев находится на свободе).

Расследование убийства пенсионерки Топаловой снова взбурлило Старомлиновку. После допросов в милиции несколько человек из списка потенциальных подозреваемых (этот список насчитывал несколько десятков фамилий), оказались на больничной койке. Сколько всего перебили народу милицейские пинкертоны, сказать трудно, так как не все избитые ими обращались в больницу.

У Александра Золото после пребывания в милиции посттравматический оттёк легкого

Больше других досталось семье родного брата убитой. 70-летнего Герасима Топалова, его 61-летнюю супругу Людмилу, 33-летнюю дочь Людмилу Куроед, и 32-летнего зятя Сергея Куроед в милиции, очевидно, считали главными подозреваемыми. Их несколько раз возили на допросы в Великую Новосёлку, в райотдел милиции, при этом допросы продолжались без перерыва длительное время.

Фактически, семья Герасима Топалова с его убитой сестрой, как минимум последние полгода не общалась. Когда у пенсионерки отказали ноги, родные ее устроили в приют для престарелых. После чего произошла размолвка, и, вернувшись из приюта, Валентина Топалова жила в своём доме без контактов с родственниками.

«Признавайся, сука, или ты мазохист?!»

«Свободу и власть, а главное власть! Над всею дрожащею тварью и над всем муравейником!.. Вот цель! Помни это!»

Ф. Достоевский, «Преступление и наказание»

Людмила Куроед рассказывает: «Первый раз нас допрашивали 20 июня, в день, когда нашли тётю Валю мёртвой. Незнакомые мне милиционеры в гражданке, сказали, чтобы мы на 10 минут пришли к сельскому опорному пункту. Мы поехали туда с матерью на велосипедах. Но нас повезли на автомобиле в Великую Новосёлку, в райотдел милиции. Сначала допрашивали мать, я ожидала на первом этаже. А в это время со второго этажа доносились крики матери, ее просто довели до истерики. Но в этот день никого не били. Через некоторое время нас отвезли домой. На следующий день милиция приезжала к нам домой, писали какие-то протоколы, составляли какие-то документы. А в среду забрали моего мужа Сергея, забрали отца. После обеда из милиции позвонили мне на мобильный, сказали, что за мной сейчас приедут, так как нужно пройти какие­то тесты на детекторе лжи, или ещё на чём-то. Опять повезли в райотдел. Водили из одного кабинет в другой. Я и тогда слышала крики матери, которую где­то продолжали допрашивать. В одном из кабинетов, куда меня, в конце концов, завели, неизвестный мне милиционер потребовал, чтобы я созналась в убийстве тёти. Мол, мать моя уже призналась, что это она убила, рассказала в деталях, как убивала, а мне нужно только подтвердить. Я ответила — такого не может быть. Меня вывели из кабинета, через время завели обратно, и снова предложили признаться в убийстве, но теперь уже в преступлении якобы сознался отец. Третий раз процедура повторилась в отношении моего мужа, который якобы тоже взял на себя убийство. Я естественно отказывалась подтверждать этот бред. Потом меня оставили в одном из кабинетов с отцом, больше никого там не было. Через время меня препроводили в другой кабинет, где милиционеры опять настаивали, чтобы я созналась, так как они под дверью якобы слышали, что во время разговора с отцом я сказала, что знаю убийцу. Я, естественно, отвечала, что ничего такого я не могла говорить. И тут меня принялись бить. Били ладонью по лицу, кулаком по голове, кулаками в бок. Отвели в другой кабинет, где продолжили избиение. Если в первом кабинете били, можно сказать, не очень сильно, то здесь взялись за меня изо всей силы. Опять пошли в ход кулаки, таскали за волосы. Потом заставили написать расписку, что я обязуюсь в течение 15 дней ничего не говорить о том, что было со мной в милиции, и отпустили. На следующий день мне стало плохо, родственники отвезли меня в больницу. В Великоновоселковской ЦРБ меня направили в отделение хирургии на лечение в стационар после полученных травм».

Людмила Куроед после допросов «с пристрастием» оказалась на больничной койке в отделении хирургии Великоновоселковской ЦРБ

Рассказывает Сергей Куроед: «Меня первый раз отвезли на допрос в райотдел 21 июня. Я просидел там с 12 дня до 6 вечера, после чего стали допрашивать. Спрашивали в основном, что я делал с 19-го по 20-ое. На следующий день меня снова отвезли в Великую Новосёлку, где опять пришлось ожидать с восьми утра до полтретьего дня. Потом опять допрашивали. Домой я попал в пятом часу. Жены нет, где она, что с ней — неизвестно. Звоним с родственниками в милицию — никто не отвечает. Едва я успел управиться по хозяйству, снова за мной приехали из угрозыска. Три человека, кажется, они из Донецка. Говорят, мол, собирайся, поедем жену забирать. Я согласился. Отправились мы в сторону Великой Новосёлки на их легковом автомобиле. Доехав до села Урожайное, свернули на какую-то глухую дорогу. Через несколько сот метров автомобиль остановился, милиционеры набросились на меня, стали выкручивать руки, заломили их за спину, надели наручники. Затем меня на заднем сиденье придавили откинутой спинкой переднего сиденья. Один милиционер давил меня спинкой, а два других удерживали по бокам. При этом на меня надевали противогаз, перекрывая доступ воздуха. Снимали, когда начинал задыхаться. Так повторялось несколько раз. Требовали, чтобы я сознался в убийстве Топаловой. Якобы моя жена уже рассказала им, что это я убил пенсионерку ради неё, жены. Кричали: «Признавайся, сука, или ты мазохист?!». Я стоял на своём — хоть убейте, но мне признаваться не в чем. В конце концов, меня оставили в покое, — повезли дальше, в райотдел. Наручники с меня снять так и не смогли, оказалось, ключи не подходят. Везли меня в наручниках. В Великой Новосёлке с правой руки наручники удалось отстегнуть при помощи канцелярских скрепок, а с левой — полчаса искали по райотделу цыганскую иголку, с её помощью только и сняли наручники окончательно. У меня на левой руке до сих пор два пальца «немые». Через некоторое время заставили написать расписку, что я претензий к милиции не имею, и обязуюсь завтра к 9 утра снова явиться в райотдел. Я написал такую расписку, так как боялся, что меня оставят в милиции на ночь, и неизвестно ещё какими методами станут добиваться «чистосердечного признания»… Через два дня я написал жалобу прокурору области на действия милиции».

Каким боком в милицейскую разработку попал 35-летний Александр Золото, можно только догадываться. Золото — многодетная семья, живут небогато, но все трудятся — нанимаются в селе на разные работы. Собственно, в селе больше почти и негде заработать на кусок хлеба. В пьянстве, воровстве и прочих неблаговидных делах замечены не были.

Рассказывает Александр Золото: «Я мимо дома убитой Топаловой хожу на работу. К ней в дом или во двор никогда не заходил. За мной милиция приехала домой, повезли в Великую Новосёлку. Примерно час на ступеньках райотдела пришлось дожидаться, пока вызовут. Наконец позвали. В трёх кабинетах, по которым меня провели, ответил на заданные вопросы. Потом завели в какую¬то комнату, и там началось. Без слов один из милиционеров ударил ногой в голову. Потом били по спине, били гипсовой накладкой на руку, били какой-то толстой книгой по голове. Требовали, чтобы я признался в совершении преступления. Через некоторое время три человека меня скрутили, замотали руки-ноги скотчем, повалили на бетонный пол, подстелив под голову газетку, и стали надевать на голову полиэтиленовый пакет. Как только я начинал задыхаться, пакет снимали. «Приводили в чувство» ударами ног по рёбрам и по печени. Потом пакет надевали снова. Один раз я, кажется, даже потерял сознание. В милиции я провёл больше суток. Забрали меня 21-го в обед, домой я вернулся 22-го в семь часов вечера. Пришлось из Великой Новосёлки 20 км пешком идти, так как увезли меня из дому без объяснения причин, в срочном порядке, денег с собой на проезд у меня не было. В милиции никаких бумаг и протоколов я не подписывал, мне там ничего и не предлагали подписать, просто избили, потом выгнали 22-го вечером, и всё. Побили меня крепко, из-за плохого самочувствия я вынужден был обратиться в больницу, где у меня определили посттравматический оттёк лёгкого, и направили в дневной стационар в сельскую поликлинику».

Результаты обследования Александра Золото врачами

Мать Александра, 59-летня Любовь Золото, с горечью говорит, что её семье в прошлом году уже довелось столкнуться с тем, как правоохранители ищут и изобличают преступников. 17 апреля 2010 г. её старшую дочь Лилию на въезде в Старомлиновку сбил неустановленный автомобиль, водитель с места происшествия скрылся. Лилия от множества полученных травм через две недели скончалась, без матери остались две девочки­семиклассницы.

— Нашли ли водителя, смертельно травмировавшего дочь, искали ли его вообще — я ничего не знаю, — говорит Любовь Золото. — Ни одного сообщения, ни из милиции, ни из прокуратуры, по этому поводу за все время я так и не получила.

Образцовый «правопорядок»

«Вы сказали сейчас «насилие», Авдотья Романовна. Если насилие, то сами можете рассудить, что я принял меры… Да и не поверит вам никто… и тут ничего не докажете: насилие очень трудно доказать, Авдотья Романовна»

Ф. Достоевский, «Преступление и наказание»

Живописать дальше ход «расследования» старомлиновского убийства «по горячим следам», думается, особой надобности нет. Картина предельно ясна, других «подозреваемых» изобличали сходными средствами и способами.

А самое печальное в этой истории — нет никакой уверенности, что за откровенный милицейский беспредел хоть кого-то накажут. Несколько картинок из жизни, подтверждающих подобные опасения.

Звонок следователю следственного отдела Великоновоселковского РО ГМВД Украины Руслану Гудилину:

— Применялись ли пытки к задержанным во время расследования убийства Топаловой работниками 2 отдела Управления уголовного розыска УМВД Украины в Донецкой области?

— Впервые об этом слышу, вам нужно обратиться в Управление по связям с общественностью УМВД области.

Показательный ответ. Один человек после допросов лежит в травматологии, другой — принимает капельницы, сообщения об этом из медучреждений официально зарегистрированы в милиции. По поручению прокурора области проводится проверка, а следователь «впервые слышит». В это, конечно, можно было бы поверить, если бы в воскресение 26 июня в больничную палату к избитой в милиции Людмиле Топаловой приходил бы Папа Римский, а не следователь следственного отдела Великоновоселковского РО ГМВД Украины Руслан Гудилин.

Приходил, по словам Людмилы, «просто поговорить», протокол не составлял, то есть, речь о каких­то следственных действиях едва ли может идти. А сообщил Гудилин, между прочим, следующее: мол, обвиняемый в убийстве пенсионерки Денис Ковалёв дал показания, что Людмила то ли была свидетелем убийства, то ли знала, что убийцей является Денис Ковалёв… Тут, как говорится, без комментариев.

Звонок прокурору района Андрею Полищуку:

— Известно, что жители Старомлиновки жаловались в прокуратуру области на применение к ним пыток со стороны работников Управления угрозыска областного УМВД. Поручалось ли прокуратуре района провести проверку данных фактов, и можете ли вы сообщить о результатах проверки?

— Нет, не могу.

— Но эта проверка закончена?

— Во-первых, мы по телефону общаемся…

— Но вам же официально представились, с вами говорит представитель средства информации.

— Ну, и что что представились. Я вам сейчас кем угодно представлюсь. Вы говорите об убийстве Топаловой в Старомлиновке?

— Да.

— Пока идёт расследование, я ничего вам не имею права сообщать.

—  Речь идёт не о расследовании убийства, а о фактах применения пыток в милиции.

— Это всё связано. До свидания!..

И прокурор бросил трубку.
Глупо, конечно, целому прокурору района напоминать о существовании ст. 6. в Законе Украины «О прокуратуре», в которой указывается, что органы прокуратуры «действуют гласно, информируют государственные органы власти, общественность о состоянии законности и мероприятиях по ее укреплению».

В начале 2010 г. Великоновоселковская райпрокуратура тоже, ссылаясь на тайну следствия, отказывалась что-либо сообщать о том, как в милиции под пытками электрошокерами несколько жителей района сознались в ограблении, которое не совершали. И о том, как лично Андрей Полищук длительное время отказывал в возбуждении уголовного дела в отношении неправомерных действий милиции, упорно доказывая, что «признательные показания» в совершении преступления — это нормальное явление, позволяющее «судить о свободной даче показаний, без принуждения», — даже, несмотря на то, что той же великоновоселковской милицией давным-давно были изобличены действительные грабители, которых суд приговорил к лишению свободы за это преступление.

Милиция сначала избивает население, а потом просит население оказать помощь за деньги?

Примечательно, что Великоновоселковский районный суд несколько раз отменял постановления Полищука об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении работников милиции, пытавших своих жертв элекрошокерами, как незаконные, а одно из таких решений поддержал и Апелляционный суд Донецкой области, куда Полищук обжаловал постановление Великоновоселковского суда. Но прокуратура по-прежнему возбуждать дело отказывается.

И в заключение немного об общих тенденциях. Как говорится, вместо эпилога. «Хозяин» Великоновоселковского района, то есть председатель райсовета Валерий Шира, в своих программных отчётах о «достижениях» районной власти из года в год талдычит об успешном выполнении какой-­то целевой и мифической программы «Правопорядок». Какой реальный правопорядок складывается в Великоновоселковском районе в последнее время — известно уже всей Украине. То семья маньяков безнаказанно убивает людей, закапывая трупы в полях. То прямо в райцентре среди белого дня убивают руководителей предприятий. И некуда деться бедному крестьянину, — или тебе какой отморозок ни за что, ни про что череп раскрошит топором, как пенсионерке Топаловой, или тебе, так же, ни за что, ни про что печень отобьют в милиции, а то и вовсе пристрелят из табельного оружия. И никому, по большому счёту, ничего за это не будет.

pro-test.org.ua